Евгений Попов - Тихоходная барка Надежда (Рассказы)

Вот так он и втерся в доверие. Ибо магазин у него начал сверкать - в ночные эти и утренние часы ухитрялся довести его до адской чистоты и блеска. Причем и от интеллигентных наших покупателей совсем не стало слышно нареканий, что их в торговые часы мокрой тряпкой хвощут по ногам, гоняют из угла в угол под предлогом скорой уборки.

Но я-то, я-то растяпа! Мелькнуло ж у меня еще раз подозрение, последний раз, после чего я окончательно утратил всякую бдительность, соблазненный экономической эффективностью задумки.

Это когда он мне сказал (а он, к слову, довольно много болтал, когда мы встречались в день получки у денежного ящика, а только я мало что помню, к сожалению), это когда он мне сказал, что не позволю ли я ему немного оживить витрину.

А витрина у нас, следует заметить, отменная в магазине была. Вот именно - была отменная! Она у нас - вся современного интерьера, как говорил украшавший ее художник Убоев: по фасаду громадное цельнолитое стекло, пол засыпан байкальской галькой, на которой помещены красивые кашпо с цветами. А сверху нам художник Убоев вычеканил по трудовому соглашению различные чеканные лозунги, а именно: "КНИГА- ИСТОЧНИК ЗНАНИЙ", "МИР, ТРУД, СВОБОДА, РАВЕНСТВО, БРАТСТВО ВСЕХ НАРОДОВ". И другие. А также различные символы - устремленную вперед красивую дивчину с раскрытой книгой и склонившегося над ней (книгой) тоже очень красивого юношу. У нас все было очень красивое.

Ну и не совру, а этот "уборщица" нашу красоту сильно уважал. Он гальку постоянно мылил каким-то особым моющим составом и лозунги драил, что твой юнга, когда я на заре нелегкой жизни служил в Балтийском флоте.

И вот он мне и говорит: "Позвольте, Павел Егорович, я немного оживлю нашу витрину?" - "А ты можешь?" - спрашиваю. А он отвечает: "Могу. Я много витрин оживил". - "Так где ж они, твои живые витрины? Я хочу их посмотреть". - "Нельзя, - говорит, - они расположены в других городах".

А вид-то, главное, интеллигентный! Как я ему могу не верить? Я его и спрашиваю, помня рвача Убоева: "А сколько ты хочешь за это оживление взять?" Смеется. "Ничего", - говорит. "То есть как это ничего?" - "Ну, если вам понравится, то что-нибудь мне заплатите". - "А если не понравится? - спрашиваю. - Мне за тебя под суд идти, что ты мне витрину изнахрачил?" - "Да какое! - смеется. - Просто приведем тогда все в старый вид, и порядок. Я, - говорит, - любитель. Это, - говорит, - для меня радость вроде хобби".

А я возьми, да и согласись, старая плешь. Повторяю - интеллигентен он мне показался. Вот я по глупости бдительность-то и потерял.

Ну и он там недельку колдовал, что-то там возился, проводку даже новую проводил. Я ему - ты мне магазин спалишь, а он мне - не бойтесь, я в горсети консультировался. И вот он там недельку все колдовал, возился, а потом мне и говорит:

- Готово!

А было как раз без пяти десять до открытия. Мы все вышли на улицу. Я смотрю и думаю - да что же это за голый король? Как все было, так оно все и есть. Я ему напрямик говорю: "Ты, товарищ Химков, сказку про голого короля писателя Андерсена знаешь?" А он опять смеется, он все смеялся, подлец: "Давайте не будем делать поспешных выводов, давайте подождем немного". - "Подождем", - говорю.

А тут уж и посетители эти интеллигентные, как всегда, утром в магазин ломятся, стучат каблуками. "Подождите вы!" - кричу. А они- наоборот: лезут, ломятся, каблуками лупят, обещают написать в жалобную книгу. "Ну зачем вы стучите? - говорю. - Поступлений новых со вчерашнего дня не было и не будет, зачем стучать? В милицию захотели?"

