Иржи Грошек - Большая реставрация обеда

– Густав Шкрета был подлецом! – убежденно сказала она. – Но подлец и гомосексуалист – это разные вещи! У меня вот сосед – квартирный гей. В смысле сосед по лестничной площадке. Милейший человек, но какая от него польза?

– А какая польза теперь от Густава Шкреты? – вставила я. – И что делают с мертвыми гетеросексуалами?

Анита принялась загибать пальцы на другой руке.

– Можно тебя на минуточку? – сказала Анита, когда пальцы закончились. – На минуточку, – повторила она и стрельнула глазами в сторону Густава Шкреты, как будто он мог подслушать наши секретики.

Мы вышли из ванной комнаты, плотно закрыли за собой дверь и устроились на диване.

– Давай вызывать полицию! – предложила Анита.

– Вначале потренируемся, – возразила я. – Ты придумай каверзные вопросы, а я буду на них отвечать.

Однажды я видела по телевизору, как работает детектор лжи. Кривые лапки елозили по бумаге; преступник был похож на новогоднюю елку, увешанную гирляндами; и единственное, что мне не понравилось, – это однозначные ответы: «да» или «нет». Анита видела такую же телепередачу, поэтому первый вопрос задала с пристрастием:

– Сколько будет, если четыреста двадцать восемь умножить на триста сорок семь?

– Ты что, с ума сошла?! – возмутилась я, потому что всегда сомневалась, сколько будет пятью пять.

– Сто сорок восемь тысяч пятьсот шестнадцать, – важно сообщила Анита. – Долларов! – подчеркнула она. – Я всегда задаю этот вопрос, чтобы сбить человека с толку.

– А почему именно «долларов»? – уточнила я.

– А чего же еще считать? – искренне удивилась Анита. – Можно, конечно, всю сумму перевести в евро, но много потеряешь на конвертации.

– Ты спишь с биржевым маклером! – догадалась я.

– Нет, к сожалению, – покачала головой Анита. – Просто недавно я делала ремонт в прихожей и клеила под обои «Файненшл таймс».

Она достала из сумочки записную книжку, открыла на букве «янка» и поставила жирный минус напротив моего имени.

– Это еще зачем? – спросила я.

– Первый ответ мимо кассы! – пояснила Анита. – Ты поменьше верещи, побольше соображай. Потому, что ты, – она накарякала слово «ты» в своей записной книжке и подчеркнула его два раза, – ты в ужасном положении.

Из-за того, что есть у меня ванна! Что само по себе не является преступлением, а только вместе с банными принадлежностями.

– Давно вы знакомы с Густавом Шкретой? – пролаяла Анита, как полицейский бульдог.

– Нет, – однозначно ответила я, помня о детекторе лжи.

– Зачем же врать? – прищурилась Анита. – Ты с ним знакома уже пару лет.

– Да, – ответила я.

– Вы состояли с ним в интимных отношениях?

– Нет.

От возмущения Анита подпрыгнула на диване и ядовито спросила:

– А с кем он сожительствовал по обыкновению?

– По пятницам? – уточнила я. – Или по четвергам?

Однако Анита работала над своей ролью по Станиславскому и шлифовала образ свирепого полицейского.

– Гав! Гав! – сказала она. – Итак, вы утверждаете, что в последний раз видели Густава Шкрету в прошлую пятницу. Это было до убийства или после убийства?

А я тоже читала и Станиславского, и Немировича-Крютченко, и меня нелегко запугать.

– Я не знаю, когда произошло убийство, господин следователь! – отчеканила я. – Может, в прошлую пятницу, а может, четыре часа назад. Но я регулярно принимаю ванну, наливаю туда воды, и за неделю труп непременно бы всплыл!

– Так-так-так, – сказала Анита. – Выходит, что до сегодняшнего дня Густава Шкреты там не лежало? А где же он шлялся с понедельника по четверг?!

– Наверно, валандался с вами, господин следователь, – предположила я.

Тут Анита закрыла свою записную книжку и положила ее в сумочку. Потом поднялась с дивана, прошлась по комнате и остановилась возле зеркала, чтобы поправить прическу. Убрала со лба прядь, навесила ее обратно, постояла еще немного перед зеркалом и вернулась обратно на диван.

– Как сейчас дам по башке телефонным справочником, – спокойно сказала она. – Выходит, госпожа подозреваемая, вы знали и молчали…

– О чем?

– Обо мне и Густаве Шкрете, – уточнила Анита.

– Конечно знала, – кивнула я. – Он весь пропах твоими духами, как будуарный кот.

– Вот зараза! – неизвестно по поводу чего выругалась Анита. – Ты все знала, а я напрасно мучилась!

– Могла бы спросить, – съехидничала я.

Тут мы пожали друг другу руки. После чего Анита задумалась на полсекунды и допустила, что Густав Шкрета покончил с собой от раздвоения личности. И, как подлец, – у меня дома.

– Может быть, он к тебе лучше относился? – предположила Анита. – Чем ко мне… Я понимаю, что это слабое утешение, но все-таки…

Мы познакомились с Густавом Шкретой в кафе.

В тот день разорался мой непосредственный шеф, и я ушла с работы пораньше. «Где факсимильное сообщение из Индонезии?!!» В глаза его не видела… С шефом у меня существует негласная договоренность, во всяком случае – я так думаю, что существует. Он на меня орет, а я молча складываю личные вещи. Когда он уходит в свой кабинет, я набираю телефон Аниты и визгливым голосом сообщаю, что я теперь «безработная». «Что-что-что?» – переспрашивает Анита. «Без-ра-бот-на-я!!!» – как сирена, верещу я, чтобы от моего голоса полопались все стаканы в кабинете начальника. «Ага, – говорит Анита, – значит, встречаемся у „Старого Эдгара“». После чего она бросает телефонную трубку и начинает орать на свое непосредственное начальство. Что в таких нечеловеческих условиях она работать не может, не будет, не хочет, и пусть не надеются! Ее начальство предполагает, что у Аниты критический день, а у нас получается масса свободного времени. Я со своей коробкой врываюсь в кафе «У старого Эдгара» и занимаю обычный столик. «Где этот извращенец по имени Эдгар? – интересуюсь я. – Еще не помер? Пусть принесет мне два сухих мартини!» Дежурная шутка, потому что никто не знает, в честь какого Эдгара назвали это кафе лет пятьдесят назад…

Я потягиваю мартини и с интересом рассматриваю содержимое своей коробки: кнопки, скрепки, факсимильное сообщение из Индонезии… Вскоре в кафе залетает Анита. «Передайте этой старой сволочи, Эдгару, – говорит она, – чтобы сегодня не попадался мне на глаза!» Бармен воспринимает дежурные шуточки словно скала, о которую разбиваются глупые волны. Анита плюхается за наш столик, достает сигаретку, пускает дым и туманно улыбается. Потому что приятно в середине рабочего дня выпить с подругой по бокалу мартини и пощебетать о разной чепухе…

В тот день Густав Шкрета у «Старого Эдгара» не появился.

– Да, – сказала Анита. – Слоны уходят помирать на слоновье кладбище, а Густаву Шкрете понравилась твоя ванна.

– Но как он сюда попал? – задумалась я.