Юлия Сысоева - Записки попадьи: особенности жизни русского духовенства

Одного нашего знакомого священника назначили на служение в одну из кубанских станиц. Сам он родом из далекого Магнитогорска. Уж не помню, почему он не угодил в родной город, но судьба занесла его с семьей на Кубань. В этой станице временно, до постройки постоянной, церковь располагалась в простом доме или, как там говорят, в хате, а при церкви имелась крошечная сторожка, не больше десяти метров общей площади, где и должен был жить священник. Конечно, сторожка для жилья была совершенно непригодна, в ней мог только сторож ночевать, а жить семье с детьми просто немыслимо. Первые два года семья снимала квартиру, пока сторожку перестраивали. Дом, построенный полностью за счет священника, все равно остается церковным, и своей собственности у них так и не появилось. Если его переведут на другой приход, то в этом доме поселится новоназначенный священник.

Другие люди за свои деньги строят собственные дома, которые перейдут к детям и внукам, то священнические дети ничего из этой недвижимости не получат.

Единственный путь оставить что-либо детям — это приобрести свою недвижимость, а не отстраивать церковную.

Нам повезло, в том смысле, что у меня есть квартира, — во многом благодаря родителям. А если бы этого не было, то скитались бы мы по съемным квартирам, так как у мужа ничего похожего на недвижимость нет.

Удивительно, как у некоторых хватает терпения не просто выносить жилищную неустроенность в отсутствии элементарных бытовых условий и собственного жилья, но и рожать детей, продолжать жить и терпеть. Я вспоминаю одного многодетного священника, который с матушкой и детьми много лет живет в абсолютно нечеловеческих условиях, при этом у них уже восемь детей и это, по всей видимости, для них не предел. Поистине подвиг. (Назовем этого батюшку отцом Григорием, так будет удобнее.) Отец Григорий командирован в Московскую епархию. Что значит — командированный священник? Это священник, которого архиерей направляет служить в другую епархию, при этом он остается клириком своей родной епархии и в любой момент может быть отозван обратно. Какое-то неопределенное состояние, ведь командированным можно быть много лет, не получая по месту командировки священнических наград и первенства чести, вне зависимости от выслуги лет. Так и отец Григорий — сколько лет служит, а ни одной священнической награды не имеет. Конечно, земные награды это не главное, награждает Бог, но иногда почести здесь тоже приятны.

С будущей женой он познакомился, учась в семинарии, на легендарной семинарской кухне. Матушка Зоя сама из священнической семьи, уроженка одной из кубанских станиц. Детство ее прошло в многодетной семье, где всегда много тяжелой домашней работы. После школы Зоя уехала работать в семинарию, где и нашла супруга, повторив судьбу своей матери. После окончания семинарии отец Григорий уехал служить на родину, в одну сибирскую епархию. Но дома жизнь не складывалась — вроде его родители не приняли молодую невестку, или еще что-то, история об этом умалчивает. Тогда батюшка отпросился у своего архиерея в Москву, но, как уже было сказано, владыка священника только командировал, не отпустив окончательно. Поселились они с матушкой в Сергиевом Посаде, сняв убогий угол.

Этот городок по праву можно считать поповским. Священников там проживает больше, чем где бы то ни было. В Сергиевом Посаде очень трудно снять жилье из-за большого количества учащихся духовных школ. Ситуация с арендой жилья в Сергиевом Посаде всегда напоминает положение в городе Сочи в разгар сезона.

На службу в Москву отцу Григорию приходится ездить на электричке, автомобиля у него нет. В семье друг за другом рождаются дети. Раньше им постоянно приходилось переезжать, сменяя одни трущобы на другие. Нам посчастливилось побывать в одной из съемных квартир батюшки. Это была картина в жанре «Трущобный Петербург Достоевского». Семья снимала одну полуподвальную комнату. Подвал, пропитанный запахами гнили и сырости, почти постоянно подтоплялся. Чтобы пройти к жилищу отца Григория, не промочив ног, нужно было наступать на деревянные решетки, как в бане. Все семейство помещалось в одной комнате, — к тому времени у батюшки с матушкой было уже четверо детей. Вместо обоев на стенах были газеты, посреди комнаты стояла настоящая железная буржуйка времен Гражданской войны, с выведенной в форточку трубой. Кухня (если этот закуток можно так назвать) отделялась от спальни то ли шкафом, то ли фанерной перегородкой. Никакого водопровода там не было отродясь, поэтому в кухне находился умывальник с помойным ведром под ним. Во дворе дома была большая куча угля, в которой копошились дети отца Григория, напоминая шахтеров, только что вышедших из забоя. Вот такая обстановочка. Романтично, не правда ли? И это в конце двадцатого века!

Через некоторое время отец Григорий приобрел в собственность полдома. По комфортабельности это жилье не очень сильно отличалось от предыдущего, разве что сырости в нем было значительно меньше. Полдома состояли из комнаты, сеней и веранды, где предполагалось расположить кухню. Ни воды, ни газа там не было, отопление простое печное, правда не «буржуйское», туалет деревянный, во дворе на грядках. Дом был ветхий, очень старой постройки, постоянно требующий ремонта и денежных вложений. Тем не менее у них с матушкой родилось еще четверо детей. Когда я у них побывала в последний раз, то была сильно удручена окружающей обстановкой. Единственная жилая комната походила на армейскую казарму, всю сплошь заставленную железными двухъярусными кроватями, на которых лежали и сидели многочисленные дети. Под потолком — веревки с развешенными на них пеленками. Фанерная перегородка, отделяющая спальню от обеденного стола… Вот такой квартирный вопрос.

Прежде чем перейти к новой теме, чтобы повествование наше было наиболее полным, хочется рассказать несколько историй из жизни самых обычных священников, просто о том, как они живут.

У отца Михаила матушка регентша. Познакомились они в семинарии, куда будущая матушка поступила в регентскую школу, сразу после восьмого класса. Тогда, в начале девяностых, в регентскую школу еще принимали девушек с незаконченным средним образованием. Родом она из Подмосковья, из простой семьи, а отец Михаил родом из Мордовии, и тоже из простой рабочей семьи, а по национальности мордвин или наполовину мордвин, веселый, но не такой простой, как кажется на первый взгляд. Женился он сразу после третьего класса семинарии — летом, потом, с началом учебного года, снимали они с молодой супругой перекошенную избенку в Сергиевом Посаде возле самой железной дороги. От каждого проходящего поезда избенка эта охала и вздрагивала, как дряхлая старушка. Первое время у них даже посуды не было, поэтому ели они из одной тарелки. Но заканчивался курс семинарии, и впереди маячила перспектива распределения в Мордовскую епархию, куда ни ему, ни его жене совсем не хотелось. В отличие от своего неудачливого однокурсника, о котором речь шла выше, отец Майкл поступил мудрее, правда, пришлось пойти на хитрость: оставить семинарию, дабы избежать жесткого распределения и иметь возможность рукоположиться по желанию в подмосковной епархии, поближе к любящей теще. Ничего противозаконного в этой схеме нет, в конце концов, это его право. Ведь семинарист еще не священнослужитель и может выбирать. Ну а семинарию пришлось окончить позже, заочно.