Георгий Фруменков - Декабристы на Севере

Бестужевы, особенно Николай и Михаил, были близко знакомы со многими знаменитостями, в том числе с Федором Петровичем Литке и Михаилом Францевичем Рейнеке. Дружеское расположение Рейнеке к Бестужевым и взаимное уважение сохранялись и после поражения восстания декабристов, когда от “государственных преступников” отвернулось большинство товарищей. Об этом свидетельствуют, в частности, письма Михаила Бестужева к М.Ф. Рейнеке из Селенгинска 1856–1857 годов. [15] Литературное наследство. М.: Изд-во АН СССР, 1956, т. 60 кн. 1, с. 231–244.

Михаил Александрович Бестужев в начале 1819 года прибыл в Архангельск с 14-м флотским экипажем, который считался лучшим по фронтовой части, для встречи Александра I, решившего посетить город первым со времени Петра Великого. По признанию М. Бестужева, в Архангельск он ехал, как в ссылку, с нескрываемой надеждой долго не задерживаться в городе, в котором не было ни родных, ни знакомых. С этой целью заручился множеством рекомендательных писем к влиятельным людям Архангельска и обнадеживающим обещанием главного командира Кронштадтского порта Моллера содействовать переводу обратно — с Севера на Балтику. Но ходатаи не потребовались. Обаятельный, простой и общительный, М. Бестужев очень скоро нашел в морском городе сослуживцев и занятия, доставлявшие удовольствие сердцу и уму. В Архангельске судьба свела Михаила Александровича Бестужева с другом по кадетскому корпусу Павлом Степановичем Нахимовым, [16] Там же, с. 236. будущим героем Севастопольской обороны, находившемся в ту пору на Севере в служебной командировке. Однажды на балу в клубе М. Бестужев был очарован красотой юной северянки, полюбил девушку и стал часто встречаться с ней. [17] Воспоминания Бестужевых. М.: Изд-во АН СССР, 1951, с. 272. В занятиях по службе, дружеских беседах с Нахимовым, свиданиях с любимой, приятных развлечениях, какими был “так обилен в то время город Архангельск”, быстро и неприметно летело время. [18] Литературное наследство, т. 60, кн. 1, с. 236. Через два с половиной года, 22 июня 1821 года, на фрегате “Крейсер” М.А. Бестужев выбыл в Кронштадт.

Воспоминания о месяцах, проведенных в Архангельске, всегда оставались “лучшим достоянием” [19] Воспоминания Бестужевых, с. 272. декабриста. То были “самые счастливейшие дни моей юности”, [20] Литературное наследство, т. 60, кн. 1, с. 236. — писал М.А. Бестужев спустя 45 лет.

По возвращении из Архангельска Михаил Бестужев сроднился, по его определению, с капитан-лейтенантом Константином Петровичем Торсоном. [21] См.: Воспоминания Бестужевых, с. 272, 297. Это был талантливый морской офицер, теоретик и практический работник, участник первой русской антарктической экспедиции Ф.Ф. Беллинсгаузена 1819–1821 годов. К.П. Торсона беспокоил упадок русского флота, и он всецело был поглощен разработкой проектов преобразования его. В лице М.А. Бестужева Торсон нашел деятельного помощника. Можно предполагать, что архангельские впечатления о печальном состоянии флота были одной из причин, побудивших Михаила Бестужева к совместной работе с Торсоном по усовершенствованию русского флота. Друзья и соавторы плана оздоровления морского флота стали политическими единомышленниками К.П. Торсон принял М.А. Бестужева в тайное общество.

