Катя Метелица - Азбука жизни

"— Не буду: потрошить курицу — раз. И чистить селедку — два. Вот так!"

А мне тогда уже несколько раз поручали почистить селедку. На газетке. И в тот момент я почувствовала, что как бы нарушила свою чистоту, потеряла девственную разборчивость. Трогала руками противную, пропитанную рассолом газету, разрезала селедкино брюшко. Анатомические подробности. Бр-р. А затем — затем сама же ее и ела. С удовольствием. Хвостик.

Потому что не есть селедку — нельзя.

Свой первый в жизни Новый год, как мне рассказали, я встречала на кухне в коммуналке на Писцовой улице. Одной рукой зажимала черную горбушку, другой — хвост селедки, и все было замечательно. Сжевала и то и другое и заснула одновременно со всем празднующим народом, после чего навсегда перепутала день с ночью.

Потом были воскресные семейные трапезы. Я спала до двенадцати и еще пыталась притворяться, что сплю. Наконец родители не выдерживали: картошка стынет. Ну а к ней, ясное дело, селедка. И, чтоб я не ныла, почему не дали толком выспаться, черный кофе, варенный в турке. Словом, праздник. Я, правда, норовила проявить девичью томность и жевать, давясь, замоченные с вечера овсяные хлопья, как бы воротила нос от общих радостей, но хвостик — хвостик просила мне оставить. На попозже. Ну и, так и быть, еще пару кусочков.

Бывала еще, конечно, селедка общепитовская: детсадовская, школьная, домотдыховая, столовская, грубо шваркнутая в холодное пюре, в коже, с торчащими устрашающими костями. Эту любить было тяжело. Она напоминала о миленкиной торжественной клятве.

"— Ну как, ты замужем не делаешь эти две вещи — помнишь?" — она ничего не помнила. Даже так и не смогла припомнить, о чем это я говорю. Неужели, говорит, клялась? Загрустила. Сморщилась. Потом подумала и сказала: вообще-то я селедку люблю.

Конечно. А как ее не любить? Селедка не оставляет выбора. Селедка — она как родина. Есть, и все тут.

Но только вот что: селедка должна быть не любая, а правильная. А правильная — это та, к которой мы привыкли сызмальства.

Известно, например, что есть сельдь голландская, в уксусе, также английская копченая селедка, скандинавские изысканно-розовые кусочки в винном соусе тоже именуются сельдью и соблазняют безусловно приятным вкусом, да. У осетрины, допустим, тоже по-своему неплохой вкус. А уж та рыба-меч, которой угощал когда-то знакомый таможенник в Севастополе, объясняя, что это браконьеры коптили для себя, — та, признаться, просто как-то ошеломила. Но сказать, что я ее, копченую рыбу-меч, люблю? Не могу я так сказать. Или вот эту, в винном соусе? Кушать люблю, а так не-а. Сказано народом, и сказано точно.

Потому что любовь — не вздохи на скамейке и не прогулки при луне, в винном соусе, с тщательно вынутыми умной машиной косточками. Любовь — это трудное, а главное комплексное чувство. Она невозможна без толики грубости, без чуточки брезгливости, без капельки горечи, без тени сожаления.

Селедка — идеальный любовный объект. Она брутальна и одновременно неотразима. Пресыщение ею вызывает жажду, а жажда — что? Вожделение.

А селедка под шубой? В этом сверхъестественно прекрасном блюде селедку сопровождают компоненты всенародно любимого винегрета (картошка, морковка, свекла) и, будто этого мало, — еще более любимого праздничного оливье (те же картошка, морковка плюс яйца и майонез). Украшено горошком и имеет форму пирога. И ощущение праздничного салюта. Каждый раз, когда в Москве салют, первое, что вспоминаю, — вкус селедки под шубой.

Можно бы еще добавить, что в этом блюде слились в экстазе русские, еврейские, французские (точнее псевдофранцузские) и советские (московские коммунальные) традиции. Лучшие ли это традиции? Гармонично ли это слияние? С точки зрения гурманов и пуристов, как я знаю, — нет, нет и еще раз категорическое нет. Гурманы и пуристы, чуть зайдет речь о селедке, начинают твердить о тонкостях пряного посола. Еще они любят закатить эдак глаза и пропеть: за-а-лом! За-а-лом! Ты слышала о заломе?!

Я слышала о заломе. Я читала о заломе в художественной и мемуарной литературе. О муаровых переливах кожицы, о несравненном вкусе. Люблю ли я залом? Читать о нем — люблю, а кушать — черт его знает.

Орган тела, которому теплокровные существа склонны придавать преувеличенное, мистическое значение. Болит живот — фигня; болит голова — завяжи и лежи, или: голова не может болеть, это же кость; колет слева в груди — надо вызвать «скорую».

Сердце символизирует любовь. Каноническое изображение сердца соответствует перевернутому изображению попы.

Серебро считается всего лишь полублагородным металлом, вроде как кроличий мех — лишь полублагородной пушниной. Однако вне ювелирно-банковских сфер серебро зачастую воспринимается как нечто более ценное, нежели золото. Значительность седин — и глупые желтые кудри. В золоте всегда отчего-то подозревается лишь позолота. Серебро воспринимается как нечто истинное.

См. СОН

"— Кожу пусть шОферы носят. Мы, Марь Иосифовна, будем носить замшу!"

Лучшее определение снобизма есть у Кортасара в "Игре в классики":

"— Если бы я ехала третьим классом, она бы не пришла меня провожать".

Соки — в трех разноцветных, сужающихся книзу конусах. Бледно-янтарные яблочный и виноградный (можно было гадать, какой именно), подозрительно мутный сливовый — наименее популярный. Еще — томатный, для которого на прилавке специально стояла влажной, с розоватыми комками, соли и прилагалась алюминиевая ложка для размешивания. Считалось удачей, если продавщица при тебе открывала трехлитровую банку и атлетическим движением выливала сок в конус, — значит неразбавленный.

Солено-горькая минеральная вода почиталась чем-то чрезвычайно невкусным, что способны пить только отъявленные чудаки.

Зачем я все это вспоминаю? Просто так, чтобы помнить.

А такая важнейшая сфера человеческой деятельности, как сон, полностью пущена на самотек. То есть поспал — ладно.

Да только нет, не ладно. Неуклюжий, бездарный, невкусный сон ничего не дает ни душе, ни организму. Спать нужно уметь. Нужно научиться извлекать из сна максимальное наслаждение. И не одно, самое очевидное, наслаждение — наслаждение отдыхом, а много разных наслаждений, каждое из которых по-своему чудесно.

Ладно, так и быть. Сейчас настоящий профессионал покажет вам, как это делается.

Итак, начали, записывайте.

Спать нужно только с аппетитом. Сон по часам, через не хочу, по режиму — это как мертвый час в детском саду. Просто вычеркнутое время жизни. Такой сон не приносит никакого удовольствия и, более того, это прямой путь к хронической бессоннице, бессмысленному считанию овец, тазепаму и утренней умственной тупости. "Встать не с той ноги" или "встать с тяжелой головой" — состояние сродни алкогольному похмелью. Не уметь спать — это все равно, что не уметь пить.