Александр Тарнорудер - Ночь - царство кота

И ничего… Ровным счетом ничего не произошло. Несколько фигур в черных одеждах подпирали стену, раскачиваясь и бормоча молитвы. Двое служителей с длинными палками с крюками и пластиковыми мешками выгребали из щелей записки, всунутые в щели между древними камнями в течение дня. Солдаты в автоматами и в бронежилетах, стоящие группками поодаль, сонно оглядывали площадь, уделяя особое внимание пространству Храмовой Горы над Стеной. Какой-то дед в белых одеждах трубил в шофар, но он был один, и никто не обращал на него внимания. Группка пареньков в черных костюмах и шляпах подошла к нему и что-то спросила. Дед разразился ужасным криком, что погибнут сегодня евреи, и, как всегда, никому до этого нет дела. Черношляпые, кривляясь и похрюкивая, сопровождая все непристойными жестами, отвалили к стене на молитву. Артем подошел к деду поближе и осторожно спросил:

— Ты знаешь, кто сегодня погибнет и как?

— Уйди, неверный!! — дед схватил шофар, как дубину и замахнулся. Артем понял, что он просто ненормальный.

Ничего не оставалось делать, как снова обратиться к помощи Артемона.

— Отойди от Стены и сядь, — насмешливо сказал Артемон, — представь себе, что ты в кино.

— И что дальше? — Артем ошарашенно опустился на теплые камни, все еще удерживающие дневную жару.

— Представь Сфинкса, ты должен к нему обратиться…

Артем попытался это сделать, но у него ничего не вышло. Он только один раз очень давно видел фотографию, и не смог представить себе огромное изваяние посреди пустыни.

— Я не могу, — пробормотал Артем, — не получается…

— Тогда… — Артемон задумался, — постарайся воспроизвести свое самое яркое воспоминание, связанное с кошками, только действительно самое яркое, иначе ничего не получится.

«Гипноз желтых глаз» — всплыло из памяти, Артем вспомнил то самое мгновение перед тем, как соседка всучила ему кота Артемона. Пожалуй, подумал он, с этого все и началось. Постепенно пространство над Стеной ожило: парочка неясных темноватых фигур, стоя на Стене, с интересом наблюдала за молящимися и, оживленно смеясь, что-то обсуждала. Артем напряг слух и выяснил, что эти двое просто развлекаются, подслушивая молитвы, но кто они, он так и не определил. Сама стена оказалась как бы подсвеченной, она уходила глубоко под землю, в более ранние слои почвы. Проследив за ее направлением, Артем смог уловить очертания колоссального Храма. Его охватило странное чувство — его никогда не занимала религия, она почти ничего для него не значила, но в этот момент пришло ощущение причастности к истории своего народа. Перед стеной возник желтый лев, посмотрел на Артема, раздраженно ударил несколько раз хвостом вправо-влево, мол, тревожат зря по пустякам, и поскакал в темноте поперек неба на юго-запад. Конус света, падающий откуда-то сверху, как луч старого кинопроектора, осветил древние камни, и Артем смутно различил очертания Сфинкса. Он мысленно последовал за львом — они понеслись в ночном небе, почти в полной темноте, лишь луна и звезды были им свидетелями. Золотой купол огромной мечети налился пунцовым цветом недобродившей браги и переливался в темноте. Лев неспешно и царственно скакал, как бы давая Артему возможность рассмотреть окрестности. Они неслись прочь от Иерусалима на запад, к морю, к тучам, клубившимся над прибрежной полосой, когда хочешь-не хочешь, а вспоминаются бессмертные строки о тьме, пришедшей со Средиземного моря… Артем увидел место скорого падения самолета, отчетливо проступившее внизу лиловой кляксой. Они достигли Яффо и повернули левее, на юг вдоль моря, над дюнами, по направлению к огням Ашдода, и снова дюны, а потом Ашкелон, торчащие в небо трубы электростанции, потом Газа, потом практически не освещенный Синай, и, наконец, море огней в пустыне — многомиллионный Каир. В другое время Артем непременно воспользовался бы случаем полюбоваться, но сейчас он направлялся вслед за львом вверх по-над Нилом.

Вскоре в сумерках, на окраине Каира, показались очертания великих, подсвеченных для туристов пирамид. Лев, не мешкая, протиснулся в длинный и узкий, упирающийся в небо, туннель в толще средней пирамиды, и Артему ничего не оставалось делать, как нырнуть вслед за ним. Лев исчез, как его и не было, оставив Артема в небольшой темной камере с черным саркофагом, затерянной в каменной глубине. Первой же его мыслью было, что он не знает, что делать, но сам по себе пришел ответ, вспомнились древние слова недавно виденного во сне заклинания.

Артем понял, что должен повторить слова и поступки Хори.

Он опустился на колени, чувствуя боль от острых неровностей камня, и слегка скривился: противное дело — эти молитвы.

— Огнем в ночи мы произносим имя, святое и древнее, — неуверенно начал Артем.

Ничего особенного не произошло, может стало чуть теплее. Он продолжал:

— Обращаемся мы чрез море, ночное и лунное.

— Старым древом стоим мы на берегу, одинокие и забытые.

— Благослови лунный свет, и пошли танцующих дев на празднество наше.

— Откликнись на наши молитвы, и дай нам силы.

— Дай нам силы пройти сквозь леса дремучие.

— Дай нам силы проплыть по водам бурным.

— Дай нам силы устоять против ветра свирепого.

— И да осветят луна и звезды наш путь.

— И да подаст нам знаменье Великий Кафре.

— И да будет принята богами наша молитва!

Тотчас же Артем обнаружил себя сидящим на площади перед все той же стеной, однако окружающее его пространство изменилось. Перед ним был медленно вращающийся земной шар, повинующийся его воле. Маленькая светящаяся точка над Средиземным морем медленно приближалась к восточному его берегу. Артем мысленно приблизил точку, и она постепенно стала маленьким крестиком, а потом и самолетом, на котором можно было различить опознавательные знаки «Эль-Аль». Артем прикинул время, необходимое самолету, чтобы достичь израильского берега — оставалось где-то около получаса. То, что самолет обречен, Артему было ясно с самого начала. Странная парочка на стене им явно заинтересовалась, во всяком случае, они стали пристально наблюдать за Артемом.

Но что предпринять? Он не имел ни малейшего представления, ни каким образом можно спасти злополучный самолет, ни узнать, находится ли там Катерина. Вспомнилось давешнее: «не вмешивайтесь» и «информация заблокирована». Но, черт, как не вмешаться, если заблокирована. Когда он мысленно помянул черта, двое на стене поморщились, как будто кто-то испортил воздух. Тогда он, косясь на свидетелей, попытался приблизить самолет, так что в иллюминаторах показались сидящие в салоне пассажиры. Ему нужно было проникнуть в самолет, но он не знал, как это сделать. Он различил среди них стюардессу, готовившую тележку к последней раздаче напитков, и ему пришло в голову, что можно ее использовать. Мысленно Артем совместил себя с ней — ее звали Яэль, и они покатили тележку с водой и соками по узкому проходу «Боинга». Колеса западали то направо, то налево, и тележка все норовила врезаться кому-нибудь в плечо. Яэль потихоньку крыла тележку сочными, по сестрам и по матушке, арабскими ругательствами. Они прошли вдоль всего самолета, но Катерины Артем так и не увидел.