Ричард Бах - Гипноз для Марии

Опустился на колени у левой стойки шасси: так-так, тормоз, шина… Шина слегка изношена, отметил он и в свете дня осознал: это установка.

Каждая установка усиливает саму себя.

Шина слишком изношена?

Если ответ «да»: Слишком изношена, следующая установка: Не взлетай. Поменяй шину.

Чтобы поменять шину, я должен найти механика, который ее поменяет, должен найти нужной марки шину, а если ее не окажется на складе, остаться по меньшей мере на ночь, чтобы ее сменить, встречаться и разговаривать с неизвестным количеством людей, которых никогда бы не встретил, если бы не необходимость поменять шину, каждый из которых может изменить мою жизнь, – одним словом, как в случае с путешественницей автостопом в Норд-Платт. Моя жизнь уже изменится, если из-за шины останусь еще на день, или три дня, или двадцать минут… новые события повлекут за собой другие новые события, каждое из которых – следствие какой-то принятой установки.

Или,

если ответ «нет»:

Шина в нормальном состоянии,

каждая установка усиливает саму себя.

Следующая установка:

Лети, как собирался.

(Триллион других установок в графе «Иное»: не выбраны . Никакого усиления, никакого следствия.)

Но если шина лопнет во время следующей посадки, будут большие неприятности.

Установка:

Вернись к первоначальной установке.

Если ответ «да»:

Время проходит, погода меняется, солнце поднимается выше, модели установок изменяются.

Если ответ «нет»:

Продолжай.

Следующая установка:

Заканчивай предполетную проверку.

Забудь эту установку на время.

Взамен прими другую установку: подумать об этой картине, которая может показаться абсурдной, но, возможно, таковой не является.

Каждая установка каждую секунду, подумал он, каждое решение, которое мы принимаем или не принимаем, балансирует на острие решения, принятого ранее, принятое ранее решение балансирует на предыдущем; каждый раз оно избирается установкой, которую вы и никто другой считаете для себя подходящей. Никто и никогда не делает выбор за вас: когда я принимаю совет, только я решаю следовать ему. Я мог бы сказать «нет», для этого существуют тысячи разных способов.

Назови установки «гипнозом», и тотчас возникает ярлык, который ты искал, возникает модель – фрагменты мозаики соединяются. Каждый день каждый из нас все глубже погружается в собственный транс, у каждого собственная история о самом себе, в которую он верит.

Моя история на сегодня, подумал он, «Парень путешествует»: некто Джейми Форбс летит сквозь тучу решений, которые приводят к различный переменам, а те приводят к другой жизни по сравнению с той, что у него была бы, будь у покрышки на левом колесе резина на одну шестнадцатую тоньше, чем есть на данный момент.

Каждое событие вытекает из предыдущего и впадает в будущее, каждое из них со -бытие, со -впадение.

С высоты наша жизнь – это широкое поле совпадений, с цветами, которые распускаются от решений, основанных на установках, которые базируются на нашей вере в то, что мир вокруг реальность, не иллюзия… или же иллюзия, а не реальность.

Возможно, шина лопнет во время следующей посадки, но ее может хватить еще и на пятьдесят посадок, мягких посадок… Нет, не нужна мне новая шина.

Так решил Джейми Форбс в то утро, стоя на коленях под фюзеляжем. Нормальная шина. Посадка будет мягкой. Прощайте, другие жизни, которые я только что отверг.

Что она со мной сделала?

Пока я не научился управлять самолетом, все самолеты казались мне одинаковыми. Теперь нет. Пока не заинтересовался графологией, не обращал внимания на почерк. Теперь обращаю. Пока Ди Хэллок не объяснила, как устроен мир, не видел шквальных ливней установок.

Теперь вижу!

Даже знаменитый Закон Привлечения , подумал он, «Все, о чем мы думаем, становится реальностью » – это установка. Всякий раз, когда я пробую что-то сделать, и у меня получается, – это установка. Всякий раз, когда я пробую что-то сделать, и у меня не получается, – это еще одна установка. Когда я ничего не делаю, ничего не происходит… жизнь остается неизменной секунда за секундой, пока я что-то не сделаю, почему-то решив, что это неплохая мысль.

Предполетная проверка закончена, пилот забросил свой багаж в самолет, открыл фонарь [9] Фонарем называется остеклённый колпак, которым закрыта кабина. – Прим. перев. и проскользнул в кабину.

Как для любого другого человека на планете, думал он, мир, который я вижу вокруг, – это то, что я вижу в состоянии транса, картина, которая материализовалась из какого-то количества триллионов принятых мной за всю жизнь установок. Скоро по моей команде он устремится вперед, со скоростью улитки или молнии.

Итак, весь мир – это принятые утверждения, и они становятся моими убеждениями, моими предположениями, моей собственной личной главной истиной.

Мои позитивные истины «я могу…» открывают путь для новых установок, новых возможностей. Мои негативные истины «я не могу…» закрывают для меня этот путь, становятся моими ограничениями.

Я гражданин психосоматической планеты, подумал он.

И что дальше?

Пилот нажал кнопку стартера, мотор вздрогнул и проснулся, восприняв свое собственное внушение.

Отложим на время реорганизацию Вселенной и немного полетаем.

Он летел на юго-восток низко над безлюдной землей, реками, лесами и пустошами, лоскутками заброшенных пашен, превратившихся в луга.

Так бывает, когда летаешь во сне, только во сне не надо думать, где посадить самолет в случае, если заглохнет двигатель.

Итак, я загипнотизированный житель психосоматической планеты, думал он. Как все остальные. Ну и что с того?

В это мгновение пилот в первый раз услышал новый внутренний голос. Не обезьянью трескотню, которую он слышал постоянно, не голос второго пилота – я-поведу-самолет-вместо-тебя, не рациональное «я» – давай-придумаем-что-нибудь-вместе. Это был совершенно новый внутренний голос, принадлежащий более высокому «я», чем остальные.

И что?

А вот что, сказал он. Ты сам себя загипнотизировал, чтобы жить так, как живешь сегодня.

Вот что: ты можешь себя разгипнотизировать.

Потрать столько времени, сколько нужно, хоть все время в мире, и подумай о том, что это могло бы значить.

Форбс слегка коснулся ручки управления, блестящая голубая машина подняла нос, чтобы не задеть одинокий телефонный провод, снова снизилась и полетела над лугами. Отметил ощущение, будто быстрее летишь сейчас, при 160 узлах, всего в сорока футах над землей, чем много лет назад, когда мчался с двойной скоростью звука на высоте восьми миль. Он принял это. Это была правильная установка.