Легс Макнил - Прошу, убей меня.

Я воспринимала феминизм Патти как идею «не быть жертвой». Правильные женщины должны делать свой выбор с холодной головой и бунтарским огнем в груди.

Работа с Playboy была бунтарским жестом. Моя карьера в этой стране закончилась — потому что в большой моде работы бы мне никто не дал. Мне остались только журналы типа Cosmopolitan. От меня отказались все серьезные клиенты. И Avon, и Butterick. Нормальные журналы мод больше не связывались со мной.

О чем тут жалеть?

Пенни Экейд : Я всегда воспринимала Патти и Роберта как брата и сестру. И понимала, что Роберт — гей, но Патти упорно говорила о нем, как о своем парне. Мои отношения с геями начались с четырнадцати лет, мне знакомо чувство пылкой, но несексуальной влюбленности в гея. В общем, я никогда не поверю, что у Патти были сексуальные отношения с Робертом. Хотя, возможно, что-то у них и было. В любом случае, Патти всегда казалась чем-то похожей на меня — женщиной гомика. Мне прекрасно известно, что у них были проблемы. И что Патти ужасно злилась и расстраивалась. Я любила ее. Да, я была влюблена в Патти, и мне казалось, что она тоже влюблена в меня.

У нас установились романтически-дружеские отношения. Очень старомодно, никакой физической любви, хотя была и она.

Патти Смит : Ну да, я как-то пробовала заниматься этим с девушкой, мне не понравилось. Слишком мягко. А я люблю твердость. Мне нравится мужская волосня. Мне нравится член. Мне нравятся мышцы. И не нравятся все эти мягкие титьки.

Пенни Аркейд : Ну, вообще-то нельзя сказать, что Патти меня физически привлекала. Да и не думаю, чтобы я ее возбуждала. Да, мы занимались любовью, но только один раз. Все случилось из-за эмоционального влечения, а не из-за физического. Я чувствовала так много всего по отношению к Патти…

Правда, вскоре все изменилось. Как-то мы с Патти отвисали у «Макса», тупили от нечего делать. Сидели втроем с Мисс Кристиной из GTO — и решили сколотить свою группу. Я, Патти и Мисс Кристина.

Ни я, ни Мисс Кристина не относились к этому серьезно. Точнее, я, конечно, хотела группу, но не знала, что это такое. И вот, пошли слухи, что мы собираем группу. Потом, наверно, Дэнни Филдс поговорил со Стивом Полом и рассказал ему, что мы чего-то там замышляем — потому что спустя несколько дней, когда я пришла, как обычно, к «Максу», меня там ждала телеграмма от Стива Пола. Там говорилось: «Ни с кем, кроме меня, ничего не подписывай!»

«Что за черт?» — подумала я. Я ничего не понимала. И совсем странным казалось мне поведение Патти: я заметила, что она очень нервничает из-за этой телеги с группой. Я-то просто прикалывалась. А в жизни Патти началось что-то серьезное. Что-то, чего я не понимала.

Я не понимала, что она увидела: она может действительно сделать что-то стоящее.

Звездное небо поэзии

Джим Кэролл : Как-то ночью я шел к себе в отель «Челси». У входа в отель встретил Патти Смит и Роберта Мэплторпа — стоят перед входом в отель и собачатся… Патти меня увидела, прекратила ругань, подошла и сказала: «Ты ведь Джим Кэролл? А я — Патти. Привет».

Мы встречались и раньше — я замечал, что она разглядывала меня в «Максе» и на чтениях Поэтического Проекта в церкви святого Марка. К тому времени за мной уже успела закрепиться репутация поэта.

И она сказала: «Давай я к тебе завтра зайду? Тут есть книжечка одна, хочу ее тебе дать».

Я говорю: «Ладно, давай. Я живу в номере…»

Патти перебила: «Я знаю, в каком ты номере».

На следующий день она зашла. Насколько я помню, именно в этот день мы толком познакомились. С собой у нее была книга. Кажется, о каком-то индейском племени.

Патти пыталась заставить меня переехать на чердак, где они жили с Робертом. Это откровенно пугало. Она знала, что я встречаюсь с Деврой, манекенщицей — настоящей моделью в духе шестидесятых, в стиле не какой-нибудь Твигги, а настоящей Джин Шримптон — и я реально ее хотел. Патти же говорила: «Чувак, это пустая трата времени, забей на нее. Ты с ней встречаешься только потому, что она смотрится отличным дополнением к твой персоне. Я — та девушка, которая тебе действительно нужна».

Писательница Патриция Морисроу в биографии Мэплторпа пишет, что Патти все-таки затащила меня к себе. Ну, в общем, да. Но только с манекенщицей я все равно встречался.

Наши отношения не затянулись надолго. Я был первым парнем, с которым она встречалась там, на чердаке. И Роберт Мэплторп абсолютно не напрягался по этому поводу. Наоборот, мы с ним нашли общий язык. Он постоянно задавал кучу вопросов о самых разных вещах — он хотел знать, как можно изменить социальный статус. Он был в курсе, что я как раз парень с улицы, который раньше ходил в престижную частную школу.

Он знал, что у меня есть богатые друзья, но никогда не просил с ними познакомить. Он просто хотел научиться быть более утонченным. Но я не мог его этому научить, я лишь посоветовал ему читать больше книг. Прикинь, он вообще не читал. Дальнейшие его потуги оказались чудовищно нелепыми, как мотоцикл в шелках и бархате. Как свадебный торт мисс Хэвишем в «Больших ожиданиях». Но на самом деле он просто искал себя — собственную сущность и свое творческое «я».

Роберт постоянно разговаривал со мной вот о чем: почему я решил, что я не гей, несмотря на то, что время от времени выхожу на панель ловить мужиков? Мол, разве мне это не нравится? Я ответил: «Да, но я сначала беру с них деньги, Роберт. Так вот. А потом говорю, что больше не буду с ними встречаться».

Так что я признавал только один трах в одни руки. А Роберт все пытался успокоить себя, мол, он хотя бы бисексуал. Но в душе твердо знал, что он — гей. И пути назад уже нет.

Я просто принимал это как данность. Патти никогда при мне не говорила о Роберте, как о своем парне. В ее рассказах они больше были похожи на брата и сестру. Сама по себе Патти была очень старомодной. До того, как я перебрался на чердак, она каждое утро приносила мне в «Челси» завтрак — кофе, шоколадные пончики и пинту шоколадного итальянского мороженого. Бриджит Полк пыталась снять меня с героина, заменив его спидом, и это было нелепо. Тем летом мне стало хуже в десять раз. Я был вынужден вернуться к героину, чтобы не двинуть копыта. Патти работала в книжном магазине Скрибнера и воровала там деньги, чтобы я мог затариться герой. В общем, это был один из моих самых страшных наркоманских периодов. Но как же было здорово! Помнится, я был уверен, что она тотально сидит на спиде. Но Патти никогда не принимала никаких наркотиков. И это удивляло еще больше. Казалось, что Патти берет на себя часть моих страданий.

Патти постоянно смотрела, как я сплю. Представь, просыпаюсь и вижу, что она на меня смотрит. Кстати, кто-то еще рассказывал, что ей нравилось смотреть на спящих парней…