Дуги Бримсон - Кое-что о Билли

Прожив два года в одиночестве, я встречаю девушку, которой почему-то — сам не знаю почему — нравлюсь. И вместо того чтобы радоваться этому, я начинаю забивать себе башку мыслями о том, чего, скорее всего, никогда не было, а если и было, то давно, и изменить я тут ничего не в силах. В конце концов, неужели я так и не смогу понять, что все это не имеет абсолютно никакого значения? А теперь, в довершение всего, эта девушка еще и расстраивается, искренне полагая, что это она расстроила меня. Блин, ну почему все так по-дурацки получается?

09.25. На работе

Вроде бы Эмма поверила моим заверениям, что у меня все в порядке. Тем не менее я мысленно решил как-то загладить свою вину. По правде говоря, в последние дни я был с ней не слишком любезен. Итак, решено: заказан букет и — уже на вечер — столик в одном ресторанчике.

К сожалению, сама Эмма сегодня не в духе. По ее словам, она полночи не могла заснуть, потому что Майк с Хеленой в соседней комнате развлекались от души. В ответ я не без злорадства напомнил, что это она сама все устроила, а значит, ей нечего жаловаться и предъявлять к ребятам какие-то претензии.

11.30. На работе

Принял еще одно решение. На этот раз дело касается только меня лично. Речь идет об этом дневнике. По-моему, я трачу на него слишком много времени. Не на работе, конечно, — с этим проблем как раз нет. Я имею в виду свое свободное время, которое просиживаю дома за компьютером. За много лет у меня выработалась привычка набивать все, что приходит в голову, в отдельный файл и перекидывать его на дискету, с которой вечером я перекачиваю дневные записи на домашний компьютер. Само собой, вечером я тоже кое-что дописываю.

Мне это дело нравится, но, похоже, от него придется отказаться. Боюсь, Эмма, которая все больше времени проводит в моей квартире, доберется до моего дневника, и это будет катастрофой. Я даже поставил пароль на компьютер и приучил себя перекачивать новые записи на жесткий диск, уничтожая затем оригиналы на дискетах. По крайней мере, можно не опасаться, что случайно вставленная Эммой в компьютер дискета, валявшаяся где-нибудь у меня в квартире, послужит поводом для скандала, а то и вовсе для разрыва отношений.

Бросать дневник совсем я, конечно, не собираюсь. Продолжать его надо хотя бы потому, что после стольких лет описания всякой херни и неурядиц моей жизни дела у меня наконец-то пошли в гору, по крайней мере на личном фронте.

Когда-нибудь мне будет приятно перечитать то, что я записал в последние месяцы. Другое дело, что писать придется меньше, хотя бы дома.

14.35. На работе

Только что позвонила Эмма, чтобы поблагодарить меня за цветы. Судя по голосу, она очень растрогана.

23.30. Дома

Мы с Эммой отлично посидели в ресторане, а затем поехали к ней домой, где и наткнулись на Майка и Хелену. Что-то эти встречи начинают меня раздражать. Дело даже не в том, что я предпочел бы провести это время наедине с Эммой, а в том, что их отношения — если эту связь можно так назвать — строятся только на сексе, а именно на его количестве. Они, по-моему, устроили соревнование на предмет того, сколько раз за вечер им удастся потрахаться. За них, конечно, можно только порадоваться, но нам с Эммой от этого не легче, И потом, у меня есть на этот счет свои особые, сугубо личные соображения. Ну, не нравится мне все это. Слишком уж Хелена хороша для такого ублюдка, как Майк.

12.30. На работе

В нашем отделе я вроде как числюсь заместителем начальника. Толку от этого практически никакого, если не считать редких, но приятных исключений. Например, сегодня я провел все утро в кабинете Джулии, обсуждая животрепещущую тему премиальных по итогам полугодия. Оказавшись ненадолго в привилегированном положении, я оторвался по полной программе, припомнив этим злобным и мелким людишкам все пакости, которые они сделали мне, начиная с Нового года. Ничто так не умиротворяет человека и не успокаивает его душу, как злоупотребление властью.

13.50. На работе

Только что звонила Эмма — просто так, поболтать. Впрочем, в процессе разговора выяснилось, что на сегодняшний вечер они с подружками договорились отправиться куда-нибудь, причем выбрали для этого выхода в люди именно Уотфорд. Более того, я считаюсь официально приглашенным на это мероприятие. А что, наверное, будет даже забавно оказаться в компании отдыхающих молодых женщин без всякого права, да и желания заигрывать и флиртовать.

Непонятно мне только одно: с какой это стати Эмма во время разговора назвала меня «своим леденчиком». Это еще что за хрень, к чему это она клонит?

23.50. Дома

Сегодня я получил хороший урок. Думаю, я его вовек не забуду. В течение долгих лет мне бессчетное количество раз доводилось видеть пьяных в хлам мужиков и несчастных баб, тщетно пытающихся утащить их домой подобру-поздорову. При этом женщинам неловко, они чувствуют себя униженными и страшно злятся. Мне всегда было непонятно, почему бы им в таком случае не послать своих дружков куда подальше и не пойти спокойно домой, предоставив тем самим расхлебывать последствия чрезмерного ужирания. Мне казалось, что я на их месте поступил бы именно так. Однако теперь я понимаю, что все не так просто. Дело в том, что сегодня вечером Эмма не просто перебрала: она напилась, что называется, вусмерть.

Обычно пьяные женщины страшно раздражают меня. По большей части они ведут себя нагло, жутко шумят, матерятся и — самое неприятное — становятся ужасно агрессивными, так и норовят, придравшись к чему-нибудь, охаять тебя на чем свет стоит. К десяти часам Эмма была именно в таком состоянии. Когда она на весь бар О’Нила сообщила девушке за стойкой, что еще ни с кем в жизни ей не было так клево трахаться, как со мной, я от стыда чуть сквозь землю не провалился.

Будь на месте Эммы любая другая женщина, я бы знал, как поступить. Но она играет в моей жизни особую роль, и, поняв, что она от души веселится и ей хорошо, я решил просто набраться терпения и присмотреть за ней, когда она совсем разгуляется. Более того: даже зрелище несущей какую-то чушь Эммы, пытающейся к тому же проблеваться на заднем сиденье такси, не привело меня в ужас и не вызвало во мне ответного рвотного рефлекса. Я только рассмеялся, и все. В конце концов, ну повеселилась девочка, ну отдохнула — чего делать из этого проблему?

Сидя за столом и набирая свои очередные мыслишки на компьютере, я вдруг осознал, что, несмотря на все внутренние попытки отстраниться от Эммы и сохранить между нами некоторую дистанцию, я на самом деле очень рад, что она лежит сейчас в моей кровати, пусть и в состоянии, близком к коме. Дело даже не в том (точнее, не только в том), что заниматься с ней сексом — одно удовольствие, хотя и недооценивать эту сторону наших отношений я бы не стал. Удивительно другое: мне стало очень дорого все, что есть у нас с Эммой, помимо секса. Оказывается, все эти годы мне сильно не хватало того, чтобы рядом был близкий человек, не хватало ласки и нежности. До самого последнего времени я даже не понимал, что мне их не хватает. Осознание этого пришло совсем недавно.