Побывала на Севере и другая группа мореплавателей. Они попали в край “зело дальний и отлеглый” поневоле, после расправы над декабристами, за участие в революционном движении или близость к “злоумышленным обществам” и их членам. К этой группе принадлежали мичман 7-го флотского экипажа Алексей Михайлович Иванчин-Писарев и лейтенант гвардейского экипажа Василий Абрамович Шпейер. Оба они имели вольнолюбивые взгляды, были близки к офицерам-заговорщикам и находились под их влиянием. В.А. Шпейер вместе с моряками-декабристами участвовал в восстании на Сенатской площади, за что был выдержан шесть месяцев под арестом в Свеаборгской крепости, а затем выписан во флот и служил некоторое время в Архангельске. Сюда же выслали в 1826 году “для исправления образа мыслей” и А.М. Иванчина-Писарева, разделявшего взгляды декабристов. Он должен был “состоять на службе под бдительным надзором начальства”. [22] ЦГАОР СССР, ф. 109, 1 эксп., д. 61, ч. 199, л. 3 об. Опальный офицер внес большой вклад в научное изучение Беломорского Севера.

В Архангельске Иванчину-Писареву посчастливилось встретиться с крупным ученым, впоследствии членом-корреспондентом Петербургской академии наук, основоположником русской гидрографии, уже упоминавшимся другом декабристской семьи Бестужевых, Михаилом Францевичем Рейнеке. Это был передовой офицер, сторонник прогрессивных идей. М.Ф. Рейнеке занимался изучением Белого моря. Он без колебаний взял в свой отряд А.М. Иванчина-Писарева и сделал его одним из своих помощников.

Четыре года, с 1827 по 1830, Писарев участвовал в беломорских экспедициях М.Ф. Рейнеке, в результате которых в основном было закончено изучение Белого моря и заливов — Онежского, Двинского, Кандалакшского, Мезенского, промерены глубины, исследовано течение, произведена съемка и опись островов.

Материалы беломорских экспедиций, частицей которых являлись труды А.М. Иванчина-Писарева, были обобщены в составленном и изданном М.Ф. Рейнеке в 1833–1834 годах “Атласе Белого моря и лапландского берега”.

М.Ф. Рейнеке, человек в высшей степени порядочный и независимый, остался доволен “редким и неусыпным усердием” Иванчина-Писарева. Поднадзорный стал лейтенантом, получил денежную премию. По представлению Рейнеке начальство доложило в столицу, что Иванчин-Писарев “поведения хорошего, нравственности доброй”, рачителен к подчиненным. Такая аттестация дала основание перевести Иванчина-Писарева в мае 1831 года в Свеаборг. Однако, когда спустя несколько месяцев офицер выехал в отпуск в Бронницкий уезд Московской губернии для приведения в порядок доставшегося ему после смерти отца имения, вдогонку полетело секретное письмо Бенкендорфа тамошнему военному губернатору Голицыну: “Покорнейше прошу приказать учредить за лейтенантом Иванчиным-Писаревым секретный надзор во время пребывания его в означенном уезде”. [23] Там же, л. 4. Правительство следило за каждым шагом “помилованного” ссыльного.

Особняком стоит третья категория лиц, наказанных за сочувствие и косвенную причастность к движению декабристов. Имеются в виду коллежский советник, академик и дипломат Иван Иванович Леванда и двоюродный дядя А.С. Пушкина, внук арапа Петра Великого, отставной подполковник Павел Исаакович Ганнибал. Первый из них по обвинению “в произношении дерзких и оскорбительных слов против высочайшей особы е. и. в. и императорской фамилии; в знании о тайных обществах и заговорщиках, покушавшихся злоумышленно на жизнь государя и на ниспровержение существующего порядка, и не объявлении о сем правительству” пробыл в ссылке в Архангельске с 3 марта 1826 года до смерти, последовавшей 21 октября 1829 года. Второй имел неосторожность в разговоре со случайным знакомым осудить зверскую расправу над декабристами. Последовал донос и крайне суровое (по степени вины) наказание: шесть месяцев Ганнибал провел в ссылке в Сольвычегодске и более пяти лет в монастырской тюрьме на Соловках — с мая 1827 года по сентябрь 1832 года.