Александр Тарнорудер - Ночь - царство кота

Если бы на этом дело кончалось, то Татьяне Андревне Елисеевой было бы не о чем волноваться, но слушайте дальше.

Кузьмичу подавался список участников на предмет выявления «проглотов», и если таковые выявлялись, а они выявлялись всегда, он со вздохом сожаления, бурча себе под нос «Одних проглотов набрали, енать» добавлял (в поллитрах) одну «Семеновскую» единицу. Или, в особо тяжелых случаях, две «Семеновских». Но не больше. За подписью Кузьмича дело передавалось профоргу Сашке Багрову, который, учитывая профстаж производившего расчет, а также состояние души находящегося за соседним столом Кузьмича мог назначить профсоюзную поощрительную надбавку (в поллитрах) в одну единицу. Или, если Кузьмич слишком пристально глядел на Сашку, две поощрительных единицы. Но не больше. Завершал процедуру утверждения парторг замзав Виктор Иваныч, который не был обязан советоваться ни с беспартийным Кузьмичем, ни с остальными членами КПСС по причине их бабской малопонятливости в особо важном партийно-государственном вопросе. Виктор Иваныч имел право назначить (в поллитрах) одну единицу партрезерва. Или, во время обострения международной обстановки, две единицы партрезерва. Но не больше.

Считалось доказанным, что полученное в соответствии с методикой количество водки было необходимо и достаточно для успешного проведения мероприятия. Надо ли говорить, что гласность и демократия давно были в ходу, и руководящая тройка чутко прислушивалась к гласу народа, в положительную сторону, естес-сно. Было, было о чем волноваться ведущему инженеру милейшей Татьяне Андревне, «Ветерану труда» в сорок один год с распахнутым «Новым миром» или, на худой конец, «Невой» в верхнем ящике стола.

Кто может ответить, навскидку, по утвержденной и проверенной методике, каково по численности мужеско население лаборатории номер два, если женская половина равнялась пяти, включая Татьяну Андревну, а спирта на полный номинально-списочный состав шло ровно три и шесть десятых литра на одно мероприятие? Вскинулись? Посчитали? Кто получил правильный ответ, я перед тем снимаю черную кроличью шапку с развязавшимися рыжими тесемками. Хотите проверить? — Девять. Включая иудея Артема и непьющего по причине религиозной принадлежности (но подпадающего под мужеску категорию) мусульманина Рината. Получили ровно девять? Идите к Кузьмичу и попросите налить. Скажите, от Артема. Он нальет — ему не жалко, ей-богу, не жалко, ну может только вздохнет, енать.

Ехали с Курской.

Обеда не дождались — сорвались в «десять с копейками», ну а как не сорваться, если пятница, если Кузьмич дарит пол-отгула в счет будущей работы на овощебазе, если даже дети Елисеевой Т. А. еще на третьей смене в пионерлагере, а заветный семеновский «дипломат» уже с четверга в камере хранения, за проходной, чтобы не случилось чего в последний момент. На Курском попали, естественно, в перерыв, чем сильно огорчили Кузьмича, (говорил вам, с обеда, енать), и припухли до половины первого. К вокзалам русскому человеку не привыкать, только перекосило Кузьмичеву бровь больше обычного.

В электричке не пили — Виктор Иваныч сказал свое строгое партийное слово. «Новый мир» тоже не читали — слушали Багра с гитарой, да байки Семенова. Здесь надо сказать, что в лаборатории Матвея Кузьмича всегда собирались неординарные и чем-то знаменитые личности. Так, например, Саша Багров был знаменит игрой на гитаре и тем, что его жена вдребезги разбила новый «москвич» о трамвай, не получив при этом ни единой царапины. Последнее приобретение Семенова — лабораторный техник Серега Водопьянов, самый молодой в их компании, единственный не женатый и далеко не последний по части выпить, за недолгий стаж работы успевший переспать с большинством молодых лаборанток. Ринат выполнял функции завхоза и славился способностью достать любую деталь или недостающий элемент. Сверстник Артема, тоже старший инженер, Игорь Хомченко, выпускник Лесотехнического института, жил в подмосковной деревне и постоянно путал ноги, не свои, конечно, а микросхемные.

— Хомченко, опять платы протирал?! — требовали ответа взбешенные коллеги.

— ПарЫ, парЫ проклятые, — неизменно улыбаясь в пшеничные усы, отвечал Игорек.

Виктор Иваныч снимал очки. Делал он это крайне редко, никак не чаще одного раза в год, но уж тогда… Немногие женщины могли похвастаться снятием Витькиных очков, и если событие свершалось, то без очков подслеповатый парторг терял всяческий контроль над собой и вытворял такое, что детали его сексуального взрыва не разглашались никем и никогда. Ира Мамонтова была единственной в СКБ женщиной, занимавшейся «железом» наравне с мужиками, причем не менее четырех представителей последних неизменно делали за нее всю работу. В процессе работы добровольные помощники поголовно пытались склонить носившую потрясающее и слегка выглядывающее белье Иру известно к чему, но так и оставались в разряде «ну почти дала». Леночка просто была самой красивой девочкой СКБ, а машинистка Надя обладала столь сильным темпом и мощным ударом по клавишам, что не менее раза в квартал ломала любую пишущую машинку.

Владлен Иваныч отменно делал рыбу — не фаршированную, не заливную и даже не вяленую — в домино. Его незаслуженно сняли с чемпионата СКБ «за нанесение травмы сопернику фишкой пусто-два», отлетевшей во время финального дупления. Татьяна Елисеева отсчитывала трудовой стаж вместе с СКБ, знала абсолютно всех и вся, имела связи даже в буфете насчет мяса, не упоминая об отделах стандартизации и патентоведения, которые лаборатория номер два проходила «на ура». Артем успел прославиться уже в первую неделю трудовой деятельности. После каждодневной постановки на учет все новыми и новыми организациями, начиная с профсоюза и комсомола, и далеко не кончавшимися добровольной дружиной, ДОСААФом, охраной природы, кассой взаимопомощи и проч., его пришел посетить генеральный директор, лично пекущийся о приеме молодежи. Артем, в невыразимо неудобной позе, с торчавшими из-под стенда ногами, после часовой и неравной борьбы с последним неподдающимся сочленением и в надцатый раз падающей гайкой в ответ на вопрос «Где у вас новый сотрудник?» заорал: «Дайте работать молодому специалисту! Мать вашу!»

Кузьмич был в восторге.

Постепенно, однако, кузьмичевы байки приобрели странный окрас: он, как-бы примазавшись, перешел на множественное число, и по пьянке пересказывал происходящее так: «Приходит к нам Генеральный, а мы его на хуй!»

На платформе их давно и нетерпеливо поджидал кузьмичев кореш с лошадью и подводой для вещей. Пока лошадь покорно принимала городские ласки в виде пучков пыльной придорожной травы, между двумя состоялся короткий, но энергичный диалог, полный отчаянных, по диагонали вверх в сторону телеги, жестов кореша и, по диагонали вниз в ту же сторону, ответной отмашки Кузьмича, причем если первый постоянно изгибался вперед-назад, то второй стоял крепко, широко расставив ноги, между которыми красовался потрепанный дипломат с бурно обсуждаемым содержимым.