Джон Краули - Любовь и сон

Ожидая возвращения Дианы из парка, Джордано Бруно Ноланец, сам не понимая почему, дрожал от волнения.

Первыми шли егеря, неся на древесном суку застреленного ею оленя. Легкие аплодисменты и шепот одобрения со стороны гостей и придворных. Язык оленя вывалился из упавшей головы, а кровь, более голубая, чем кровь Бруно, густо кропила росистую траву. Далее следовали служанки, одетые, как обычно, во все белое, — он так и не озаботился узнать, кто из них кто, и наделить их именами.

Последней из леса появилась она, на покрытом попоной коне, которого вел граф Лестер, держа в руках ее маленький арбалет. Не обнаженная, нет; даже ради охоты она не переменила свой многосложный наряд: редингот, плащ; нижняя юбка, длинное платье, рукава с прорезами; плоеный воротник, перчатки, чулки, ботинки.

Но за всем этим, там, внутри, она была обнаженной и нетронутой. Все они думали об этом.

Она спешилась. Покровители выдвинули Ноланца вперед — то были сэр Уолтер Рейли и Эдвард Дайер, [486]поэты, преданные слуги Дианы. Она протянула руку в узорной перчатке (черная лайка, украшенная цветами: клубника, анютины глазки, фиглаз приближался настолько, чтобы можно было разглядеть золотую муху, муравья, жука, поблескивающего среди зарослей, за которыми прятались драгоценные камни ее колец). Губы его не коснулись ее особы. Когда-то он так же целовал кольцо Папы Римского, предупрежденный о том, что касаться его нельзя: тысяча лет лобзаний совершенно изотрет перстень.

«Сей господин хочет предложить вашему величеству труд собственного сочинения».

«В коем сей господин расточает искренние и искусные комплименты вашему величеству, вашей стране и народу».

На ее лице мгновенно возникла искренняя улыбка, и Ноланец был раз и навсегда зачислен в веселую армию, в ее армию. Бруно позволил. Он неисчерпаем; он даст королеве столько, сколько она сможет взять.

«Позвольте взглянуть, — сказала Диана. Она взяла подаренную книгу и жестом велела ему встать. — И какова же тема?»

«Книга посвящена Любви», — ответил он по-итальянски.

Королева продолжила на том же языке:

"Вы превозносите ее?»

«Могу ли я не делать этого. Нет на земле силы большей, чем Любовь».

Диана засмеялась — ее как будто потешило такое преувеличение — и посмотрела на него с большей серьезностью. Он не отвел взгляда в смущении: дух Бруно возвысился до его глаз и встретил ее взгляд, хотя как не смешаться, когда смотришь на нее, стоящую в окружении и под защитой тысяч драгоценных камней: холодных жемчужин, пылающих рубинов, чистых изумрудов, золота, серебра, адаманта.

« Eroici furores, — сказала она. — Вы пишете о неистовстве влюбленных? Мужчины любят повторять, что глаза любимой сразили их наповал, что они умирают от любви. Так вы притворяетесь? В нашей стране говорят: люди умирают, и черви поедают их, но причиной тому — не любовь [487]».

«Мадам, — ответил он. — Любовь, о которой я пишу, — то не обычная любовь мужчин и женщин. И даже не благородная любовь ваших придворных и верных слуг — в числе коих назову и себя — к священной особе вашего величества».

«Нет?»

«Нет. Повествуя об Актеоне и Диане, Филлиде и Клоринде, [488]мужчине и женщине, глазах и звездах, стрелах и сердцах, — я говорил об иной любви».

«Вот как, — сказала королева. — Ужели подобает нашим слугам признаваться в какой-то иной любви?»

В этот миг Бруно (стоявший немного ссутулившись, чтобы не оказаться выше королевы) понял, что ему устроили проверку. Подол ее платья (отметил он, поскольку глаза его опущены) был морем: скалы, корабли, огромные рыбы, пена из мелкого жемчуга на атласных волнах, утопленники, сокровища, выброшенные на золотистый песок жемчужины.

«Ради вас, мадам, — сказал он, — горячее сердце вашего преданного слуги и стремится к Истине. Познанию. Самой Любви. Дабы предстала она, склонив колени пред вашим величеством».

Осторожная улыбка появилась на губах Дианы. Спереди ее платье украшали лес, фонтаны, стволы мертвых деревьев, покрытые толстым бархатным мхом; и неимоверный лесной пожар, звери бегут от него — горностай, белка, лисица, олень. Вода земля воздух огонь.

«Посол, ваш господин, вскоре возвращается во Францию, — сказала она. — Вы поедете с ним?»

«Увы. Помимо воли».

«Нам сказали, что в одной из своих книг вы славили нашего французского кузена Генриха. Обещали ему верную службу и сулили обретение новых корон. Так ли это? [489]»

«Его величество был благосклонен ко мне. Я сделал лишь то, что было в моих силах».

«Но теперь вы послужите нам». [490]

Улыбнувшись, она коснулась его запястья рукой в перчатке.

«Останьтесь нашим слугой и когда вернетесь во Францию. Не отзывайтесь о нас дурно перед королем. Передайте ему уверения, что мы ищем его дружбы вопреки силам нетерпимости и кривды. Передайте ему наши слова».

Он мог лишь поклониться. Королева одарила его последним, долгим и цепким взглядом и, отвернувшись, вновь посмотрела на книгу.

«Любовь, — сказала она. — Любовь».

Любовь есть причина жизни; нет на Земле силы большей, чем любовь. Эрос — Великий Дэмон, малый владыка мира сего, и нет уз, пленяющих волю, крепче распущенного пояска Венеры.

И в Животном Царстве правит Эрос: самец не потерпит соперника, и самка также; презреннейшая из тварей оставит еду, питье и любое удовольствие, жизнью своей рискнет ради любви, что мы нередко и видим.

Любовь правит стариками и юнцами; она толкает молодежь в объятья друг друга, вопреки запретам святош и старейшин, королей и родни, насылает на них любовное томление, безумие и даже смерть. Любовь нежданно является к важным сенаторам и аббатисам, терзает дряхлую плоть юной горячкой, понуждает плясать под свою дудку.

Необъятная любовь заставляет Землю вращаться в своем пазу; любовь к солнечной красе — вот причина вечного кружения сего бессмертного мотылька вокруг светильника; лишь любовь к себе самой да еще страстное желание бесконечно длить удовольствие удерживает Землю от того, чтобы погрузиться в тело возлюбленного и сгинуть в нем; но и при том с каждым столетием Земля на шаг приближается к предмету своей любви.

Любовь божественная есть не что иное, как бесконечная плодовитость; непрерывное, обильное, беспредельное порождение нового; любовь человеческая — бесконечное и неугасимое стремление к тому, что было порождено Безграничностью.

Любовь — это магия; она способна очаровать и пленить человека неосмотрительного, она заставляет мужчин и женщин видеть то, чего нет, и скрывает от их глаз видимое всеми; превращает угрюмую деревенщину в Гермеса, а усеянную оспинами служанку — в Филлиду.

Магия — это Любовь: одна лишь любовь, поселившаяся в сердце адепта, может влиять на другие души; одна лишь любовь может повелевать воздушными созданиями. Магия и Любовь проведут охотника на истину сквозь переполненные пещеры и ущелья Памяти к чистым вершинам, [491]позволят увидеть нагую Красоту Разума. Ее поцелуй изгонит из путника чахлую душу, дав взамен образ самой Красоты, материальное отражение единственно подлинной реальности; отныне он не человек, а Бог.