Валерий Попов - Нарисуем

Гуня вдруг мне шепнул жарко:

– Кстати, мама взглядов его абсолютно не разделяет!

По разные стороны баррикад в одной постели.

Однако когда Швец подошел, Гуня отрекомендовал меня лихо:

– Этот одной ногой уже наш!

Швец поглядел сквозь пенсне почему-то неодобрительно. Мама глянула более благосклонно. Захотела не примой-балериной стать, а женой депутатской. А в «золотых рыбках» – Гуня и я!

– Но ты меня не бросишь, надеюсь? – шепнул Гуня, когда они прошли.

Да-а, однажды, по его просьбе, одному министру я написал. Потом долго каялся!

Кое-кто его ругал,

Что за свет он много брал.

Но любил его народ

За бесплатный кислород!

А теперь Гуня думает – получится лучше?

– Ты знаешь ведь – все воруют! – Гуня шепнул мне.

– Не может быть.

– Но здесь будет не так!! – вдруг рявкнул он. Я даже отшатнулся. Ну нет так нет.

– Вот! – я выставил Пеку вперед, последнюю нашу моральную опору, как мне казалось на тот момент.

Гуня почему-то не обрадовался.

– Ну, пусть побудет, – вяло произнес он.

Мол, позволим ему, хотя бы в щелочку, глянуть на сияющее царство справедливости и добра!

– Отечеству послужить не хочешь? – это он для Пеки повторил, но уже как-то вяло. Пека в ответ лишь зубами заскрипел. Чувствуется – разные у них представления о добре!

– Вывеска где… Института профтехзаболеваний? – выдал Пека свой злобный характер. В такой момент!

– Все! Я помчался! – Тактично «не расслышав» Пекиной бестактности, Гуня ускакал. Таким образом вопрос Пеки как бы в меня попал. Но что я мог ему ответить? Что профтехзаболевания у этих уже не те? Или что лечатся они в другом месте?

– Ну пошли посмотрим! – грозно Пека произнес.

Конец съезду?

– К-куда?! – Санчо вдруг именно Пеку ухватил. Чутье охранника!

– Со мной, – пояснил я.

– А ты кто?

Да – это уже не кино. Быстро тут духовные ценности меняются!

– Санчо, что там? – крикнули сверху (голос удивительно на Гунин похож).

– Да прутся тут разные.

– Рубай их!

– Ну рубай! – раздвинул Пека рубашку. Явилась татуировка на его груди – колесо с крылышками.

– Наш человек! – радостно вскричал Санчо. – Ладно. Мирно иди себе.

Мы сошли на пляж, улеглись на гальку… Солнце припекает уже! Какой длинный день. Отдохнем? Как же!

– Ты хочишь, чтобы мы наказали тебя?

Подняли головы. Два джигита, рыжий и черный, стояли у пляжа. Пожилой однорукий мужик таскал единственной своей рукой, закинув на спину, топчаны – и два с грохотом уронил.

– Э, э! – Пека подскочил к горцам. – Может, самим потаскать?

– Не учи нас! Это наш пляж!

– А может, маленько поучить? – Пека вытащил из штанов ремень с бляхой, на руку намотал.

– Что ж… давай поучимся! – Рыжий выдвинул из ножен кинжал.

Все, сейчас кровь прольется! У джигитов, раз уж вынул оружие, стыдно необагренным его опускать.

– Прекратите! Мы делегаты! – я завопил. Стыдно, но зато громко.

И вот уже верный Санчо летит, свистя шашкой.

– Я с вами, мужики! Любо! Давай! – крутил шашку, «разгоняя» ее, как положено в кавалерийском бою. У нас с Пекой даже слезы потекли… впрочем, они давно уже льются, давно – какой-то едкий дым. Видимо, будущих сражений? Кинжалы, однако, спрятали джигиты… в виде исключения обычай нарушили.

– Вот так вот! Своих не бросаем! – разгоряченный Санчо шашку в ножны заткнул. Глянул на Пекин ремень – как-то они узнают друг друга по бляхам. – Кореш! В сто пятой?

