Джин Литтл - Слышишь пение?

Она остановилась, собираясь с мыслями. Сказать бы пояснее, повторить еще раз, а то вдруг непонятно! Учительница молчала — сомнений нет, Анна еще не кончила.

— В таком тайном убежище жить нельзя. Я в нем когда-то была. Ну, почти в нем, совсем рядом. Замыкаешься в своей раковине, захлопываешь створки. Я помню. Мне до сих пор иногда по ночам снится…

— Ох, Анна, — выдохнула Эллен.

Анна не обратила внимания. Сейчас не время жалеть девочку, оставшуюся в прошлом, надо Руди спасать.

— Я пряталась туда маленькой, когда все казалось невыносимым, и Руди меня ужасно мучил. Но оттуда нельзя никого любить. Вы и Бен, Бернард и Изабелла, ну, и папа, конечно, вы меня вытащили, спасли. Разбивали раковину осторожно, по кусочкам, пока не забрались внутрь, и мне вас было уже не остановить. А когда вы вошли, я смогла выйти.

Миссис Шумахер улыбнулась, даже тихо рассмеялась:

— Поначалу ты была ужасно колючей, что правда, то правда. Мне чудилось, что ты маленький дикобраз, у которого все иглы стоят дыбом. Ну вот, я поняла, почему ты так беспокоишься. Теперь выкладывай свой план.

— Спасать Руди, — ответила девочка. — Сдается мне, сама не знаю почему, больше ждать нельзя. Он может уйти далеко, и тогда его назад не вернешь.

Миссис Шумахер сидела на низкой скамеечке, обхватив колени руками. Она смотрела на девочку, нет, уже взрослую девушку, устроившуюся напротив.

— Что-то мне подсказывает — ты уже все тщательно продумала, по лицу вижу. Давай, выкладывай. Ты же для этого пришла?

Анна не удивилась, только кивнула, она знала — старший друг видит насквозь. Миссис Шумахер всегда умела читать мысли учеников. Тем не менее, замысел нужно держать в секрете, иначе ничего не получится. Тут-то вся загвоздка, но бывшей учительнице доверять можно. И девочка принялась объяснять. Все равно она рассказала не все, кое-что придется делать самой, если остальное не сработает, но и тогда никто знать не должен, это будет их с Руди тайна.

— Поможете? — закончив рассказ, спросила Анна. — Сумеете?

— Задача нелегкая, детка, но я постараюсь. По крайней мере, попытаюсь, — медленно, как будто уже начала обдумывать детали, ответила учительница. — Придется кое-кого убеждать, здесь нам Франц очень пригодится. Я расскажу ему, не возражаешь?

Анна кивнула. Голова пустая и легкая — какое облегчение, учительница согласилась! Заранее же не скажешь, понравится ей затея или нет?

— А не ошибаемся ли мы, не проще ли обратиться к специалистам? — усомнилась на мгновение миссис Шумахер.

— Я понимаю Руди лучше, чем кто-либо, — Анна сама удивилась: а ведь это сущая правда. — Я знаю, он-то умеет отделываться от людей. Думаю… из-за того… он раньше, еще до знакомства с вами, ужасно со мной обращался, не то, чтобы изредка, а постоянно, каждый день. Мы с ним не вспоминаем те времена, но поверьте, ему теперь страшно стыдно. Или было стыдно — до несчастного случая. В прошлом году мы с ним вроде как одну команду составляли. Потому мне и кажется, у меня есть надежда пробиться к нему. Мне надо попытаться. Если ничего не получится, тогда пускай взрослые, специалисты пробуют.

На подготовку того, что придумала Анна, ушло не меньше месяца. Девочка заходила к миссис Шумахер почти каждый день.

— Куда ты подевалась? Тебя совсем не видно! — Вот и Мэгги ужасно недовольна.

— Пытаюсь кое-что сделать для Руди, — объяснила Анна, зная, что после такого ответа возражения отпадут сами собой.

— А наша помощь пригодится? — полюбопытствовала Сюзи.

Анна покачала головой.

— Пока ничего не могу рассказать, даже не спрашивайте.

"А мнеудастся ему помочь?" — задумывалась иногда девочка.

Но обратно дороги нет. Наступил решающий день, сегодня ночью надо попробовать, получится или нет, узнать, хорошо задумано или плохо. Она тайком поднялась в комнату Руди и все приготовила в дальнем углу, тут он ни на что не наткнется. Потом спустилась вниз и ждала, долго-долго, пока не настало время идти спать. Ей становилось все страшнее и страшнее. А вдруг не справлюсь, вдруг ничего не выйдет? Главное, чтобы никто не заметил, как ужасно она волнуется. Никогда в жизни так не радовали мамины слова:

— Анна, пора спать. Спокойной ночи.

Уже совсем скоро.

Анна беспокоилась, вдруг ненароком засну, но тревога не оставляла, было не до сна. Она прислушивалась к шумам в доме. Где-то булькает вода в кране, папа и мама разговаривают в гостиной внизу, щелчок выключателя — кто-то погасил свет, кончились новости по радио, звучит знакомая мелодия "Боже, храни короля", вот скрипнула чья-то кровать, вот папа захрапел. Долго-долго ни звука, и вдруг, тут как тут, шаги Руди, взад-вперед, словно запертый в клетке зверь.

Девочка зажгла малюсенький фонарик, одолженный доктором Шумахером, бесшумно вылезла из кровати, на цыпочках прокралась к комнате брата, беззвучно открыла дверь, скользнула внутрь, осветила фонограф, машину для прослушивания "говорящих книг", и потянулась к кнопке. Подождала, пока Руди окажется в другом конце комнаты. Он что-то бормотал, ни слова не разберешь. Анна нажала на кнопку, брат, занятый разговором с самим собой, не услышал, а она-то больше всего боялась этого маленького щелчка! Даже не верится, что все так просто.

Чуть дыша, стараясь, чтобы руки не дрожали, опустила иглу фонографа на пластинку.

— Чарльз Диккенс, "Повесть о двух городах", — произнес мужской голос, и Анна, хоть и знала все наперед, не удержалась — испуганно вздрогнула. — Читает Стэнли Уиллман.

Анна прилежно упражнялась с миссис Шумахер и сумела сразу передвинуть иглу туда, где кончалось объяснение о том, что говорящие книги предназначены только для слепых людей, и начиналась сама история. Отзвучало последнее слово предисловия, и низкий, глубокий голос произнес — выразительно, с любовью, именно так, как надо:

Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, — век мудрости, век безумия, дни веры… [35] Note35 Чарлз Диккенс, "Повесть о двух городах". Перевод С. Боброва и М. Богословской.

— Что такое? Выключите! Остановите немедленно! Кто здесь? — крик Руди прервал чтение.

Анна еще удивлялась, как долго он молчит. Она выключила фонограф.

— Я, Анна, и первая пластинка "говорящей книги". Я выбрала Диккенса — не сомневалась, тебе будет приятно, хотя ты и читал его раньше. Подумала…

— Анна, пожалуйста, я тебе уже говорил, оставь меня в покое!

— Одну минутку, — голос задрожал, но нужно довести дело до конца. — Пожалуйста, потерпи, послушай хоть минуточку. Я тебе прочту…

Руди не ответил, но Анна знала — брат ее сейчас просто ненавидит. Стена стала еще крепче.