Хуан Бас - Скорпионы в собственном соку

Я особенно тщательно проследил за тем, чтобы все экземпляры этой странной коллекции остались точно на своих местах, и закрыл ящик. Меня охватило чувство беспокойства и тревоги. Чтобы справиться с ним, я обманул самого себя, подумав, что такому странному типу, как Антон Астигаррага, положено иметь столь разнородную коллекцию в таком необычном месте и что она является не чем иным, как только коллекцией… Может быть, нож для отделения мяса от костей лежит там вместе с остальными просто по ошибке. Я также подумал о том, что гораздо больше людей, чем принято считать, тайком хранят у себя огнестрельное оружие, и тем больше оснований делать это в такой земле, как эта, столь каинской и варварской, где масса людей живет в страхе получить пулю в затылок.

Как бы там ни было, с того дня я стал смотреть на вооруженного повара с некоторой опаской и ничего не мог с собой поделать.

Я прочесал весь остальной дом, все ящики и полки, на предмет того, а не содержат ли они еще каких-нибудь пугающих предметов; к счастью, нет. Но в книжном шкафу, перед полным собранием сочинений Эдгара Алана По, лежал необычный предмет – внушительных размеров военная медаль. Я не очень разбираюсь в такого рода имуществе, но мог бы поклясться, что речь идет о наградном кресте святого Фернандо – позже я мог убедиться в том, что так оно и было, – кажется, это наивысшая награда, какая может вручаться военным, и вручается она за проявления особого героизма.

Значит, он был военным? Поначалу мне казалось, что с его образом это не вяжется. Возможно, это семейная реликвия. Как бы там ни было, этот предмет оставался еще одним элементом таинственности, относящимся к его личности и биографии.

Но событие, случившееся в начале мая и взволновавшее пьющую часть Бильбао – то есть весь Бильбао – и которое, благодаря своим совершенно неожиданным последствиям, ускорило осуществление моих планов, заставило меня если не забыть, то по крайней мере припарковать в малодоступных местах моего обширного ментального гаража затаенные подозрения насчет Асти.

Близнецы Ригоития были обнаружены мертвыми в своем баре, в «Твинз»; все свидетельствовало о том, что они убили друг друга.

Их обнаружили за барной стойкой, каждого – в своем привычном углу, откуда они обслуживали клиентов. В момент взаимного братоубийства, которое, вероятно, произошло между пятью и шестью часами вечера, близнецы перекусывали, заперев дверь. Перед Хосемари находилась тарелка с кусочками сыра «идиасабаль» и еще одна с ломтиками саламанкской копченой колбасы, несколько ломтей демонского хлеба из муки грубого помола и бокал красного вина… А на другом конце стойки перед Хулианом стояло все то же самое. Бутылка, из которой они наполняли свои бокалы, «Гран-Феудо де Хулиан Чивите» девяноста пятого года стояла посреди стойки, на одинаковом расстоянии от обоих.

У Хулиана был разбит череп – ударами, нанесенными тяжелой скульптурой аррихасортсаиле, [75]держащего в руке кубической формы камень, чьи острые грани и проломили кость… Хосемари изрешетили ударами ножа – видимо, его брат воспользовался тем, которым резал сыр и колбасу.

Так же как и повод для остракизма, какому они подвергали друг друга в течение стольких лет, причина смертельной схватки стала тайной, которую они унесли с собой в могилу.

Кто знает, может быть, здесь был замешан призрак Авы Гарднер.

Но самым странным в этом деле была не скорбная часть, а совпадение необычного завещания, оставленного каждым из них в руках разных нотариусов.

Написанные разными словами, они обладали похожим содержанием: каждый выражал свое отвращение к человечеству в целом. Движимые им и ввиду отсутствия детей или племянников, они оставляли все свое состояние людям, которые им не нравились и которых они считали жалкими, не способными достойно им распорядиться.

Хулиан Ригоития велел разделить свои пятьдесят процентов бара, старую квартиру в квартале Сурбаран и кучу денег в акциях между Олегарио Мампоррой, тяжелым клиентом, который имел обыкновение устраивать у них драки, и Антончу Астигаррагой, которого они считали варваром и мужланом.

Хосемари Ригоития был более бережливым хозяином, чем его двойник, однако он не обладал иным недвижимым имуществом, кроме бара, и жил в пансионе. Он завещал остальные пятьдесят процентов «Твинз» и почти тридцать миллионов наличными и облигациями государственного займа непосредственно Антончу, которого охарактеризовал как пьяницу, задиру и гребаного урода.

Удивительно, что два брата, выдерживавшие в отношении друг друга строгий обет молчания, совпали даже в назначении адресатов своих столь странных завещаний; на практике совпадение оказалось абсолютным, так как второй любимчик барменов, Олегарио Мампорра, ночью первого мая пьяным упал в реку и утонул.

Таким образом, Антончу Астигаррага остался единственным обладателем наследства Ригоития.

Вначале Асти подумывал продать «Твинз», но тут вмешался я, дабы отговорить его. Возможность представилась уникальная. Я убедил его, и, по правде говоря, это было нетрудно, чтобы он сделал ровно наоборот: продал «Антончу» и перенес свои пожитки, соответствующим образом отмыв лицо своего заведения, в «Твинз», расположенный ближе к центру.

Настал момент сделать его соучастником моего почти мистического видения и открыть ему, какой должна быть «Карта полушарий Бильбао».

По окончании своей блестящей речи я ожидал, как он отреагирует.

Пока я говорил, он ни разу не перебил меня, хотя я потратил на изложение своих мыслей по меньшей мере четверть часа. Когда я закончил, он размышлял по крайней мере две минуты, показавшиеся мне вечностью. После этого он, ограничившись улыбкой, ласково стукнул меня кулаком по плечу, отчего плечо онемело, и сказал только:

– Действуйте.

Значительный капитал Хосемари и продажа квартиры Хулиана позволили сотворить чудо. Я был официально назначен исполнительным директором и действовал при полном одобрении Асти, который подписывал чеки не глядя, и «Твинз», большое помещение с неумело использованной полезной площадью, превратился в «Карту полушарий Бильбао» за короткий промежуток в четыре месяца; я добился этого, задействовав на переустройстве больше людей, чем было задействовано при строительстве пирамид.

Я не поскупился на качественные материалы: большие зеркала с фасетками по краям, благородные породы дерева – дуб для отделки стен, – обилие латунных украшений, высокие живые растения и теплое, стратегически размещенное освещение.

Хотя душа и просила этого, я запретил себе прибегать к тинтинофильскому merchandising. [76]Единственное, что я сделал в этом направлении, и только в качестве личного намека моему двойнику «пьющему без жажды», так это поставил у входа фигуру капитана Хаддока более чем полметра ростом: в одной руке он держал бутылку «Лок Ломонд», а в другой – судовой фонарь. И никаких пиратских штучек: я лично съездил в Брюссель и купил ее в лицензионном магазине.