Альберт Лиханов - Собрание сочинений в четырёх томах. Том 4.

И мы подписываемся под этим не анонимно, а пофамильно. Нам бояться нечего, даже если нас не напечатают, не страшно.

Если люди даже молчат, они на нашей стороне, чувствуют правду жизни и знают, что это так и обстоит, и никуда от этого не уйти. Мы давали читать письмо людям старшего поколения (письмо инженера из Москвы). В общем, читали и обсуждали все, кому интересна эта проблема. Конечно, может, кто-то и хочет быть первым. Но мы считаем, что труд, а он разного характера и свойства, создал из обезьяны человека. Человек создал и вещественные, и духовные ценности. И не наша вина, что он создал еще и деньги. Наша задача — заработай и получай вещественные и непреходящие ценности.

И будь культурным и имей «фирменную» и в духовном и вещественном отношении жизнь!

С уважением к вам…» — и подписи.

Как будто письмо молодых сапожников стопроцентно поддерживает В. В., но оно из самых бесспорных.

Почему?

Да потому что оно — при заметной неискушенности — точнее ставит вопросы, да и в самих вопросах-то содержит ответы. Правда, ребята не обратили внимания на моральные устремления В. В., а это не так уже маловажно.

Но все-таки поразмышляем вслух на тему, заданную ими.

Итак, спорить практически не о чем. Действительно, результаты труда — это деньги. Дальше человек обменивает деньги — покупает — на вещь, необходимую ему. На еду, на одежду, на предметы быта — мебель в квартире. Деньгами же обеспечивает он и часть своей духовной жизни, подчеркнем — часть. Билет в кино и театр, на концерт, книгу, хорошую репродукцию картины. При всем при том книгой, фильмом по телевизору, спектаклем, комплектом дисков или записей духовная жизнь не кончается, а только лишь начинается. Мы читаем, мы слушаем музыку, сопереживаем героям, и при этом в нас рождаются чувства. Мы любим или ненавидим, страдаем, плачем. Чувства, как и мысли, рождают в нас, наконец, главное: убеждения.

Способен ты предать? Этот вопрос, как правило, оскорбляет, однако нужна еще особая ситуация, даже житейская, в которой бы ты или твой товарищ на деле испытали свою честь — смогут выстоять перед соблазном, перед обстоятельствами или предадут, порой даже не придав этому большого значения.

Верность, идейность, самоотверженность, честь, надежность, товарищество, твердость характера, доброта — все это часть духовной жизни человека. Не декларация этих достоинств, не упоминание их на словах, а каждодневное, ежечасное, постоянное их соблюдение незаметно даже для себя.

Духовность воспитывается учителями, нормами коллективной жизни, литературой и искусством, а проверяется она жизнью, делом, поступком и словом.

Недостаточно накупить книг и считать себя личностью духовно богатой. Не сделает этого и коллекция самых новомодных пластинок. И если из театра не вылезать — тоже ничего не добьешься, пока все составные части — знание, понимание и дело не двинутся с мертвой точки, не придут в согласованное соединение, не шагнут вперед.

Согласен с молодыми сапожниками — они говорят о минимуме, о начале: для элементарного культурного накопления нужны средства. А их надо зарабатывать трудом. Нельзя не согласиться и с тем, что труд дело незазорное, напротив того, почетное. И что труд обезьяну сделал человеком — тоже бесспорный и понятный лозунг.

Вполне охотно соглашаюсь, что нужны джинсы или еще что-то модное, что никто не хочет ни от кого отставать, что фирмы, циклюющие полы новоселам, еще слишком нерасторопны, и нам приходится обивать двери силами услужливого обойщика с рулоном красивого дерматина в руках: сам звонит, сам предлагает — не желаете?

С одним не могу согласиться, что одежда — пусть даже самая наимодная — часть духовной жизни.

Одного не могу решительно принять: что превращение рубля в божество и есть вера нашего времени.

Милые друзья-сапожники! А В. В.-то ведь поет об этом! У него же это болезнь, вот какие пироги. Он Марксову формулу «товар — деньги — товар» в институте хорошо запомнил. Выучил назубок.

Владимир Владимиров радеет вовсе не за то, что вам в нем нравится. Это все элементарные, бесспорные истины.

Он ищет первенства в материальном, умышленно обманывая сам себя. Точнее — он исповедует идею, которая ложна, фальшива, как осколок стекла, выдаваемый за бриллиант.

Всякий обман — дело непростое, он похож на болотце. Сверху вроде приятно-зеленое, неопасное, похожее на лужок, манит. Скажешь себе: я чуточку, я недалеко, обману себя на минутку, чтоб мне хорошо стало, а потом — глядь — засасывает тебя трясина, обманул ты сам себя не на чуточку, а до конца, до дна.

Так и В. В.

Дай, говорит, стану зарабатывать, заживу хорошо, изобрел свой тайный ход с помощью родственника. Купил мебель, машину, вон даже «Венеру» за четвертной способен взять у таксиста не глядя — как купчишка. А зачем как купчишка-то? Разглядел бы внимательнее — нет, дело не в картине, не в «Венере» и не в духовной жизни — ее, пожалуй, уже и нет, — а в возможности вот так лихо взять и щегольнуть перед самим собой: не глядя взять «Венеру». Бедная «Венера» не поняла, как товаром стала вроде бутылки водки — она у таксистов тоже встречается, вроде кофты, японского зонтика или еще чего.

Интеллигент — а В. В. с высшим образованием, — способный упиваться деньгами, их властью, всякую интеллигентность теряет автоматически и безоговорочно. Если деньги неожиданно оказываются главным смыслом жизни, отодвигают локтями работу, ее интересность, долг — а что, как не долг, хорошая работа? — и на первый план в человеческом миропонимании по-родственному проталкивают вещи — машину, мебель, одежду — это означает только одно: человек перепутал, зачем он живет.

Перепутал цель, смысл собственной жизни.

Упивается машиной, а сам уже давно на дне своего болотца. Гордится деньгами — потерял себя. И это сильно отличается от того, что пишут молодые сапожники.

Можно и машину иметь. Деньги тоже не помешают. Но лишь в одном случае: когда ни деньги, ни машина не становятся смыслом жизни, ее конечной целью.

Когда в угоду им не швыряют ни дело свое главное, ни отношения с друзьями, ни долг, ни совесть.

Он не хочет быть последним, наш откровенный В. В. Это сначала. Потом захочет быть первым.

Не в деле, не в профессии. Среди денежных людей.

Вот простота, которая — скажем так — не лучше воровства.

В каждом споре возникают ситуации, которые, будучи параллельны главным, все же от них отличаются. При этом задевают темы, важные для всех.

Пропустить их как не самые главные? Было бы жаль — в письмах этих много истинного, волнующего.

Что же, потратим еще несколько страниц на то, чтобы узнать, какие же повороты темы волнуют читателя при замечательной многовариантности человеческих судеб.