Тут он мне и велит:

- Скажите, чтоб открывали.

И - господи боже ты мой! Лишь как дверь магазина открылася, то тут сразу же заиграла торжественная космическая музыка, отдаленно напомнившая мне "Марш коммунистических бригад". И все эти чеканные лозунги завибрировали космично, как показывают по телевизору, когда ракеты на дальние планеты отправляются И все быстрее и быстрее! И все громче торжественная музыка! А потом музыка стихла, и - о господи! - я гляжу, а они уже все на других местах, лозунги. Где, допустим, стояло "МИР", теперь- "РАВЕНСТВО", вместо "СВОБОДА" - "ТРУД". И лишь "КНИГА- ИСТОЧНИК ЗНАНИЙ" по-прежнему высоко сияло надо всем, начищенное уборщицей Химковым до блеска звезды.

— Ну и что? - спрашиваю я, обалдев. - Дальше-то что?

— А ничего, - смеется он. - Дальше каждые полчаса эти таблички будут менять свое местоположение. Этим

оживляется витрина и при скупых средствах выразительности создается сильное поле эмоционального воздействия.

НИ-ЧЕ-ГО! Ничегошеньки - я не стыжусь это признать, - ничегошеньки я не понял: хорошо это или плохо. И, слова ему худого не сказав, молча ушел в магазин думать - давать ему денег за такое изобретение или, наоборот, - денег не давать, изобретение демонтировать, из "Светоча" начисто выгнать.

А тем временем иль по городу слух прошел про нашу красивую витрину, или действительно она была красивая - я и до сих пор не знаю. А только повалил народ и - господи ты боже мой! - все больше молодой, странно это так, вроде как хиппически разодетые под художников, что ли? Но стоят тожественно и ждут тех самых полчаса, когда зазвучит торжественная музыка и лозунги станут космически скакать. И он среди них, важный такой, что-то объясняет.

Господи! Да это ж и на какое-то незапланированное сборище смахивает, думаю. Подкрался и слышу, как он объясняется с одной знатной горожанкой, дочерью одного знаменитого в нашем городе отца, одетой в рваные синие штаны и туфли на толстой подошве.

- Вот... А ты, дорогая, не верила в меня. Вот... худсовет отклонил... Но я одержал... Я добился. Вот он, мой

пространственный эффект многомерного пространства, поп-скульптурная композиция в замкнутом интерьере.

Символы - мир, труд, свобода, равенство, братство – не однозначны. Они - многомерны. Они насыщаются новой формой на основе старого содержания. Понимаешь?

- Понимаю, - шепчет эта размалеванная фря.

Худсовет отклонил??!!

Я тут же выскочил из укрытия и кричу:

- И я тоже все понимаю, гражданин Химков! Ваши документы!

А он это мне нахально смеется в старое лицо и говорит:

— Они же у вас в денежном ящике.

— Тогда пройдемте к денежному ящику, - говорю. - А вы, гражданка, останьтесь.

Говорю, а сам трясусь неизвестно отчего. Та надулась:

- Нет уж, позвольте, я тоже пройду.

А как ты ей не позволишь при таком папаше?

Ну мы и прошли в кабинет к денежному ящику. Я хоть и трясусь, но стараюсь сдерживаться. Я ему говорю...

Я ему говорю. Я ему вежливо говорю, меня никто не может упрекнуть, что грубо. Я ему говорю, что не напрасно мне Родина вручала ордена и медали. И поэтому мне не так-то просто впилить мозги. Я все понимаю, что означают эти крутящиеся "мир, труд, равенство и братство". Это означает - буржуазная эстетика правого уклона, вот что это означает, если говорить научно. И добро б, если бы у него на это было хоть какое-нибудь разрешение, а то ведь худсовет-то отклонил! Так, может быть, у него все же есть хоть какое-нибудь разрешение, говорю я, уже прямо обращаясь к знатной горожанке, дочери отца. А та гневливо: