Осне Сейерстад - Книготорговец из Кабула

Автомобиль останавливается. Пробка.

— Должно быть, мне это только кажется, — произносит Акбар. — Но у меня, в самом деле, начинает болеть голова.

— И у меня, — говорит Мансур. — Ну что, пойдем к ближайшему выходу?

— Нет, будем надеяться, что пробка рассосется, — говорит Саид. — Ведь если ряд начнет двигаться, а в машине никого не останется, тогда пробка возникнет уже из-за нас.

— Значит, вот как люди умирают от отравления угарным газом? — спрашивает Мансур.

Стекла в машине опущены. Саид закуривает. Мансур издает вопль протеста.

— Совсем рехнулся? — кричит Акбар, вырывает у приятеля сигарету изо рта и тушит ее. — Хочешь нас еще больше отравить?

Путешественниками овладевает гнетущее чувство паники. Они по-прежнему стоят. Но вот впереди начинается какое-то движение. Машина перед ними медленно трогается с места. Наша троица выбирается из тунелля с гудящими головами. Но первый же порыв ветра тут же излечивает головную боль. По-прежнему не видно ни зги, все, как ватой, окутано серо-белым клубящимся туманом. Им остается только держаться снежной колеи и ориентироваться по огням фар едущих впереди машин. Повернуть невозможно. Все паломники связаны между собой роковой цепью. Даже Мансур перестал жевать печенье, в машине воцарилась мертвая тишина. Впечатление такое, что едешь в никуда, где на каждом шагу грозят пропасти, обвалы, мины и другие опасности.

Наконец-то туман немного рассеивается, но они по-прежнему едут по краю обрыва. Теперь, когда его видно, становится еще страшнее. Мансур предлагает остальным кока-колу и закуривает. Это его двадцатая сигарета за день.

«Что пользуешься случаем? Если бы твой отец увидел, что ты куришь, точно бы не обрадовался», — говорит Акбар.

Султан ни за что не должен узнать, что сын курит. Но здесь, на свободе, в снегах, Мансур закуривает одну сигарету за другой. Здесь он лихой парень наравне с остальными.

Начинается путь под гору. Машину кидает из стороны в сторону. Внезапно она начинает сползать боком с дороги. Саид бессильно дергает руль и ругается. Акбар и Мансур крепко вцепляются в сиденья, как будто это помешает им слететь с обрыва. В машине снова воцаряется нервная тишина. Машина сползает вбок, выправляется, снова сползает, и вдруг ее начинает шатать из стороны в сторону. Для полного счастья перед ними возникает указатель с надписью: «Осторожно, мины!». Стало быть, где-то рядом, может быть как раз в пределах зоны скольжения автомобиля, полным-полно мин. Никакой снег в мире не защитит от противотанковых мин. Да это просто безумие, думает Мансур, но молчит. Он не хочет прослыть трусом, к тому же он здесь самый младший. Он смотрит вниз на танки, полузанесенные снегом, и обломки машин, чьи водители не справились с дорогой. Мансур читает про себя молитву, Али не мог позвать его только для того, чтобы он свалился с обрыва. Хотя поведение Мансура не всегда соответствовало требованиям ислама, все же он едет за очищением, собирается отказаться навсегда от греховных помыслов и стать впредь правомерным мусульманином. На последнем отрезке горной дороги он словно впадает в транс.

Через какое-то время, которое кажется вечностью, путешественники выбираются на просторы бесснежных степей. Последние несколько часов до Мазари-Шарифа кажутся просто детской забавой по сравнению с пережитым.

При дороге их обгоняют грузовики, набитые вооруженными мужчинами. В открытых кузовах сидят бородатые боевики с автоматами Калашникова. Наши путешественники мчатся со скоростью сто километров в час, подпрыгивая на разбитой дороге. Мимо проносятся пустыни, степи и каменистые холмы. Время от времени встречаются маленькие оазисы и деревенские глинобитные домики. При въезде в город машину останавливают у блокпоста. Грубые стражи дают отмашку — проезжайте! — из-за ограждения, которое представляет собой веревку, натянутую между двух ракетных оболочек.

И вот они в городе — измученные, ноги затекли от долгого сидения в машине. Невероятно, но факт: поездка заняла всего двенадцать часов.

«Вот, значит, как обычно штурмуют Салангский туннель, — делает вывод Мансур. — А каково приходиться тем, у кого уходит на это несколько дней? У-у-ух-х! Мы доехали! Али, here I come!» [16] Вот он я (англ.)

Все крыши заняты вооруженными людьми с ружьями наизготовку. Власти опасаются беспорядков на праздновании Нового года, в Мазари-Шарифе нет никаких международных миротворческих сил, зато имеется парочка конкурирующих полевых командиров. Боевики на крышах подчиняются губернатору, хазара по национальности. Боевики в пикапах — это армия таджика Атты Мухаммеда. Можно заметить и людей в униформе воинства узбека Абдула Рашида Дустума. Все ружья нацелены на толпы паломников, которые гуляют по улицам, сидят группами у мечетей, в парках и на тротуарах.

Озаренная светом голубая мечеть сияет во мраке, как звезда. Мансур в жизни не видел такого красивого здания. Подсветка — это дар, преподнесенный американским посольством в честь новогоднего визита в город американского посла. Красный свет фонарей озаряет парк вокруг мечети, который к этому часу уже бурлит от паломников.

Здесь-то Мансур и попросит у Аллаха об отпущении грехов. Здесь он очистится. В конце концов разглядывание огромной мечети утомляет его. К тому же он голоден. Кока-кола и печенье с банановой прослойкой и киви — плохое подспорье путешественнику.

Рестораны битком набиты паломниками. Наконец Мансуру, Саиду и Акбару удается найти свободное местечко на ковре в темном кафе на Кебабной улице. Вкусно пахнет жареной бараниной, которую подают с хлебом и целыми маленькими луковичками.

Мансур разрезает луковицу, и счастье вновь опьяняет его. Ему хочется кричать во все горло от восторга. Но он сдерживается и принимается вместе с приятелями поглощать пищу, он же не маленький. Он старается во всем подражать Акбару и Саиду и выглядеть таким же, как они, — спокойным, уверенным в себе светским человеком.

На следующее утро Мансура будит утренний призыв муэдзина. «Аллах Акбар!», — голос отдается в голове у Мансура, как будто к ушам кто-то приставил динамики. Он выглядывает в окно и видит прямо перед собой голубую мечеть в лучах утреннего солнца. Над святой землей парят сотни голубей. Они живут на башне рядом со склепом, и считается, что если в стаю случайно попадает серый голубь, в течение сорока дней его оперение побелеет. К тому же каждая седьмая из птиц — это душа святого.

Полседьмого Мансур вместе с Саидом и Акбаром протискивается сквозь заграждение к мечети. Журналистское удостоверение Акбара открывает им доступ прямо к сцене. Многие дежурили всю ночь, чтобы оказаться поближе к флагу Али, когда его будет поднимать Хамид Карзай, новый президент Афганистана. С одной стороны сидят женщины, некоторые в паранджах, другие просто закутаны в белые шали. С другой стороны находятся мужчины. Если женщины спокойно сидят, то в рядах мужчин беспокойство и толкотня. Деревья почернели от людей, облепивших ветки. Несмотря на старания полицейских с розгами, кто-то все время прорывается сквозь заграждение. Люди перепрыгивают через него, укорачиваясь от розог. Полиция сегодня работает в усиленном режиме, потому что должны приехать все министры.