Сара Уотерс - Ночной дозор

– Джулия, Стоящая. Всегда хочется поставить запятую. Неужели раньше никто тебе этого не говорил? Ты смотришься как собственный портрет... Иди сюда. Озябнешь.

Впрочем, хорошо законопаченная комната не выстуживалась. Джулия откинула со лба спутанные волосы, медленно прошла к кушетке и забралась под одеяло. Закинув руки за голову, она лежала голая по пояс и курила на пару с Хелен, которая подносила к ее губам сигарету. Покурив, Джулия закрыла глаза. Хелен смотрела, как от дыхания вздымаются и опадают ее грудь и живот, как пульсирует ямка в основании шеи.

Послышался глухой удар очередного далекого разрыва, затем всплеск зенитного огня и неясный гул самолетов. В квартире наверху беспокойно вышагивал поляк: скрип половиц сообщал о его перемещениях по комнате. Внизу играло радио, и кто-то шуровал в камине уголь, о чем извещало эхо в трубе. Все эти звуки были теперь знакомы, как стали привычны одеяла, подушки и разнородная мебель в комнате Джулии. За последние три недели Хелен вот так лежала здесь раз шесть-семь. И снова она сказала себе: «Все эти люди не подозревают, что мы с Джулией голые лежим здесь в объятьях друг друга...» Это казалось невероятным. Она чувствовала себя незащищенной, восхитительно уязвимой, будто плоть, скрывающую нервы, содрали, счистили, как кожуру.

Теперь я уже не смогу пройти по комнате, размышляла Хелен, включить радио, поворошить кочергой в камине – и вообще сделать что-нибудь без того, чтобы не подумать о любовниках, которые, возможно, обнимаются в соседней комнате.

Она поднесла руку к плечу Джулии, но не коснулась – пальцы зависли в дюйме от кожи.

– Что ты делаешь? – спросила Джулия, не открывая глаз.

– Я тебя прорицаю, – сказала Хелен. – Чувствую, как в тебе вздымается жар. Ощущаю в тебе жизнь. Знаю, где твоя кожа бледна, а где смуглее. Где она чистая, а где в веснушках.

Джулия схватила ее пальцы.

– Ага, теперь ты ослеплена!

– Да, ослепленная любовью.

– Прямо название книжки. Этакой книженции Элинор Глин 55 55 Элинор Глин (1864-1943) – английская писательница и сценаристка, пионер массовой «эротической беллетристики» для женщин. или Этель М. Делл.

– Джулия, ты не чувствуешь себя слегка помешанной?

Джулия задумалась.

– Я чувствую себя пронзенной стрелой.

– Всего лишь стрелой? Я чувствую себя загарпуненной... Нет, это слишком грубо. Такое ощущение, будто в грудь вонзили маленький крючок...

– Насколько маленький?

– Как вязальный, даже меньше.

– Как застежка?

– Точно, как застежка! – засмеялась Хелен.

Возник четкий образ – вероятно, что-то из детства: потускневшая серебряная застежка с чуть выщербленной перламутровой головкой. Хелен прижала руку к груди в том месте, где, по ее представлениям, располагалась душа:

– Кажется, будто сюда вонзилась застежка, которая по частичке вытягивает мое сердце.

– Жуть какая, – сказала Джулия. – Экая ты извращенка! – Она поцеловала пальцы Хелен и стала их разглядывать, бормоча: – Какие у тебя ноготки... Маленькие ноготки, маленькие зубки.

В комнате стоял полумрак, но Хелен застеснялась и убрала руку.

– Не смотри на меня, – сказала она.

– Почему?

– Я... этого не стою.

Джулия засмеялась.

– Ты дуреха!

Обе закрыли глаза, и Хелен, видимо, задремала. Сквозь сон она слышала, как Джулия встала, накинула халат и пошла в туалет, но вырваться из липкой дремы удалось, лишь когда снова стукнула дверь, известившая о возвращении подруги.

– Который час? – Хелен схватила будильник. – Боже, без четверти час! Надо идти. – Она потерла лицо и вновь повалилась навзничь.

