Рыжая Марика - Повелительница зеркал

— Эй, подождите! — закричала Злата, но человек уже скрылся из виду.

«Ну и наплевать, — подумала Федотова. — Так даже лучше. Родители не будут названивать».

Злата вспомнила, что на любом вокзале есть щит с названиями станций по всему маршруту следования поездов. Через пять минут цель была найдена, и вскоре юная путешественница с любопытством изучала щит. Каких только чудных названий здесь не было! Ее блуждающий взгляд наткнулся на название «Гнилая канава».

«Звучит многообещающе, — невесело подумала Злата. — Туда-то я и отправлюсь!

— Ну, долго еще? Мне уже надоело позировать!

— Подожди немного…

Анрэя недовольно поежилась и попыталась незаметно почесать спину. От Алика это не укрылось.

— Не двигайся! Или хочешь, чтобы я нарисовал тебя с тремя руками — две лежат на коленях, а третья чешет спину?

— Нет, не хочу! — засмеялась Анрэя.

— Сиди спокойно… Все, готово! Можешь посмотреть.

Анрэя радостно подскочила и размяла суставы: долго сидеть на одном месте она не могла. Девушка подскочила к холсту, над которым Алик так трудился целый час.

На картине была изображена загорелая девушка с гладкими черными, как смоль, волосами. Карие глаза задорно поблескивали. Простой сиреневый топик и голубые джинсы отлично подчеркивали достоинства фигуры. Девушка сидела на стуле с позолоченной спинкой, а в руках, спокойно сложенных на коленях, была алая роза.

— Ух ты! — восхитилась Анрэя. — Алик, ты просто волшебник!

— Так и есть, — с улыбкой отметил Белов, поигрывая Амулетом — кварцем, висевшем у него на шее.

— Да нет, ты просто мастерски рисуешь! — сказала Анрэя, взяла в руки холст и прижала его к груди.

— Можно, я возьму его себе?

— Конечно!

Анрэя радостно взвизгнула, чмокнула Белова в щеку и умчалась в свою комнату на втором этаже.

Алик согласился, чтобы Анрэя жила у него. Она поселилась в гостиной, где некогда обитала Ника, которая переселилась к себе после отъезда Захара в город.

Когда Алик убирал кисточки и краски, послышался бодрый топоток, и в кухню ворвалась Вероника.

— Привет! — весело сказала она, тряхнув копной огненно-рыжих кудрей.

— Привет, — кивнул Алик, намывая губкой стол.

— Ника! — в комнату вернулась Анрэя и продемонстрировала Смирновой свой портрет.

— Здорово! — одобрила Ника и обмахнулась только что возникшим в руке веером. — Ффу-ухх, жарища-то какая на улице!

Ника поглядела на Алика и спросила:

— Я, собственно, чего пришла. Не одолжишь соли, Алик? По-соседски, а?

— По-соседски? — Алик покачал головой. — Да от твоего дома до моего всю улицу пиликать!

— Ну и что? — Ника надула губы. — Тебе что, соли для меня жалко? Мне ж совсем немного!

Она щелкнула пальцами, и веер в ее руках исчез. Зато появилась небольшая картонная коробка из-под конфет.

— Ладно уж, так и быть, — смилостивился Алик, открывая шкаф и доставая пластиковую банку с солью. — А до автолавки никак не подождать?

— Она будет только завтра, — ответила Ника, наблюдая, как Белов насыпает соль. — А я хочу пирожков напечь: у Дашки День рождения.

— В самом деле? — удивился Алик.

— Ага. Не знаешь, где Ада? Я думала, она мне поможет.

— Нет, не знаю. Возьми с собой Анрэю.

Анрэя просительно посмотрела на Веронику.

— Пожа-алуйста! Я еще не разу не делала пироги! Это мне не ведомо!

— Ладно, пошли, — Вероника схватила коробку с солью, взяла за руку Анрэю и пошла к выходу.

За окном послышалось шуршание: такой звук получается, когда кто-нибудь резко тормозит шинами. Ника, Анрэя и Алик с любопытством выглянули на улицу и увидели Аскольта. Пологов собрал свои длинные светлые волосы в хвост. На нем были светло-зеленые шорты чуть ниже колен и кеды. Аскольт приехал на велосипеде.

— Ух ты! — восхитилась Ника, подбегая к Пологову и целуя его в щеку. — Откуда велик?

— Сотворил, — коротко ответил Аскольт.

— Ты разбираешься в устройстве велосипеда? — спросил Алик, тоже подходя к велосипеду.

— Нет, но я нашел журнал, где все описано в деталях, — охотно ответил Аскольт, усаживая Веронику на багажник. — Журнал назывался «Устройство велосипеда для скрипачей».

Все дружно засмеялись.

— Поехали, найдем Аду, — сказала Вероника, прижимая к себе соль.

— Поехали, — кивнул Аскольт, разворачиваясь и мчась по Первой улице. Алик и Анрэя, взявшись за руки, провожали Аскольта и Нику взглядами. Они собирались уже было пойти в дом, как вдруг… раздался грохот и вопли. Парочка резко обернулась и помчалась к перевернувшемуся велосипеду и распластавшимся на земле друзьям.

Выяснилось, что Ника и Аскольт на полном ходу врезались в Павла Краснова, внезапно появившегося посреди улицы.

— Что же ты, корова тебя забодай, посреди улицы выскакиваешь? — жалобно спросила Ника, потирая бок и слезая с Пологова.

— О-о-о-й, — простонал Аскольт, закрывая лицо. — Ты мне каблуком прямо в челюсть дала!

— Прости… — только и сказала Вероника. — Главное, что соль не рассыпалась!

— Да, конечно, это главное! — с иронией пробормотал Аскольт.

— Спокойно, — велел Алик и мягко провел ладонью по губам Пологова. — Все.

— Класс! — Аскольт задумчиво пожевал губами. — Не болит!

— Это вам еще повезло, ребята, — весело сказал Алик, оглядывая велосипед с погнутым рулем и оторванным сидением. — Окажись на месте этого велика кто другой, точно бы коньки… то есть шины отбросил бы, если бы с нашим Пашкой столкнулся!

— Пытаешься острить? — спросил Краснов, отряхивая свою черную футболку. — Не смешно! Я вообще-то хотел вам передать новое Адкино пророчество!

— У Ады было пророчество?! — хором спросили Аскольт и Алик, мгновенно становясь серьезными.

— Ага, — кивнул Павел и умолк, глядя куда-то перед собой. — Только странное оно какое-то…

— И как же оно звучало? — спросила Ника с любопытством, и все навострили уши.

«Все случится очень скоро. Пусть бегут вагоны споро.

Ты ее узнаешь сразу, коль запомнишь эту фразу:

«В руки мел она возьмет, и рисунок оживет!»

К вам Художница грядет!» — ответил Павел.

Все недоуменно переглянулись.

— Кто-нибудь что-нибудь понял? — спросил Аскольт.

Никто ему не ответил.

Если бы вдруг случайный прохожий забрел в тот полночный час на берег Китового озера, он был бы поражен представившимся ему зрелищем. На песчаном берегу стоял длинный дубовый стол с резными стульями. За столом сидело одиннадцать подростков. В воздухе парили разноцветные витые свечки, а в центре стола возвышался шикарный трехэтажный торт, украшенный взбитыми сливками. Не менее почетное место занимало и блюдо с румяными пирожками, собственноручно (и представьте, без помощи магии!) испеченных Вероникой.