Олег Рой - Мужчина в окне напротив

На вступительных экзаменах в полиграфический институт Иринка так волновалась, что даже не рассказывала другим абитуриенткам никаких сказок о себе, все равно было не до этого. Во время первого экзамена – сочинения, она с трудом вошла на подгибающихся ногах в аудиторию и, усевшись за стол, с ужасом обнаружила, что не способна даже понять смысла написанных на доске тем, не говоря уже о том, чтобы взяться за работу. В голове шумело, руки тряслись, перед глазами плыл сизый туман. В таком ступоре она просидела некоторое время, до тех пор, пока ее не привел в себя резкий тычок в бок острым локтем.

Вздрогнув от испуга, Ира повернулась вправо. Только сейчас она обратила внимание на соседку по парте – худощавую лохматую девушку в модных вареных джинсах и с неимоверным числом колец на длинных пальцах. Девушка склонилась над своим черновиком и даже не смотрела на соседку. Ира уже решила, что ее толкнули случайно, как тут услышала шепот:

– Ну что ты застыла, как соляной столб! Не спи, замерзнешь! Пиши давай, время идет! Да не вертись ты, не смотри на меня, а то обеим по шее дадут!

Ира послушно склонила голову над своим пустым черновиком, но краем глаза стала наблюдать за соседкой и увидела, что у той под стандартным листом, выданным всем комиссией, лежит другой, сплошь исписанный мелким убористым почерком.

– Что это у тебя? – изумилась Ира.

– Что-что? Обычная «бомба». Ты вчера родилась, что ли?

– Нет, но я никогда не видела…

– Учись, пока я жива. Очень полезная штука. А ты чего не пишешь-то? – соседка по-прежнему не поднимала головы.

– Я все забыла с перепугу… – стыдясь, призналась Ира.

– Глупости! – последовал решительный ответ. – Соберись! Понимаю, если б ты еще сказала «не знала». А «забыла» – это не аргумент. Не может быть, чтоб ты ничего не помнила, ни Лермонтова, ни Тургенева. Шолохова только не бери, его уже я пишу. А на Тургенева у меня тоже «бомба» есть. – Девушка чуть приподняла свободную футболку и показала внушительные пачки листов, заправленные за пояс джинсов. – Тебе дать?

– Нет, не надо, – прошептала Иринка, сознание которой вдруг стало постепенно проясняться. – Тургенева я, кажется, помню…

Торопливо, боясь, что неожиданное озарение исчезнет так же внезапно, как и появилось, Ира схватила ручку и застрочила по бумаге. Такого вдохновения она не испытывала еще никогда – точно кто-то свыше диктовал ей готовый текст, а она только записывала за ним. Слова подбирались на удивление легко, фразы строились сами собой. Иришка так увлеклась, что забыла обо всем на свете, включая и соседку. Но та сама напомнила о себе все тем же движением локтя.

– Закругляйся, пора переписывать на чистовик.

– Я не буду… – Ира все еще парила на седьмом небе блаженства, куда забрасывает людей процесс творчества. – Так сдам.

– Тогда хоть ошибки проверь!

– Девушки за третьей партой у стены, что у вас там за разговоры? – окликнула их строгим голосом очкастая экзаменаторша.

Ирина соседка подняла невинные глаза:

– Извините, пожалуйста, у меня ручка перестала писать…

Послушавшись ее совета, Ира все-таки проверила ошибки, исправила одну букву и две запятых и сдала сочинение последней.

Через три дня, когда вывесили результаты, выяснилось, что у нее «отлично», что казалось почти чудом – на всем потоке придирчивые экзаменаторы поставили всего три пятерки. Алла Кузнецова, новая подруга Иры, получила четыре – «хорошо». А больше половины поступающих после сочинения отсеялись с двойками.

К остальным экзаменам девочки готовились уже вместе и вместе же ходили их сдавать. У них сложился очень гармоничный дуэт, в котором одна прекрасно дополняла другую. У Иры были учебники, конспекты и знания, у Аллы – непоколебимая уверенность в себе, умение поддержать в трудную минуту и целая пачка шпаргалок и «бомб».

– Откуда это все у тебя? – поразилась Иринка, в первый раз увидев сокровищницу подруги в полном объеме.

– В прошлом году у девчонок насобирала, – охотно поделилась Алка. – Я ведь уже второй раз поступаю, в том году засыпалась на английском. А поступать-то все равно надо! Вот я и пробежалась по народу, собрала, у кого чего было. Им все равно уже не надо, а мне пригодится.

Ире оставалось только восхищаться практичностью новой подруги. Рядом с Аллой она чувствовала себя совсем маленькой, сопливой девчонкой, хотя была моложе всего на десять месяцев.

Удивительно, но дружба Иры и Аллы, начавшаяся в первый экзаменационный день, сохранилась на всю жизнь. При полном, казалось бы, несходстве характеров, взглядов на жизнь, воспитания и судеб, они очень привязались друг к другу, и каждая по-своему заботилась о другой: Ира помогала Алле с учебой, а та «учила подругу жить» и не разоблачала ее перед однокурсницами, когда верная себе Иришка рассказывала тем свои фантастические истории.

Год поступления, такой важный для обеих девушек, оказался не менее важным и для всей страны. Едва они увидели свои фамилии в списках зачисленных на первый курс редакторского факультета полиграфического института, как грянул путч, после которого все вокруг стало с неудержимой силой изменяться. Перемены в жизни государства очень значительно отразились и на жизни семьи Бобровых. Все годы Иркиного студенчества их словно качало на огромных качелях, кидая из одной крайности в другую, от радости к печали, от бедности к достатку и обратно.

Мама, бойко торговавшая в Измайлове вышитыми гладью и мережкой салфетками и скатертями, устроила дочь к владельцу соседней точки, где продавалась самодельная бижутерия из кожи и меха. Детали этих серег и кулонов скреплялись между собой латунными колечками, которые как раз и делала третьекурсница Ира. Хозяева дали ей напрокат небольшой шлифовальный станок, на котором при помощи резко пахнущей зеленой пасты обтачивались спиральки из проволоки – заготовки для будущих колец. Работа эта была неприятной, грязной, паста, как ни пыталась девушка быть аккуратной, летела во все стороны, пачкая кухню – но Иринке это занятие даже нравилось. Во-первых, получавшиеся в результате из невзрачного куска проволоки ровные золотистые колечки выглядели такими гладкими и блестящими, что самой становилось приятно. А во-вторых, эта работа приносила пусть и небольшой, но регулярный доход, позволявший студентке самой оплачивать свои завтраки в институтском буфете, походы в кафе, кино, театры, а иногда даже покупку одежды.

В один из первых солнечных мартовских дней, когда впервые после надоевшей зимы вдруг осознаешь – а весна-то вот она, уже пришла! – Иринка с партией очередных готовых колечек в сумке приехала на «Вернисаж». Шла по рынку, лавируя в толпе, улыбалась солнышку и своим мыслям – и вдруг так и замерла на месте. В двух шагах от нее стоял… Сережа. Тот самый Сережа с дачи, ее первая любовь.