Питер Устинов - Старик и мистер Смит

Далее Смит действовал стремительно: скучную одежду бедного мистера Ксилиадиса повесил на вешалку вместо похищенной, схватил саквояж и ринулся вон из раздевалки, чуть не сбив с ног сначала Уайльда, а затем и мускулистого матроса. Проститутка все еще томилась на том же месте. Мистер Смит дернул ее за руку и прошипел:

— Живей! Куда идем?

По-лошадиному цокая своими ходулями, девица успела только пискнуть:

— Стольник! Я меньше не беру!

— Ладно-ладно.

Она затащила клиента в темный подъезд, где сидел какой-то нахохлившийся субъект, разглядывая пол у себя под ногами.

— Это я, Долорес.

Не поднимая головы, субъект сунул девице ключ с биркой:

— Сто шестнадцатый.

По узкой лестнице они поднялись на второй этаж. Найдя нужную дверь, девица включила свет и подтолкнула клиента вперед, чтобы он смог по достоинству оценить спартанскую простоту этого алтаря быстротечного служения пороку.

Дверь Долорес предусмотрительно заперла, а ключ спрятала. Затем клиент получил приглашение сесть на кровать, что и исполнил. Девица щелкнула выключателем, и слепящий белый свет сменился унылым красным. Закурила сигарету, предложила Смиту, тот отказался.

— Долорес, — произнес он.

— Ну?

— Красивое имя.

Но девица не была настроена тратить время на пустую болтовню.

— Ты по какой части?

— То есть? — не понял Смит.

— Я же вижу по твоему прикиду, что ты не просто перепихнуться пришел.

— Не знаю что и сказать…

Она раздраженно фыркнула табачным дымом.

— О'кей, тариф у меня такой. Цены, может, покажутся тебе крутоватыми, но зато я мастер экстра-класса по всем видам секса — от нормального до самого кудрявого. Программа-минимум — стольник, это ты уже знаешь. Каждые десять минут нормального траха сверх минимума — двадцатник.

— Нормального? — угрюмо переспросил Смит.

— Ну да, нормального, без выкрутасов. Если хочешь, чтобы я тебя отшлепала, как школьника, — по полтиннику за каждые десять минут помимо основного тарифа. Я только сбегаю наверх и переоденусь учительницей. Если хочешь поиграть в раба — семьдесят пять за четверть часа. Одеваюсь богиней, госпожой — кем скажешь. Захочешь меня постегать — это уже стольник, и сильно не бить, понял? Могу нарядиться французской горничной, могу школьницей. Если надо, есть кожаные браслеты с шипами, ошейники, деревянные колодки на щиколотки, зажимы для сосков, вибраторы, пластиковые хрены — в общем, что хочешь.

— А страсть? — трагически звенящим голосом вскричал Смит.

— А — что — перепугалась Долорес.

— Страсть! — вознегодовал он. — Не бывает порока без страсти, без опасного, головокружительного парения над бездной, без сладостного, подобного смерти забвения, без фейерверка чувств! Да разве это опишешь словами? Страсть! Какие там еще тарифы?

— Тогда пошел вон! — завизжала Долорес, собрав всю храбрость. — Без тарифа ни шиша тебе не обломится. Мистер Смит сменил тон:

— Вот тебе тысяча долларов, и обслужи меня по первому классу.

— Целая тысяча! — ахнула Долорес. — Ты что, связать меня хочешь, да?

— Я не хочу ничего делать. Я очень устал. Давай сама.

— А как мне одеться?

— Я плачу не за одежду, а за тело.

— Тогда раздевайся.

— Ну вот, снова ты хочешь, чтобы я что-то делал. Долорес растерялась, но ненадолго.

— Может, по-гречески?

— Как это?

— Ты ж хотел тела.

— Не понимаю.

— Ты что, котик, с неба свалился?

— Хороший вопрос…

Долорес покрутила старенькое радио, нашла подходящую рок-группу и закачалась в такт музыке, возвращаясь в мир, где все разумно и понятно. Она поводила бедрами (что, с ее точки зрения, выглядело крайне возбуждающе), дергалась в такт перестуку барабанов и близко к сердцу принимала текст, состоявший из одной-единственной, без конца повторяемой фразы непонятно на каком языке.

Мистер Смит наблюдал за танцем через полуприкрытые веки. Долорес отрабатывала свой обычный номер, готовясь перейти от монотонного ритма музыки к монотонному ритму секса, а Смит все глубже увязал в вязком болоте скуки.

Приплясывая, девица расстегнула мини-юбку, и та послушно скользнула к ее ногам. Однако изящно переступить через тряпку, не нарушая ритма, оказалось непросто — Долорес зацепилась длиннющим каблуком и чуть не грохнулась. Смит на миг оживился, но танцовщица удержалась на ногах, и взгляд зрителя снова померк. Далее Долорес расстегнула лиф и выпустила на волю груди, немедленно принявшие положенную им по природе форму — они словно ожили и закачались в собственном ритме.

Внимание мистера Смита привлекли главным образом борозды, оставленные на коже бюстгальтером.

Долорес скатала сетчатые чулки и спустила трусики, для чего ей пришлось перемежать танец различными малограциозными телодвижениями. Явление прелестей Долорес во всем их надменном великолепии не слишком заинтересовало клюющего носом Смита. Последним, что зафиксировал его угасающий взор, была мудреная траектория резинки на талии и ягодицах танцовщицы, очень похожая на след проползшей сороконожки.

Когда Смит разомкнул очи, радио уже не грохотало, а едва слышно потрескивало. Оглядевшись по сторонам, искатель удовольствий вдруг сообразил, что вид обнаженного женского тела совершил чудо — впервые была прервана многовековая бессонница. Смит порылся в карманах и не нашел там ни единой купюры. В ярости он выскочил в коридор, сбежал по лестнице — никого. Нелюбопытного субъекта с ключами тоже как ветром сдуло. Лампа на его столике, и та погасла.

На улице занимался рассвет, тротуары почти опустели. Смит помчался назад, ко входу в «Оскал Уайльда», но не обнаружил Долорес и там. Зато на ее месте терпеливо ждал Старик, седовласый, седобородый, все в той же белой тоге. У его ног стояли два маленьких чемодана.

— Как ты меня нашел? — пропыхтел Смит.

— Ты же сам назначил место встречи, забыл? Я заказал номер в гостинице — тут неподалеку, за углом. Называется «Башня слоновой кости». Не самая уютная, но ведь мы на Землю не отдыхать явились.

— Это уж точно, — злобно буркнул мистер Смит и осторожно спросил: — Ты не наводил обо мне справки в «Оскале»?

— Нет. Решил, что разумнее этого не делать.

— Временами ты меня просто поражаешь.

— Тут поражаться нечему. Ведь я достаточно хорошо тебя знаю.

— А зачем тебе два чемодана?

— Один мне, другой тебе. Ведь свой багаж ты, похоже, потерял.

— И не только багаж, — всхлипнул Смит. — Пропали все мои деньги! Их украли! Гнусно украли!

Старик тяжко вздохнул, порылся в кармане, извлек пачку иен.

— Ну уж нет, хватит! — плаксиво взмолился Смит. — Японец из меня получается препаршивый.

Терпение Старика было на исходе. Он насупился, сосредоточился вновь и выгреб из кармана ком бумажек другого цвета.