– Полежи до часу, – сказала Джулия.

– Пятнадцать минут – что толку?

– Тогда можно я пойду с тобой? Провожу тебя до квартиры. – (В ответ Хелен замотала головой.) – Ну пожалуйста! Ты же знаешь, мне лучше пройтись, чем торчать здесь.

Джулия стала одеваться. Ее одежда кучей валялась на полу; нагнувшись, она выудила лифчик и трусики, потом влезла в брюки и натянула блузку; нахмурившись и уткнув в грудь подбородок, застегнула пуговицы. Затем встала к зеркалу и ладонями разгладила лицо.

Хелен наблюдала за ней с кушетки. Казалось невероятным, неправдоподобным, что Джулия вот так запросто дарит ее взгляду свою красоту. Было удивительно и даже чуть страшно думать, что часом раньше она лежала в ее объятьях, открывала рот и раздвигала ноги навстречу ее губам, языку и пальцам. Казалось немыслимым, что она позволит себя поцеловать, если Хелен сейчас встанет и подойдет к ней...

Джулия перехватила ее взгляд и усмехнулась в притворном возмущении.

– Еще не надоело смотреть?

Хелен потупилась.

– Вообще-то я и не смотрела.

– Будь ты мужчиной, я бы попросила тебя выйти, пока одеваюсь. Хочу оставаться для тебя тайной.

– А я не желаю, чтобы ты была тайной. Хочу знать в тебе каждую клеточку. – Внезапно в груди чуть екнуло. – Почему ты это сказала, Джулия? Что, ты бы предпочла мужчину?

Джулия покачала головой. Подавшись к зеркалу, она приоткрыла рот, подкрашивая губы.

– С мужчинами у меня бесполезняк, – рассеянно сказала Джулия, раскатывая на губах помаду. – Ничего не получается.

– Только с женщинами? – спросила Хелен.

«Только с тобой», – хотелось ей услышать. Но Джулия молча продирала сквозь волосы гребешок, критически оглядывая свое лицо. Хелен отвернулась. «Что это со мной?» – подумала она, поняв, что ревнует Джулию к ее отражению. К одежде. К пудре на щеках!

Затем подумалось: «Значит, вот что ко мне чувствует Кей?»

Вероятно, мысль отразилась на лице. Хелен заметила, что Джулия наблюдает за ней в зеркале. Рука ее замерла, гребешок застрял в волосах.

– Все нормально? – спросила Джулия.

Хелен кивнула; затем помотала головой. Джулия опустила гребешок, подошла и положила руки ей на плечи. Закрыв глаза, Хелен тихо проговорила:

– Все это ужасно неправильно, да?

– Сейчас все ужасно неправильно, – помолчав, ответила Джулия.

– Это хуже, потому что можно было поступить правильно.

– Думаешь?

– Мы могли... остановиться... отступить.

– Ты смогла бы остановиться?

– Может быть, – с усилием выговорила Хелен. – Ради Кей.

– Но эта ужасная неправильность все равно свершилась бы. Она произошла еще раньше. Когда мы еще ничего не сделали. Это... Когда это случилось?

Хелен подняла взгляд.

– В день, когда ты привела меня в тот дом на Брайан-стон-Сквер. Или еще раньше – когда ты угостила меня чаем. Мы стояли на солнце, ты закрыла глаза, и я смотрела на твое лицо... Наверное, это произошло тогда, Джулия.

Они молча смотрели друг другу в глаза, потом сдвинулись и поцеловались. Хелен еще не вполне привыкла к отличию между поцелуями Джулии и Кей – к относительной чужести Джулиных губ, их податливости, вяжущему вкусу помады и нежным атакам языка. Однако эта чужесть возбуждала. Легкий поцелуй быстро стал влажным. Они сдвинулись теснее. Джулия положила руку на обнаженную грудь Хелен – коснулась и отдернула пальцы, потом вновь коснулась и снова отдернула, и еще раз, когда уже казалось, что плоть сама поднимается и стремится за ее рукой.