Викас Сваруп - Вопрос — ответ

Не дав опомниться, он выхватил у меня винтовку и устремился вперед. С криком «Победу Матери-Индии!» герой ворвался во вражеский бункер, насмерть заколол штыком троих пакистанцев и прекратил огонь. Но тут пулеметная очередь прошила грудь Карнаила, и на моих глазах он рухнул на землю, сжимая в руках винтовку.

В убежище повисает почтительная тишина. Все мы пытаемся вообразить жестокую сцену той далекой битвы. Кажется, стены еще дрожат от пулеметных очередей и грохота минометов. А Бальвант, откашлявшись, продолжает:

— Наверное, два часа я был не в силах двинуться с места. Командир велел возвращаться, но обещание, данное Карнаилу, все еще звенело в моих ушах. Теперь его тело находилось на вражеской территории. Много ли вокруг пакистанских солдат? Этого я не знал. Зато понимал, что остался совсем один, без товарищей.

Около трех часов ночи пальба совершенно утихла, и наступило мертвое безмолвие. Где-то рядом порыв ночного ветра зашелестел в кронах деревьев. Шаг за шагом я продвигался к проклятому блиндажу, до которого было не больше двухсот футов. И вдруг впереди раздались приглушенные шаги. Сердце громко забилось; я заставил себя прислушаться и поднял винтовку, от всей души надеясь, что стрелять не придется. Ведь яркая вспышка сразу выдаст противнику мое расположение. Стараясь даже не дышать, я внезапно почувствовал, как по спине крадется что-то скользкое, тонкое. Неужели змея? Ужасно хотелось ее стряхнуть, однако страх нечаянно спугнуть врага заставил меня прикрыть глаза и молиться, чтобы тварь не укусила. Прошла целая вечность, прежде чем гадина скользнула вниз по ноге и я мог с облегчением вздохнуть. По спине бежали ручьи соленого пота, плечи ломило. Винтовка оттягивала руки, будто отлитая из свинца. Шаги возобновились и начали приближаться. Силясь разглядеть очертания противника, я всматривался в темноту, но ничего не видел. Смерть бродила поблизости, выискивая жертву. Или я убью первым, или убьют меня. Хрустнула ветка, и ухо почти уловило чье-то слабое дыхание. Что делать? Может, все-таки выстрелить? Или враг по неосторожности выдаст себя? Неожиданно во мраке чиркнула спичка, и в десяти футах передо мной появился мужской затылок. Я тут же вскочил из травы и бросился на пакистанца с обнаженным штыком. Солдат хотел помочиться, но, услышав шаги, обернулся, выронил оружие и умоляюще сложил руки: «Пожалуйста, прошу вас, не убивайте!»

Я спросил: «Сколько вас осталось в этом районе?» «Не знаю. Я отбился от своих и вот пытаюсь вернуться. Пожалуйста, умоляю, пощадите меня», — чуть не плакал мужчина. «С какой стати ты претендуешь на жалость? В конце концов, мы враги». «Да, но я, как и вы, человек, — продолжал он. — Наша кровь, она ведь одного цвета. В Мирпуре меня ждет жена. Всего десять дней назад у нее родилась дочь. Пожалуйста, не дайте мне умереть, не увидев ее личика!»

Как было не смягчиться, услышав такое?

«Знаешь, я тоже женат и тоже не успел подержать на руках первенца, — сказал я противнику. Потом прибавил: — А как бы ты поступил на моем месте?»

Мужчина долго молчал, наконец, запинаясь, выдавил: «Убил бы». «Вот видишь. Мы оба солдаты. Нужно уважать свою профессию. Обещаю одно: мы похороним тебя как полагается». С этими словами я не моргнув и глазом пронзил штыком его сердце.

— Уф!.. Бр-р-р!.. — Миссис Дамле с отвращением передергивается.

Мистеру Ширке тоже не по себе. Он запоздало пытается закрыть ладонями уши Путула, упрекая рассказчика:

— Сдались вам эти подробности! Убийства, кровь… Боюсь, как бы сына не стали мучить кошмары.

— Ха! — фыркает Бальвант. — Война не для слабаков. Юношам пора понять, что дело это очень серьезное. На войне умирают.

— А что было потом? — говорит мистер Уагле.

— Да ничего особенного. Беспрепятственно добравшись до бункера, я отыскал среди вражеских трупов тело товарища, поднял его на плечи и зашагал обратно к своим. Наутро бойца кремировали. — В глазах отставного лэнса блестят скупые слезы. — Узнав о беспримерном героизме павшего солдата, наш командир подал рапорт о том, чтобы Карнаилу Сингху посмертно присвоили МВЧ.

— Что это — МВЧ? — спрашивает Дханеш.

— Маха Вир Чакра, одна из высших воинских почестей в нашей стране, — поясняет Бальвант.

— Да? И какая же самая высшая?

— ПВЧ, или Парам Вир Чакра. Ее почти всегда дают посмертно.

— А вас чем наградили? — не отстает пытливый мальчишка.

Мужчина в армейской форме болезненно морщится.

— За ту операцию — ничем. Но это еще не конец истории. Я не рассказал вам о знаменитой битве у моста Мандиала.

Мистер Уагле смотрит на часы.

— Господи, уже за полночь. Думаю, хватит на сегодня волнений. Комендантский час давно закончился. Пора по домам.

И мы неохотно расходимся.

На следующий день все снова собираются в бункере. Среди нас есть и новенький — Аджай, сын мистера Бапата. Парень только вчера вернулся от бабушки. Вообще-то он еще тот воображала: вечно бахвалится своими игрушками, скейтами, компьютером и целой кучей подружек. Аджай нас просто бесит, но мы помалкиваем. Не ссориться же с пятнадцатилетним громилой, который выглядит на все семнадцать. Сегодня он приносит с собой небольшой блокнот. Говорит, это специальная «книжка для автографов».

— Вот здесь расписался сам Амитабх Баччан, — с гордостью сообщает Аджай, показывая нам, ребятам, какие-то каракули. — Здесь — Равина, тут — знаменитый бэтсмен Сачин Малванкар…

— А это что? — Дханеш тычет пальцем в самую неразборчивую темную закорючку.

Хозяин блокнота задумывается и с глупым видом брякает:

— Ну, это моя мама ручку расписывала.

Путул тоже кое-что принес — не книжку для редких автографов, а самую обычную учебную тетрадку. Отец ему строго-настрого велел заниматься, несмотря на то что школа закрыта. Теперь бедняга должен каждый день писать сочинения. Тема сегодняшнего задания «Моя корова», хотя никакой коровы у нашего приятеля отродясь не водилось. По телевизору показывают пресс-конференцию важной военной шишки.

— Воздушные вражеские атаки на наши аэродромы в Амбале, Горакхпуре и Гвайлсре успешно подавлены. Индийские войска уже заняли Багхлу и Рахимьяр-Хан. Передовые посты пакистанцев, расположенные в Бхавалпуре и Навабшахе, полностью уничтожены, а выступ Шакаргарх целиком перешел в наши руки. В секторе Чамба наши солдаты отбили атаку противника, прорывавшегося к мосту Мандиала.

Мы слушаем — и визжим от восторга. Все хлопают в ладоши, пожимают друг другу руки.

Бальвант Сингх сидит, как и прежде, перед самым экраном.

— Значит, опять Мандиала… — говорит бывалый солдат, покачав головой. — Видно, пакам не суждено учиться на собственных ошибках.

Похоже, он ожидает вопроса о той самой битве, однако никто не клюет на наживку.