Елена Гайворонская - Самокат

Но он и не думал слушать, и затянул свою неторопливую песню, соревнуясь с тарахтящим на кухне стареньким холодильником.

С козырька подъезда на щёку упала тяжёлая капля. От неожиданности Ольга вздрогнула, подняла голову, сощурившись на неторопливое весеннее солнце.

«Снова вылезут веснушки.» – Подумалось меланхолично.

Когда-то Ольга отбеливала противные бежевые крапинки, так не вязавшиеся с её тонким бледным личиком, кремом «Ахромин». Но завязала в бытность недолгого замужества: Сашке, как ни странно, нравились её конопушки. А потом так и не возобновила оставленное занятие, равно как и заброшенный шейпинг, оправдываясь рабочей усталостью. Зря. Ольга миновала удобренный собаками двор, едва не растянулась в переулке на посыпанной хвалёными заграничными химикатами раскатке. Свернула на Мясницкую. Брела, скользя рассеянным взглядом вдоль сверкающих и не очень витрин.

В воздухе пахло тюльпанами. Она не могла понять, откуда в загазованном центре Москвы взялся этот нежный сладковатый запах?

Налетевший откуда-то не по-весеннему сердитый ветер заставил поёжиться, поднять воротник длинного чёрного пальто. Б-р-р… Навстречу прошагала парочка подростков в распахнутых курточках. Парнишка бережно и гордо поддерживал девушку под локоток. Девчонка несла букет жёлтых мимоз, и её курносое веснушчатое личико выражало трепетную радость от осознания этой новой взрослой роли – влюблённой и любимой женщины.

Она вдруг подумала, что, быть может, ей тоже стоит купить цветы. Ведь нашёл же Мастер свою Маргариту именно по этому вечному знаку. Но тотчас поиронизировала над собой: тоже, ведьма нашлась…

Она пробрела бесцельно мимо нескольких витрин и уже приготовилась повернуть обратно…

Хочешь изменить свою жизнь?

На миг она застыла Лотовой женой.

Зажмурилась, затем вновь открыла глаза, прочла почти по буквам:

Хочешь изменить свою жизнь?

А внизу буквами поменьше:

Купи самокат.

Этот самый самокат стоял рядом, в витрине спортивного магазина. Ужасно похожий на самокат, подаренный ей в детстве папой.

Она расхохоталась громко, до слёз. Вытащила смятый платочек, осторожно, чтобы не размазать тушь, тёрла уголки глаз, судорожно всхлипывая. Прошла несколько шагов. Повернулась. С колотящимся сердцем медленно, словно под гипнозом, добрела до входа, потянула на себя стеклянную дверь.

«Что ты делаешь? Немедленно остановись!»

Навстречу выпорхнула улыбчивая девушка в спортивном костюме, ладно обнимавшем стройную фигурку. Она ощутила невольную зависть к блестящим глазам, тугим румяным щёчкам – пышущей свежим задором юности.

– Я могу вам помочь?

Нет, уже не можете. Вам следовало разбудить меня раньше. Лет так на десять…

– Покажите мне тот самокат.

– Самокат?

«Ты сошла с ума…»

– Да, самокат…

– Пожалуйста. Вам на какой вес: до сорока килограмм или до ста двадцати?

– Лучше до ста двадцати. – Сказала она, чувствуя, как краска прилила к щекам. Ста двадцати в ней, конечно, не будет. Но и сорок остались далеко позади…

– Вам для мальчика или для девочки?

– А какая разница? – Встревожилась она, чувствуя, что сейчас не выдержит и помчится прочь без оглядки.

– Синий или красный? – Уточнила любезная девушка-продавец, совершенно не подозревая, что имеет дело с внезапным приступом безумия.

– Синий. – Прошептала она, спасительно подумав о Алкином Вовке и зацепившись за эту мысль, как утопающий за надувной круг. Нет, она вовсе не спятила. Просто хочет сделать подарок сыну лучшей подруги, что тут особенного? Кровь отхлынула от щёк, и дышать стало легче.

Синие колёсики вертелись вокруг блестящих осей. Она зачарованно наблюдала за их беспрерывным движением, прислушиваясь к мерному скольжению: «Ш-ш-ш…»

Вся улица шелестела в такт: «Ш-ш-ш».

«Олечка, доченька, не катайся вдоль дороги. Ты можешь выскочить под машину…»

Она подняла голову. Шедший навстречу толстый дядька с бутылкой пива и авоськой улыбнулся широко, по-доброму, как старой знакомой. Она улыбнулась в ответ, ощутив вдруг, чувствуя, как по жилам весеннее тепло, разгоняя ленивую кровь, заставляя сердце работать в ином, солнечном ритме: «Ш-ш-ш…»

Неожиданное озорство овладело ею. Забыв о ехидном зеркале и времени, притаившемся в его оковах, она поставила правую ногу на блестящую подножку. Левой толкнулась раз, другой…

Необычная лёгкость овладела всем её существом. Вслед за ней пришло головокружительное ощущение безмерной радости. Безотчётной, необоснованной. Она летела навстречу солнцу по пахнущей тюльпанами улице, оставляя далеко за спиной ворчливую старуху – зиму.

Вдруг прямо перед ней выросла огромная палевая овчарка. Ощерилась, спружинив на мощных лапах, громко брехнула.

Самокат отпрыгнул влево, соскользнул с тротуара, завихлял по шоссе. Оглушительный рёв гудка разрезал тюльпановый туман. Она шарахнулась, бросив руль, вытянув руки на манер слепой, заслоняясь от гудящей опасности. Самокат завертело волчком. Она потеряла равновесие и, перекувыркнувшись через руль, грохнулась на бордюр. Рядом затормозила бордовая «шестёрка». Выскочил водитель, бледный взъерошенный парень в тёртой кожанке, склонился над ней, выкрикивая:

– Что с вами?

Осторожно поддерживая за плечи трясущимися руками, усадил её на тротуар.

– Двигаться можете? Согните ногу. Так…

Она послушно повиновалась и ойкнула.

– Садитесь в машину. – Приказал он. – Отвезу вас в больницу.

Но тут разум постепенно начал возвращаться к ней, одновременно с утраченным было чувством реальности.

– Не надо. – Пробормотала она, покраснев до корней волос.

Губы судорожно задёргались на меловом лице водителя.

– Дура ненормальная! – Истерично выкрикнул он. – Тоже, школьница нашлась! Мне за тебя в тюрьму идти?!

– Извините… – Беспомощно прошептала она, едва удерживаясь от слёз. И добавила совсем уж детски-нелепое:

– Я больше не буду…

– Садитесь в машину, кому говорю! – Рявкнул водитель, подхватывая самокат.

– Может, номер записать? – Предложил кто-то из собравшейся толпы.

Она затрясла головой, прихрамывая, залезла внутрь. Боль в колене постепенно стихала.

– Не надо в больницу. – Взмолилась Ольга. – Меня машина даже не задела. Я просто упала.

– Ага, а потом ты в милицию позвонишь и обвинишь в неоказании помощи.

– Нет, честное слово… – Она всё же не выдержала, тихонько заплакала, некрасиво шмыгая носом, втайне глупо обрадовавшись, что не накрасила тушью ресницы.

Водитель поёрзал, смущённо кашлянул.

– Куда вас отвезти?

– Домой. Я здесь рядом живу… – Она снова шмыгнула.

– Извините, что я вас дурой назвал. – Покаянно произнёс водитель. – Нечаянно вырвалось.