Олег Дивов - Сталин и дураки

Трубку кладет, хвать другую, крошит в нее папиросу «Герцеговина Флор», пытается раскурить, но не может, трубка — телефонная. А с великим красным воином он по курительной разговаривал. Нарком Ворошилов уже чуть не в обмороке.

Сталин сам над собой посмеялся и Ворошилову:

— Значит, бери стотыщ танков, сажай на них Жукова, пускай дует на Дальний Восток и японцев с нашей земли выбьет. А если и этот не выбьет, тогда я вам выбью… Сами знаете, что. Всем, даже Буденному.

Ворошилов через левое плечо кру-гом и побежал Жукова стращать.

Жуков сел на танки, да как поскакал на озеро Хасан! Но туда ж в два дня не доедешь. Прискакал уже на Халхин-Гол. А там черт-те что творится: японские летчики наших бьют. И танки БТ горят как свечки. У них, оказывается, такое интересное расположение топливных баков. Наверное конструкторы не учли, что по танкам БТ будут стрелять из пушек. Ну действительно, зачем.

Жуков себе испанских летчиков затребовал, которые злые очень и дерутся больно, а танкам приказал быстрее скакать, чтобы в них из пушек не попадали. И вломил-таки японцам по очкам, только стеклышки посыпались. И еще у одного самурая саблю отнял на всякий случай — вдруг парад принимать, а как же это без сабли-то. Жуков, он такой был, запасливый. Он потом у фашистов двадцать штук аккордеонов отбил. Поиграть на пенсии.

В общем, вроде все неплохо — Родина ликует и песни поет, японцы с горя режутся, Блюхер обиженно переворачивается в гробу. Жуков саблю точит, Ворошилов с Буденным усы крутят и орденами бряцают, Молотов, самый у нас грамотный, пишет письмо Риббентропу, как мы косых расчехвостили, чтобы знал на будущее, с кем дружить. Академик Капица с академиком Сахаровым замышляют недоброе в целях обороны Родины. А дедушка Калинин сладко спит. Ну все при деле.

Один Сталин ходит из угла в угол, нервно курит, чувствует себя полным идиотом. Надо же, великий красный воин Блюхер — японский шпион! Иначе как объяснить полный развал Красной Армии? Да такой развал, в сто лет не соберешь. Хорошо, монголы не напали, вовремя мы им русско-советское иго устроили. А то сраму было бы на весь мир.

Позвонил Берии, говорит, ты конструкторов Туполева с Королевым посадил уже? Вот проследи, чтобы они в тюрьме не груши околачивали, а быстренько нормальный танк выдумали, который не сразу загорится. Назовем «Клим Ворошилов», если опять плохой окажется, пусть Климу будет стыдно.

— Это не те конструкторы, — Берия отвечает. — Погоди, я сейчас каких надо посажу, они и танк сообразят, и даже пароход.

— А зачем ты не тех-то сажаешь?!

— А на всякий случай, они ведь конструкторы, мало ли, чего от скуки выдумают. По-хорошему надо бы еще академика Капицу посадить, со всем его институтом. Эти с утра придут на работу, а мы им: товарищи, институт переводится на тюремное положение…

— Я те дам Капицу! Я его назначу твоим бригадиром на лесоповале! Поглядим тогда, чего от скуки выдумаешь!

Сталин дальше ходит-бродит, худо ему и посоветоваться не с кем, кругом дураки вроде Берии. Или разложенцы вроде Блюхера. Жалко как, Чкалова нет, этот бы подсказал что-нибудь. Позвонить разве академику Капице? И хочется, и стыдно просить совета у гражданского, пусть он трижды академик, большой мастер замыслить недоброе, какое-то там сверхтекучее… А товарищам военным больше веры нет! Они воевать не умеют. Аховое положение, хоть Троцкому звони, он же эту Красную Армию выдумал такую бестолковую, пусть теперь отдувается! Но это уж совсем неудобно. И неприлично даже, я ведь ему буквально вчера лоботомию прописал, чтобы вякал потише… А вот интересно, что бы на моем месте придумал Троцкий?!

Тут-то Сталина и осенило.

Созывает он красных маршалов — и говорит:

— Я вот подумал и решил. Не умеете воевать — научу, не можете — заставлю. В обстановке, максимально приближенной к боевой. Поэтому давайте нападем на какую-нибудь маленькую, но гордую страну — чтобы не сразу сдалась — и как следует на ней потренируемся! Ага? Что скажете?

Ворошилов руку тянет.

— Недавний опыт показал, что русскому человеку по жаре воевать несподручно. Смурной он становится. Значит, маленькая и гордая страна должна быть северной!

— Коней поморозим! — Буденный не соглашается.

— Я те дам «коней», — Сталин ему. — Я тебе таких «коней» покажу… А неплохая задумка, Клим. Ну-ка, товарищи, пройдемте к глобусу!

…А в этот самый момент за тыщу километров к северу великий стратег маршал Маннергейм стоит у глобуса в своем кабинете и тихонько бормочет:

— Ну японцы! Ну гады! Ну сволочи! Поубивал бы!

Давным-давно, еще при Сталине, когда в стране порядок был, приходит Берия к себе в кабинет, а на столе анонимка. И в ней черным по белому написано: гениальный физик Ландау доказал, что строй в СССР никакой не социалистический, а совсем даже фашистский. И все тезисы Ландау перечислены, очень убедительные, сразу видно: большой талант голову приложил, прямо бери и руби ее.

Берия так и сяк анонимку вертит, пытается вспомнить, когда это написал, да не вспомнит никак. И почерк незнакомый. Неужели не сам придумал, ах, обидно, уж больно хорош донос. Ведь когда у тебя в застенках сплошные троцкисты и японские шпионы, работать скучно — а тут такая свежая идея! Да еще про гениального физика, кочергу ему в дупло. Берия ученых терпеть не мог, особенно академика Капицу, но на бесптичье у нас и Ландау закудахчет.

Берия хватает анонимку — и бегом к Сталину.

Тот почитал-почитал и говорит:

— Знаешь, Лаврентий, я очень ценю, когда ты меня развлекаешь своими забавными цидульками. Но это вот совсем не смешно. Ну какой же я фашист? Да и ты, выходит, фашист. Некрасиво получается, а?

Берия как ляпнет, не подумавши:

— А я виноват? Это гениальный физик убедительно доказал, я-то что…

И чувствует, как ноги сами несут его за дверь. Берия всем, что у него ниже пояса было, очень быстро соображал. Куда быстрее, чем верхней половиной.

А Сталин хвать со стола пресс-папье в виде Мавзолея Ленина и вдогонку — шарах!

А вы думали, почему его не видать на фотографиях сталинского кабинета, пресс-папье этого. Потому что не сохранилось.

Берия стоит за дверью, потеет, боится. Дальше бежать глупо, все равно вождь догонит, вон уже Ягоду догнал, Ежова догнал — и тебя, Колобок, не помилует. На то он и великий вождь.

Сталин трубочку набил, выкурил, достал из-под стола початую бутылку хванчкары, глотнул малость, успокоился и зовет:

— Ладно, иди сюда… Фашист. Почитаем вместе.

Перечел анонимку раз, перечел два, нет, говорит, не смешно. Напротив, с каждым разом все менее смешно и все более убедительно. Прямо веришь уже, что фашист, аж зло берет, так и придушил бы сам себя.