Салман Рушди - Стыд

Искандер, конечно же, предстал перед судом именно за соучастие в убийстве Миира Хараппы. Главного же злодея и вешателя предали суду, так сказать, заочно. Им оказался сын убитого, Гарун, и в ту пору, как полагали, он был уже за пределами страны. Впрочем, может, и просто исчез, сквозь землю провалился.

Убийц восемнадцатая шаль так и не запечатлела.

Итак, налюбовавшись искусством Рани, оставим мать и дочь — затворниц дряхлеющей усадьбы, где из проржавевших кранов текла кроваво-красная вода. Повернем время чуток вспять, воскресим Искандера, но оставим его до поры за кулисами, ведь пока свершались взлет и падение Председателя и его семьи, жизнь у прочих моих героев шла своим чередом.

Жила-была девушка по имени Суфия Зинобия, по прозванью Стыдоба. Худенькая, руки-ноги двигались у нее вразнобой. А еще она любила орешки. Человек несведущий не заметил бы особых странностей в девушке, хотя походка у нее была весьма неуклюжая. К двадцати одному году облик у нее дополнился всеми обычными чертами, только маленькое личико казалось очень уж взрослым, скрывая несоответствие: к тому времени она едва-едва достигла разума семилетнего ребенка. Она даже вышла замуж за Омар-Хайама Шакиля и ни разу не попрекнула родителей тем, что ей выбрали мужа на тридцать один год старше, то есть даже старше ее отца. Оставив в стороне внешность, заметим, что Суфия оказалась существом сверхъестественным, чем-то вроде ангела мести или оборотня-вампира — мы взахлеб читаем о них в книжках и облегченно вздыхаем (чуть не напустив со страху в штаны), понимая, что эти чудища живут лишь в нашем воображении. Мы отлично знаем (но не признаем), что, случись нам обнаружить нечто подобное в жизни, основные законы нашего бытия будут ниспровергнуты, равно и все наше представление об окружающем мире.

В Суфие Зинобии притаился Зверь. Как это чудище делало первые шаги, мы уже видели. Питаясь определенными чувствами, оно раз за разом завладевало девушкой. Дважды Суфия расплачивалась болезнью, причем болезнью мучительной и опасной. И менингит, и чудовищная аллергия, видимо, были отчаянными попытками всего ее организма, всей ее сути побороть Зверя, пусть даже ценой собственной жизни. Но Зверь оказался необорим. Увы, никто так и не понял, что нападение Суфии на Тальвара означало лишь, что собственная девичья душа, точнее, то, что от нее осталось, уже не в состоянии противиться кровожадному чудищу. Когда, наконец, шепот Омар-Хайама достиг ее помутненного сознания, она пришла в себя, сделалась доброй и спокойной, очевидно напрочь забыв о том, что положила конец спортивной карьере капитана. Зверь опять притих на время, но клеть свою он разворотил вконец. Окружающие же, так ничего и не поняв, вздохнули с облегчением.

— Бедняжка расстроилась, вот нервы и не выдержали, — объяснила Омар-Хайаму айя Шахбану, — но теперь, слава Всевышнему, с ней все в порядке.

Реза Хайдар вызвал Шакиля на переговоры и благородно предложил жениху считать себя свободным от брачных обязательств. Присутствовавший древний богоугодник Дауд, разумеется, не мог смолчать. Его былые возражения против брака давно уже затерялись во мглистых лабиринтах старческой памяти. И сейчас он грозно — точно пуля над ухом — прожужжал:

— В невесту вселился Дьявол, а жених — сам дьявольское семя! Пусть сочетаются узами Ада, только где-нибудь в другом месте.

Омар-Хайам ответил с достоинством, обращаясь к Резе:

— Сэр, я — ученый; всем этим бредням о дьяволе в аду и место. Разве я могу бросить любимую в болезни? Напротив, мой долг — вылечить ее. Чем, собственно, я и занимаюсь.

Поверьте, мой герой и сейчас огорчает меня не меньше, чем прежде. Сам я не ведаю роковых страстей, и потому мне трудно понять омарову одержимость. Однако вынужден признать: его чувство к неполноценной девочке, похоже, принимает серьезные очертания… но никоим образом не умаляет моих нареканий.

У людей есть замечательное свойство: они способны убедить себя в истинности и благородстве своих дел и помыслов, которые в действительности корыстны, неискренни и подлы. Как бы там ни было, Омар-Хайам настоял на женитьбе.

Билькис Хайдар, будучи в расстроенных чувствах после скандала на свадьбе младшей дочери, оказалась просто не в состоянии проникнуться духом грядущего праздника. Когда Суфия Зинобия вернулась из больницы домой, мать отказалась даже разговаривать с ней. Лишь накануне свадьбы она пришла к невесте (Шахбану как раз умащивала ее и заплетала косы) и заговорила. Каждое слово давалось ей с таким трудом, точно она вытаскивала непомерный груз из бездонного колодца материнского долга.

— Вообрази, будто ты — море, а твой муж — рыба, — наставляла она дочь, — ему непременно нужно будет нырнуть в тебя, в самое глубокое место. — Взгляд ее пробежал по лицу Суфии. Та лишь скорчила рожицу, не поняв материнской загадки, и тоненьким голоском семилетней девочки, в котором пока не угадать рык затаившегося Зверя, но уже сквозит упрямство, бросила:

— Терпеть не могу рыбу.

Какое самое сильное побуждение у человека перед лицом тьмы, опасности, неизвестности? Убежать. Отвернуться от пугающего и бежать прочь, притвориться, будто не замечаешь, как ураганом несется на тебя беда. Блаженство в неведении, вот мы и пытаемся себя обмануть, прибегнуть к уловке, чтобы спасти сознание от непосильного бремени. И не нужно заимствовать избитый образ: страус, прячущий голову в песок. Никакой птице не сравниться с человеком в искусстве самообмана.

Свадьба Суфии Зинобии прошла незаметно, без гостей, без балдахинов, омаровы матушки не приехали, старец Дауд тоже не пожелал присутствовать. Кроме семейства Хайдар и жениха были лишь адвокаты. Реза Хайдар настоял, чтобы брачный договор включал и пункт, запрещавший мужу увозить из дома жену без родительского согласия.

— Отцу не прожить без самого большого алмаза своей души, — пояснил Реза. Из чего следовало, что он еще сильнее воспылал любовью к дочке, любовь застила ему глаза, и он не увидел сути Суфии Зинобии. В дальнейшем он не один год убеждал себя: заточив Билькис в четырех стенах с вечно закрытыми окнами, он убережет семью от пагубной наследственности жены, от всех ее страстей и мук. То, что несчастная душа Суфии Зинобии тоже исходила болью, в какой-то степени объяснимо — как-никак ее мать душевнобольная.

Не видел сути своей жены и Омар-Хайам. Ему застила глаза любовь к науке, вот он и женился на дочери Резы Хайдара.

Суфия Зинобия улыбалась и ела с тарелки, украшенной серебристой фольгой. Айа Шахбану, точно мать, не отходила ни на шаг, суетясь подле стола.

Повторяю: в современном обществе чудовищам места нет. А если они и появляются на земле, то на самом ее краешке, туда их загоняет наше сознание, погрязшее в условностях и недоверии. Крайне редко, но все ж исключения из правил бывают. То родится Зверь, то «фальшивое чудо», и где! В самых зажиточных и добропорядочных семействах,