Индия Найт - Почему ты меня не хочешь?

Я стою у постели и смотрю на него. Он смотрит на меня.

– По-моему, романтики маловато, – произношу я.

– Иди сюда, – говорит Фрэнк и валит меня на постель.

В сексе он хорош. Что вполне объяснимо – у него было предостаточно практики, чтобы довести свои навыки до совершенства. До жесткого, ненасытного, горячего совершенства. У нас был такой секс, который большинство людей назвали бы “животным”. Но в конце концов, человек – тоже животное. Он не переставая шепчет мне на ухо непристойности – что он хочет со мной сделать, как, сколько раз. Удивительно, но меня это заводит. Его слова не расходятся с делами, еще и еще раз он доказывает каждое нашептанное мне слово. Не знаю, как ему я, но он – самый ненасытный и самый похотливый из всех, кто мне встречался.

Я кончаю дважды. Перед глазами плывут белые мушки. Кажется, я даже кричала. На пике наслаждения он выкрикивает мое имя – молодец, что не перепутал, – и падает лицом в мои волосы.

А после мы лежим, тяжело дыша в тишине ярко освещенной комнаты. Суббота, 9 часов вечера.

– Выходи за меня, – говорит Фрэнк. Он садится и тянется за сигаретой.

– И как ты себе это представляешь? Правда, интимная жизнь у нас была бы отличная.

– Да.

– Ты очень талантлив.

– Спасибо, ты тоже хороша. Я беру себя в руки. Переворачиваюсь на живот и кладу голову ему на грудь.

– А я была похотливой самкой? Фрэнк смеется:

– Никак не успокоишься?

– Ну, Фрэнк, скажи. Мне кажется, я была ничего. Во всяком случае, страстная, если не похотливая. Да?

– Хочешь затянуться?

– Хочу.

– Нет, Стелла, ты не похотливая самка.

Я вскакиваю на кровати. Я возмущена. Оскорблена!

– Ты что, конченый извращенец? Что еще я должна сделать, чтобы ты назвал меня похотливой самкой? Черт возьми, Фрэнк, ты полная дрянь. Дай сюда сигарету.

Фрэнк гладит меня по голове и смеется.

– Наверное, я тебе в прошлый раз неверно объяснил. Похотливая самка – это телка одноразового применения. Женщина, которая сама просит секса и обожает им заниматься. Но, переспав с ней однажды, никто не захочет с ней встречаться снова. На ней свой выбор никто не остановит. Она просто похотливая самка на одну ночь.

– А я? Кто тогда я?

– Ты, – говорит Фрэнк, вынимая у меня изо рта сигарету, – ты – женщина.

– Это комплимент? – Да.

– Хорошо. – С этим разобрались. – И что теперь?

– Можешь не говорить. Уверен, что ты ужасно проголодалась, – смеется он.

– Откуда ты знаешь? Да, я очень хочу есть, просто умираю с голода.

– Пошли на кухню. Я тебя накормлю.

Он наклоняется ко мне и ласково целует в лоб.

Мы перекусили омлетом с сыром, выпили вина и вернулись в постель. Потом я уснула, а наутро проснулась в объятиях Фрэнка, к великому изумлению и радости Хани. Мы встали, пошли втроем гулять по Примроуз-Хилл и всю дорогу смеялись над всякими пустяками. Домой вернулись раскрасневшиеся и веселые. Я запекла баранину, а после обеда мы валялись на диване и смотрели кино. А вечером, уложив Хани спать, мы снова занялись этим.

Все вроде бы романтично и мило, да? За-ме-ча-тель-но. Мы были как счастливые пухленькие медвежата, которых рисуют на открытках. На мне розовый бантик, на нем – нежно-голубой. А вокруг порхают бабочки и поют птички, наши друзья.

Вот только дождливым и холодным утром понедельника все выглядит совершенно иначе. Проснувшись одна в своей постели (мы оба очень устали и договорились спать отдельно), я поняла, что есть проблемы. Появились вопросы.

Во-первых, бедняжка Луиза оставила на автоответчике три сообщения для Фрэнка и одно для меня, и ни один из нас ей не перезвонил.

Во-вторых, очень приятно сидеть и предаваться размышлениям о медвежатах, цветах и бабочках, но пора взглянуть правде в глаза. Я отлично провела время с Фрэнком в постели, но ведь это то, чем он занимается: когда Фрэнк не рисует коров, он развлекает женщин в постели. Послания Луизы – последние в длинной и жалкой череде ноющих голосов в автоответчике. И вот теперь я завершаю список, пусть пока еще и не ною в телефонную трубку. Потому что я не строю иллюзий, точнее сказать, очень стараюсь не строить иллюзий. Я – очередная зарубка на спинке его кровати, повторяю я себе. Да, зарубка. Хотя мечтать не вредно...

Нет, вредно. Я не наивная глупая девочка, а взрослая женщина, и поэтому должна смотреть на вещи трезво. Я – не более чем очередная победа, ибо все женщины в постели Фрэнка – лишь свидетельства его побед. И относиться к нему следует так же – как к очередной победе в моем списке покоренных мужчин. Как к победе над милым, умным, славным, сексуальным мужчиной, который сделал для меня омлет не хуже настоящего француза, который слизал крошки хлеба с моих губ, смеясь, но потом перестал смеяться, и...

“Но представь, – говорю я себе, унимая тоску, всплывшую при этом воспоминании. – Представь, что постепенно за завтраком станут появляться новые девушки. Подумай, как тебе будет неловко и как придется притворяться, что тебе это безразлично”.

Я – зарубка, и ничем большим для него не стану. Надо решить, что я буду делать, когда это станет очевидным фактом, и решить поскорее. Кстати, а что будет, если я еще раз пересплю с Фрэнком, так сказать, на посошок?

Звонит телефон. Фрэнка нет дома. Я знаю, что это Луиза, и со страхом поднимаю трубку.

– Стелла! Где вы были?

– Прости, что я тебе не перезвонила. Мы, хм, мы были очень заняты в выходные.

– Ты полностью оправилась?

– После пятницы? Да.

– Ну, какие планы?

– Да так, никаких... то, се.

– Я сейчас еду к одной клиентке, но мы могли бы вместе выпить кофе, если ты не против. Знаешь маленький домик на Ингландз-лейн?

– Да, крошечный такой домишко?

– Точно. Увидимся там часов в двенадцать? – Хорошо. Пока.

– Стелла? – говорит Лу. – А как там Фрэнк? Черт. Что ей сказать?

– Полагаю, у него все отлично.

– Просто он мне не перезвонил.

– Ну, я его сегодня не видела.

– А, черт. Я сейчас в тоннель въеду. Все, отключаюсь. Пока.

Она отключается, а я стою, свесив голову.

Луиза врывается в кофейню как Лабрадор, трясет своей блондинистой гривой, плюхается на стул, широко улыбается и спрашивает, как у меня дела. О, отлично, только (подмигиваю) сидеть больно. Я тут все выходные провела в постели с мужчиной, на которого ты глаз положила.

– Отлично, – улыбаюсь я. И понимаю, что улыбку эту иначе как странной не назовешь – кто в здравом уме станет показывать все свои зубы, растянув рот до ушей? – А как у тебя?

– Магазин на Саут-Молтон-стрит покупает партию моих шляп, так что у меня все в ажуре.

– Где Алекс?

– Он проведет всю неделю со своим отцом. А это значит, – расплывается она, – что до пятницы я совершенно свободна.

– Ясно. – Я прихлебываю свой капуччино. – И что ты задумала?