Игорь Рыбинский - Время карликов

Подрезов, наклонившись, рассматривал вдавленные внутрь машины двери, когда рядом остановился броневик. Виктор рукавом стер кровь с разбитого носа и губ, посмотрел на два джипа и поднял с земли монтировку. Но тут стекло в задней двери лимузина медленно поползло вниз и знакомый голос произнес:

– Добрый день, Витюша.

Подрезов покрутил головой, но никого не заметил, а когда он уже решил, что ему послышалось, вдруг перед самым своим носом увидел опущенное стекло лимузина и до боли знакомую, улыбающуюся рожу лучшего друга детства.

Хозяин покореженной машины растерялся, но Высоковский махнул рукой:

– Садись ко мне!

Виктор обернулся, посмотрел по сторонам, но все люди, которые только что помогали ему советами, исчезли неизвестно куда, а из «мерседеса» выбрался квадратный человек и любезно распахнул перед ним дверь.

– Садитесь, пожалуйста.

В просторном салоне было прохладно и тихо. Виктор опустился прямо напротив телевизионного экрана, который беззвучно показывал старую итальянскую картину: богатый американец увлекся простой девушкой со сложным характером.

Дверь захлопнулась, и лимузин сорвался с места.

– А как же…? – начал было Подрезов.

Но в этот момент Владимир Фомич бросился на его шею, воскликнув:

– Витюша, друг!

Он даже прижался щекой к уху приятеля, демонстрируя искреннюю радость от неожиданной встречи. Начальник охраны в смущении отвернулся к окну: он никогда не видел своего босса таким.

– Сколько лет! Сколько лет! – повторял Высоковский, целуя старого друга.

– А как же моя машина? – снова спросил Виктор.

– Да пригонят тебе ее, – рассмеялся солидный человек, пораженный наивностью приятеля. – Расскажи лучше: где ты? Что? Как? О делах своих поведай.

– Я… у меня… Да…, – пытался ответить хоть что-то Подрезов, но Владимир Фомич не давал ему говорить.

– Сколько лет ни слуху ни духу. Искал тебя, но все без толку. Один я остался – Татьяна меня бросила. Я ведь жениться на ней хотел, а она…

Высоковский вздохнул и закрыл глаза ладонью:

– Где она теперь?

– Она замужем за армянином.

– В самом деле? – встрепенулся Владимир Фомич. – Рита в Эстонию убежала, Таня в Армению. Что хорошего в этих заграницах, чтобы родину бросать?

– Татьяна здесь живет. У ее мужа продовольственный магазин.

– У-уф, – выдохнул владелец лимузина, – слава богу, хоть с голоду не умрет, а то я переживал за нее. А как ты живешь и где пропадал все это время?

И тут же, не делая паузы, Владимир Фомич поведал Подрезову о своей нелегкой жизни, о бизнесе, который отнимает все свободное время, не оставляя даже секунды для личной жизни. А главное, трудиться приходится много, а какой-то особенной прибыли нет. Прошлый год вообще был со знаком минус: вложить пришлось больше, чем потом пришло. Надо что-то новое придумывать, а голова забита ежедневными заботами.

– Займись жилищным строительством, – посоветовал Виктор, – первый показатель подъема экономики – то, что начинается спрос на новые квартиры. Как только у людей появляется стабильность, рост доходов и хоть какие-то доходы, они начинают думать об улучшении условий жизни…

Высоковский мог бы еще долго слушать дилетантские высказывания своего приятеля, но машина подъехала к офису, и Владимир Фомич вздохнул.

– Извини, Витюша, но у меня важная встреча. Подрезов уже ухватился за ручку двери, чтобы

выйти, как вдруг Высоковский остановил его:

– А может, вспомним старое: начнем работать вместе?

Он заглянул в глаза другу так доверительно, что Виктор растерялся, а потом махнул рукой:

– Да не тянет меня больше на большие дела. По мне приятнее целый день баранку крутить.

– Ну, тогда иди ко мне водителем!

Владимир Фомич хлопнул по кожаной обшивке кресла:

– Нравится машина? Хочешь: с завтрашнего дня она твоя – будешь меня возить и удовольствие получать, крутя баранку.

Неожиданно Подрезов согласился. А когда он вылез, начальник охраны сказал боссу:

– Хорошего же вы работника взяли. Он Ахметову в аэропорту нос сломал, а Мамаеву такой фонарь под глазом засветил!

Но Высоковский только рассмеялся в ответ. Надо же, он боялся этой встречи, а вот как оно повернулось. Витьку-то, оказывается, жизнь не просто покрутила, но, кажется, даже поломала.

1

Поскольку Подрезов самым наглым образом влез в мой рассказ, то придется и о нем сказать несколько слов. Хотя, что о нем говорить? Семь лет, проведенных им вдалеке от Владимира Фомича, были не такими насыщенными и интересными, как у нашего героя.

Семь лет прошло с того вечера, как он хлопнул дверью, покинув лежащего на полу Высоковского, выскочил на улицу, залез в свой автомобиль и долго не мог завести его – тряслись руки. «Что это со мной?» – удивился Виктор, потому что внешне он оставался совершенно спокойным. И только когда, наконец, тронулся с места, сообразил, что ехать ему и в самом деле некуда. Машина сама, как старая лошадь, знающая наизусть дорогу, привезла его к дому, но Подрезов долго не вылезал. Начался дождь, крупные частые капли вылетали из сумрачного вечернего неба, барабанили по стеклу машины, за запотевшим стеклом не было видно ничего, и казалось, мир остался где-то далеко-далеко, отделился от Виктора холодным ливнем – для того лишь, чтобы тот не смог найти дорогу назад, даже если захотел бы вернуться. Иногда за оконной хмарью вспыхивали фары въезжающих во двор автомобилей, раз совсем рядом по луже прошлепали чьи-то быстрые шаги – словно несчастная Витькина судьба пробежала мимо и скрылась во мраке.

Он достал из кармана портмоне, пересчитал деньги, проверил, в кармане ли заграничный паспорт; после чего вылез под дождь. Поднявшись домой, он оставил на тумбочке прихожей ключи от машины и техпаспорт, поднял с пола небольшую дорожную сумку, с которой обычно мотался по леспромхозам, расстегнул застежку-молнию и глянул внутрь – все на месте: джинсы, свитер, кроссовки и набор для бритья.

Подрезов открыл дверь и уже было переступил через порог, но в последний момент достал из кармана ключи от квартиры и положил их на тумбочку рядом с автомобильными.

Хорошо, что паром в Стокгольм отправлялся после полуночи: Виктор успел купить билет, оставил свою сумку в пустой каюте и всю ночь просидел в баре, как всякий слабый человек, не понимая, что новую жизнь нельзя встречать со стаканом в руке. А он пил весь следующий день и смотрел в окно на затянутое низкими облаками небо, на мелкие капли частого дождя, полосующие окна, и стада барашков, пасущихся на гребнях темно-серых волн. Подрезов уже не понимал, куда плывет он и зачем, а потому последнюю ночь перед прибытием в Швецию он старательно топил в стакане с нескончаемым потоком исконно русского напитка. Но когда таможенник в стокгольмском порту Фрихаммен, покосившись на худосочную дорожную сумку, спросил: «Водка? Вино? Пиво?», Виктор похлопал себя по животу и ответил: «Все – здесь!».