Жоржи Амаду - Дона Флор и ее два мужа

В самом деле, столько молодого задора в этом романе, столько романтического воображения, лирического вдохновения, бурлящего оптимизма и… поистине бунтовского вызова окружающему, что свойственно более всего юности! И вместе с тем даже не всегда заметен переход от искрометного юмора к беспощадно острой социальной сатире, равно как не сразу бросается в глаза грань между реальным и ирреальным. Немало серьезных, глубоких по значению своему проблем в этом внешне развлекательном произведении. Огонь писателя-сатирика направлен против тупого, заскорузлого мещанства, против деморализирующей буржуазной морали.

Дона Флор, пунктирные контуры которой намечались автором еще в первых его романах, по-своему — не будем строги к ней! — хотя порой она и поступает вопреки разуму «в ожесточенной битве между духовным и материальным», как выразился Амаду в ответе бразильской читательнице, — отстаивает собственные права. Право на самостоятельную жизнь, на свободное существование женщины в той среде, где ее хотели бы и еще пытаются связать узами церковных догм, затянуть во враждебный ее воле омут, низвести — как Габриэлу или Терезу Батисту в других романах писателя — к положению бесправного, безропотного существа.

А Гуляка? В цитированном ответе своей бразильской читательнице Жоржи Амаду, касаясь этого достаточно колоритного и достаточно ясного персонажа (как предельно ясен и сеу Теодоро), воздержался комментировать его новое, магическое появление в Салвадоре после внезапной кончины на карнавале: «Я, баиянец, лишь констатировал этот факт, не старался найти ему объяснение, предоставляя читателю восприять, истолковать». [69] [69] «Jorge Amado, povo e terra», Ed. Martins, Sвo Paulo, 1972, p. 33. Что ж, о «непредвиденном» в Баие автор уведомлял. И как бы мы ни относились к Гуляке, нельзя отрицать, что его возвращение «с того света» видится своеобразным поединком со смертью, — а в памяти всплывает высказывание тургеневского героя: «Да разве ты не знаешь, что любовь сильнее смерти?…»

В письме к издателю, открывая бразильскую публикацию романа «Тереза Батиста, уставшая воевать», Жоржи Амаду писал:

«Однажды я послал тебе, дорогой Мартинс, девушку по имени Габриэла, аромата гвоздики и цвета корицы, воспетую в краю какао, — где она теперь? Литературный персонаж принадлежит романисту, пока оба они вместе трудятся над своим творением — гончарной глиной, вымешанной с ненавистью и любовью на поту и крови, пропитанной болью, опрыснутой радостью. А сейчас девушка Габриэла из Ильеуса шествует по всему свету — кто знает, на скольких языках говорит, я уже счет потерял.

В другой раз, в доказательство нашей дружбы, направил тебе дону Флор, холостую, замужнюю, вдову, после счастливую со своими двумя мужьями, пленницу, разбившую оковы и освободившую любовь от предрассудков. Кроткое создание, кто мог бы сказать, что она сумеет действовать так, как поступала она? Нежданно-негаданно удивила меня она: мне казалось, что я ее знал, а, оказывается, нет. Это другая судьба, которая выскользнула из моих рук…». [70] [70] Jorge Amado. Tereza Batista cansada de guerra. (Bilhete do autor ao editor Martins). Ed. Martins, Sвo Paulo, 1972.

Дона Флор выскользнула из рук ее творца, но, продолжая бороться против буржуазного мира, она подтвердила, как мы знаем, в записке автору романа: «…зарю над морем все еще зажигает Ваша покорная слуга Флорипедес Пайва Мадурейра, дона Флор дос Гимараэнс».

[1]Жена Жоржи Амаду. — Здесь и далее примечания переводчика.

[2]Сеу — сокращенная форма от «сеньор». Употребляется обычно в простонародье.

[3]Кашаса — водка из сахарного тростника.

[4]Акараже — блюдо из мятой вареной фасоли, поджаренной в пальмовом масле.

[5]Гринго (гринга) — прозвище иностранцев, главным образом американцев, в Латинской Америке.

[6]Эшу — негритянское языческое божество, олицетворяющее враждебные человеку силы.

[7]Каруру — пюре из зелени каруру, к которому добавляются креветки, рыба, пальмовое масло и много перца; сарапател — блюдо из свиной крови и ливера; фейжоада — бразильское национальное блюдо, приготовленное из черной фасоли с салом, солониной, свиной колбасой; козидо — блюдо из мяса, картофеля, риса и зелени.

[8]Ватапа — блюдо из маниоковой муки с кусочками мяса и рыбы; эфо — жаркое из креветок с травами, приправленное пальмовым маслом и перцем; мокека — жаркое из рыбы, крабов или моллюсков с оливковым маслом; шиншин — жаркое из курицы с тертым луком и чесноком, пальмовым маслом, сушеными креветками и семечками тыквы или арбуза.

[9]Абара — блюдо из мягкой вареной фасоли, приправленное перцем и пальмовым маслом.

[10]Алуа — прохладительный напиток, приготовляемый из рисовой муки или поджаренной кукурузы с водой и сахаром.

[11]Кандомблэ — негритянская языческая церемония

[12]Кайпора — фантастическое существо, которое представляют или одноногой женщиной, или ребенком с огромной головой, или великаном верхом на кабане.

[13]Кабокло — абориген Бразилии, метис.

[14]Стихи в переводе Г. Плисецкого.

[15]У малыша Гуляки, бедняжки ( франц.).

[16]Капоэйра — борьба, в которой допускаются удары ногами, головой и даже палкой.

[17]Кандомблэ, или макумба, — негритянский языческий религиозный обряд, сопровождаемый танцами и песнями.

[18]Мой милый, мой маленький чудак, дерьмо, какое дерьмо! (франц.).

[19]Беримбау — народный музыкальный инструмент.

[20]Кариока — жительница Рио-де-Жанейро.

[21]Рабада — блюдо, приготовленное из хвоста быка, теленка или свиньи.

[22]Канжика — каша из кукурузной муки.

[23]Эгун — негритянское языческое божество

[24]Селва — латиноамериканские джунгли, тропические леса.

[25]Памонъя — род пирожка из зеленой, кукурузы на кокосовом молоке и сливочном масле, с корицей, анисом и сaxapoм, поджариваются в трубочках из кукурузных или банановых листьев, завязанных на концах; манауэ — род пирога из кукурузной муки с медом.

[26]Феррободо — народный танец.

[27]«Луизиада» — поэма классика португальской литературы Луиса Васа де Камоэнса (1524–1580).

[28]2 июля 1823 г. бразильцы освободили от иностранной оккупации город Сан-Салвадор (Баию), бывший когда-то столицей страны.