Марина Юденич - Исчадие рая

– Добрый день. Могу я чем-нибудь вам помочь?

– Да. Я не знаю… Моя подруга рекомендовала мне вас… Мне нужна косметичка, и я хочу попасть к девушке, которую зовут Вера. Моя подруга осталась довольна.

Голос женщины оказался на удивление неприятным – высоким и каким-то ломким, она и говорила так – нервно, то и дело озираясь по сторонам, словно высматривая кого-то и опасаясь этой встречи. А быть может, просто разглядывая роскошное убранство холла. Кроме того, Ингу резануло по ушам простецкое – «косметичка», у них принято было говорить: «косметолог». Женщина явно нервничала, но в то же время в ломком голосе ее отчетливо звучали капризные нотки, из тех, что в любой момент легко становятся откровенно истерическими. И говорила она, при всей очевидной неуверенности, требовательно и с некоторым даже налетом плохо скрытого нахальства.

Нет, ни к одной из категорий постоянных клиентов салона отнести ее было невозможно, зато она хорошо укладывалась в классификацию, разработанную Ингой самостоятельно и отчетливо отразившую иронический склад ее ума. Классификация была чисто женской и базировалась при этом на тезисе, что все дамы от рождения принадлежат, вопреки всяким дарвиновским премудростям, к семейству кошачьих. В этой связи всех женщин Инга делила на львиц, кисок и кошек помойных.

Львицы, естественно, были немногочисленны. Их отличала царственная лень и отрешенность от всего суетного, они были идеально любезны и даже улыбчивы, но при всем этом в упор не видели никого, кроме тех особей, которые занимали их божественное внимание всерьез. Они смотрели даже ласково, но как бы сквозь собеседника и практически никогда его не слушали, занятые своими державными мыслями. Они были роскошны и без меры щедры. Неспешны и невозмутимы. Различные мелочи, отравляющие жизнь простым смертным, эти просто не замечали. Инга хранила в памяти эпизод, отлично иллюстрирующий все предыдущие наблюдения. Подавая яркий и въедливый морковный сок одной из львиц, официантка неловко наклонила поднос, и все содержимое фужера немедленно выплеснулось на умопомрачительный во всех отношениях, включая материальную составляющую, костюм клиентки. Паника охватила всех, начиная от директрисы салона и заканчивая крепким секьюрити у входа. Судьба официантки, разумеется, была предрешена, причем уже в тот момент, когда поднос в ее руках только начал предательски клониться. Однако клиентка продолжала безмятежно и приветливо улыбаться и даже смеялась – похоже было, что случившееся ее по-настоящему забавляет. Она долго и совершенно искренне всех успокаивала, а закончив процедуры, отказалась и от предложенной химчистки, и от компенсации стоимости костюма, настояла на том, чтобы полностью расплатиться за оказанные услуги, и очень настойчиво просила никоим образом не наказывать несчастную официантку. Разумеется, ей ни в чем не могло быть отказа – официантка сохранила работу и, исполненная чувства благодарности, в следующий визит Львицы встречала ее в холле с огромным роскошным букетом орхидей. «Боже, какая прелесть, – совершенно искренне обрадовалась красавица, принимая букет, – но по какому поводу? У меня – не день рождения и даже не именины. Это точно предназначено мне?» Ей стали объяснять, за что цветы, и бормотать какие-то слова признательности. «Да, да, помню конечно. Он теперь такой смешной (она имела в виду свой загубленный костюм), похож на картину абстракциониста… Так это были вы?..» В то же время Инга хорошо понимала и далее, скорее, чувствовала на инстинктивном уровне: горе тому, кто сумеет всерьез вывести Львицу из себя – пощады не будет, а кара будет страшной.

Киски были существами низшего порядка, поэтому их насчитывалось много больше. Это были хорошенькие, порой красивые существа, ласковые до приторности, изнеженные, кокетливые, однако и капризные – стоило лишь слегка погладить их против шерстки или не выдать положенного в точно определенное время. Тогда киски дулись, сначала жалобно, а потом возмущенно попискивали, выпускали коготки. Однако, получив желаемое, быстро успокаивались, забывали обиду и вновь мурлыкали с прежней беззаботностью. Киски были расчетливы, не жалея денег на себя, они обычно крайне неохотно давали чаевые, предпочитая расцеловать мастера в обе щеки, назвать «солнышком, лапонькой и зайчиком», подарить на крайний случай размякшую в сумке шоколадку или передарить не пришедшиеся по вкусу дареные духи. Киски были исподволь завистливы, они тихонечко разглядывали окружающих и, паче чаяния, заметив кого-то их превосходящего, на некоторое время впадали в крайне дурное расположение духа, однако, быстро оправившись, отводили душу, шепотком обсуждая обнаружившиеся недостатки данной персоны или с ходу придумывая таковые. Киски, как правило, были чьи-то жены или любовницы, причем всем своим благополучием обязанные мужчине. Посему отличительной их чертой были частые звонки своему повелителю и долгое умильное воркование. Потом про «зайчика» можно было поведать кучу гадких подробностей косметологу, массажисту или парикмахерше, но – шепот ком, делая круглые глаза и рассчитывая на сочувствие.

Что же касается помойных кошек, то это были существа наглые, агрессивные, но по – своему неглупые. Оттого, оказавшись в обществе, явно превосходящем их уровень, они сразу и остро чувствовали это и немедленно принимались доказывать себе и всем окружающим, что это ни в коем случае не так. Правда, доказывали они сообразно собственным представлениям о том, что такое хорошо, а что такое плохо. Они были шумны, вызывающи, чрезмерно требовательны к персоналу, который называли исключительно на «ты». Они стремились одеться роскошно или, по крайней мере, дорого, а потому в тренажерный зал приходили в тяжелых бриллиантовых колье и с яркой, вызывающей косметикой на лицах. Они стремились привлечь к себе внимание всех и потому говорили слишком громко, часто звонили по своим мобильным телефонам и вели бесконечные разговоры, непременно упоминая самых знаменитых людей и самые престижные места, подробно рассказывали, как устроены их роскошные квартиры и виллы и какую очередную драгоценность принес им сегодня в постель вместе с чашкой утреннего кофе муж или постоянный «бой-френд». Вся эта шумиха и суета легко укладывались в одну-единственную фразу: «Смотрите, мы же ничем не хуже вас!», но помойные кошки этой фразы никогда бы не произнесли вслух, если даже подобная мысль и пришла им в голову, а потому шумно и беспардонно завоевывали себе место в бомонде как умели.

Впрочем, были они довольно щедры, но и это проистекало из желания быть не хуже других.

По этой классификации новую посетительницу следовало бы отнести к категории кошек помойных – она говорила вызывающе громко, постоянно оглядывалась по сторонам; на стойку рецепции к тому же были демонстративно выложены изящный и дорогой, последней модели, мобильный телефон и связка ключей, явно автомобильных.