– В сто четвертой специальной.

– А я в сто пятой. Сам откуда?

– С Пьяной Горы.

– Так ты казак?

Да, он заполярный казак. Они жарко обнялись. Вот и товарищи! Только я одинок.

– Ладно, давай потаскаем, поможем мужику, – предложил Пека.

– Ты, Антон, опять здесь! – осуждающе сказал Санчо однорукому, который, достав из лохмотьев бутылку, жадно пил, потом сел, уронив голову.

– Ладно, какой вопрос! – миролюбиво произнес Пека и, с грохотом выдернув из загородки сразу три лежака, взвалил на спину. Санчо, неодобрительно покачав головой, однако, присоединился. И мне пришлось.

И здесь Гуня явился, верный друг. Но, ясное дело, не грузить.

– Джемал! Джамшуд! – рявкнул Гуня. – Опять вы волыните, не носите топчаны.

– Мы ему заплатили! Хорошо заплатили! – Джемал указал на уснувшего Антона. – А он работать не хочет.

– Ладно, зайди ко мне! – в этот раз Гуня мне уже рявкнул. Набирает обороты! Что-то наперекосяк? Шел я, во всяком случае, не спеша… Не нанял!

Санчо чуть сзади, в обнимку с Пекой шел, вспоминая сладкие ужасы боев. И тут, у самых дверей, Санчо вдруг вспомнил про свои обязанности.

– Стой! – спецзахватом Пеку ухватил. – Куда?

– Мы делегаты, – уже неуверенно произнес я.

– Брось! Какие вы делегаты? Я уж навидался их! Те другой крови. Ладно, ты иди, – разрешил вдруг мне. – А ты стой! Куда-а?

Казачьим подкатом Пеку перебросил в «бересклет въедливый» и сам кинулся туда. Бересклет, кстати, бурно пружинил: не поймешь, на чьей стороне. «Нет добросовестнее этого Санчо!»

В это время вглубь помещения прошли стройными колоннами донцы, кубанцы, гребенские, уральские. Можно им! Славяне с гуслями в шелковых рубахах, хасиды в цилиндрах и с пейсами, завитыми как пружины, препятствий не встретили. Адмиралы в полной парадной форме. Вызывающе одетые люди неопределенного пола… Нудисты прошли – абсолютно голые, но надменные. Весь маскарад. Можно абсолютно всем! Но не Пеке. Чутье охранника Санчо не подвело.

– Ты ж нормальный мужик! Я же вижу. На хер тебе туда? Какие вы делегаты? Нормальные парни! Вечером поддадим! – Санчо, пластая Пеку, чуть не рыдал!

Да, Пекин «диагноз» бесспорен. Не замаскируешь. «Несмываемое пятно труда»! И с топчанами мы прокололись. Делегаты лежаки не будут таскать.

– И то! – Пека, все же аккуратно уложив Санчо в «бересклет въедливый», вылез. – Ладно, пошли. Ты, Санчо, не журись. Боевой опыт придет.

– Пека, ты! – вдруг Гуня явился. И словно впервые старого друга увидал, горячо впился смачным поцелуем в него. – Друг ты или кто? У меня к тебе огромная просьба… Мама приехала.

Она не только мама, я бы сказал…

– Умоляет, просит черешни! Она ж из Крыма сама. Только ты!

«Вот пусть и сходит сама», – такого я ждал от Пеки… но от него всегда надо большего ждать.

– Смогем! – ощерился Пека. После затишья у него бурю жди!

– Денег дать?

– Обойдемся.

– Ты-то как раз мне нужен! – Гуня меня ухватил.

– Я не только тебе нужен! – вырвал руку. Пеку догнал. – Да, это не наш электорат.

– Наш электорат под землей! – произнес он грозно.

Как это понимать?

На рынок, однако, вышли. Мужественно миновали россыпи снетков. Подошли к черешне. Каждая как взрывное устройство!

– Ну что, берем? – опасливо произнес я.

– Не хочу тут брать. Одни абреки торгуют. Рoстят-то не они!