Алексей Рыбин - Фирма

"Дипломированный бандит", – вертелась в его голове совершенно ненужная сейчас мысль. Ненужная и даже вредная, поскольку она неожиданно развеселила Портнова и он не смог сдержать улыбку, совершенно неуместную в данном случае.

– Весело, – констатировал Грек без улыбки. – Тебе весело. Что ж, неплохо. Молодец. Ну, Леша, тебя можно поздравить, как я слышал?

– Если слышали, Георгий Георгиевич, то что нам долго рассусоливать? Вы же все знаете. Говорите, что вы хотите?

– Ну-ну. Ты не груби. Сам обосрался, теперь хамишь.

Грек не испытывал ни малейшей жалости к Портнову. Он не любил людей, которые не только не могут заработать себе на жизнь столько, сколько им нужно или кажется необходимым, но и не способны удержать в руках то, что есть, что попало к ним либо по воле случая, либо по причине внезапной вспышки деловой активности.

В этом смысле Георгию Георгиевичу были очень близки размышления Бояна о русских людях, в большинстве своем не способных обеспечить самостоятельно ни себя, ни свою семью, ни потомков.

"Русские делают все возможное, чтобы не оставить после себя никакого наследства", – сказал Толик во время их последней встречи, и Грек запомнил эту фразу. Сейчас ему казалось, что она удивительно подходит для сидящего напротив него слабака, не сумевшего удержать в руках золотую рыбку и вот теперь глупо улыбающегося. Ожидающего решения своей участи, для облегчения которой он не может и не хочет даже пальцем пошевелить.

– Не груби, Леша, – еще раз повторил Грек. – А лучше слушай, что я тебе скажу. Времени у меня мало, так что разговор наш будет недолгим. Попал ты крепко. И взять с тебя нечего. Что же остается в таком случае?

– Не знаю, – честно ответил Портнов.

– Ну конечно. "Не знаю"! Другого ответа я не ожидал.

– А что вы можете предложить?

– Отрабатывать будешь, – спокойно сказал Грек.

– Да пожалуйста. Только что это за работа, на которой я такие деньги смогу отбить?

– Есть работа. Встанешь в клубе вместо Кудрявцева.

– Где? – Портнов поднялся со стула.

– В "Перспективе". Будешь выполнять его функции. Все. Понял меня?

– Его функции… Так, насколько я понимаю, это…

– И это тоже.

– Но я ведь… Георгий Георгиевич…

Портнов прекрасно понял, о чем идет речь. Знал он и о таинственном убийстве Кудрявцева – об этом шумела вся Москва. Самая распространенная версия сводилась к тому, что Роман Кудрявцев торговал наркотиками в своем клубе, за что и был, скорее всего, убит.

– Вместо него… Это значит…

– Это значит, будешь там делать то, что тебе скажут. Работа – не бей лежачего. Как раз для тебя. Товар взял, товар сдал. Все. Эта работа стоит денег. Вот на ней и отработаешь. Думаю, за год – вполне. А потом все тебе уже в плюс пойдет. Понял?

Портнов молчал. Это было, пожалуй, худшее из всего, что могло с ним произойти. Лучше бы сразу убили… Так ведь все равно этим кончится. Алексей понимал, что Грек просто подставляет его, использует как жертвенную пешку в какой-то своей сложной игре.

– Что ты думаешь? У тебя есть другие предложения?

– Нет…

– Тогда все. Время позднее. А у меня еще дела. Завтра будь вечером в клубе. Тебя введут в курс дела.

– А ты сам-то веришь в то, что Кудрявцева убили эти ребята? – Шурик поставил на стол бутылку водки, которую крутил в руках, разглядывая этикетку.

– Ребята? Какие ребята?

Следователь городской прокуратуры Буров взял бутылку и наполнил свою рюмку.

– Как это – какие? Те самые. Наркоты. Музыканты, – уточнил Шурик.

– Да ты чего? С ума сошел? За фраера меня держишь? Тут и к бабке не ходи, любому ясно, что подстава в чистом виде. Даже не очень замазанная. Так, на скорую руку все слеплено. Уторчались ребятки, потом явился киллер, которого они все, скорее всего, знали. Пустили его в дом, он ребяток еще больше удолбал – в лаборатории до сих пор колдуют над анализами крови, не могут разобраться, что за гадостью их там накачали. Включая, кстати, и самого Кудрявцева. Потом, когда все вырубились, киллер спокойно шлепнул кого надо, ствол пристроил к пареньку и не спеша ушел прочь. Вот и вся история.

– А парни, значит, все равно сидеть будут?

– Будут. Или ты считаешь, что они должны на свободе гулять? Наркоты в законе. Все дилеры ими охвачены, все бляди московские, все тусовки наркотские. Последнее время они даже с кокаина слезли, жестко на гере сидели.

– А ты сам разве не сидишь?

Следователь прищурился.

– Тебе-то какое дело, Шурик? Ты что у нас, ангел без крыльев?

– Нет, я не ангел. Просто убийство вешать на мальчишек…

– Вешать, не вешать… Я считаю, что им на свободе гулять нечего. Заслужили вполне. Не сегодня-завтра сами бы влезли в какую-нибудь гадость. Они социально опасны, Шурик, неужели не понимаешь? Им нельзя давать по Москве гулять. Они уже все на финишной прямой. А зона им только на пользу пойдет. Мы уж постараемся…

– Ну конечно. Вы постараетесь.

– Мудак ты, Александр Михайлович. Не перебивай меня, бога ради. Ты же не дослушал того, что я хотел сказать.

– Пожалуйста, продолжай. Очень интересно.

– Ты нас за зверей-то не держи, ладно? Не в наших интересах, чтобы они просто на зоне парились, десять лет впустую там торчали. Они у нас поедут в больничку. Тюремную, разумеется. В себя придут, с дозы слезут.

– Конечно, там слезешь…

Глаза Бурова сузились.

– Не пори чепухи, Михалыч. Надо будет – специальные люди проследят, чтобы и с дозы слезли, и сил набрались.

– Ах, ты в этом смысле? Длинные руки…

– Точно. Ты даже не представляешь, насколько они у нас длинные.

– Да где уж..

– Вот именно. Короче, выйдут годика через два…

– Это за убийство-то?

– Успокойся. Я говорю – выйдут, значит – выйдут. На суде все решат. Убийство убийству, как ты знаешь, рознь. На тебе ведь тоже убийство по неосторожности висело. А ты так легко отделался…

Шурик осторожно кашлянул.

– Зря ты это, Буров. Не люблю я вспоминать такие вещи…

– Ну уж, брат, извини. Ты спросил, я тебе дал развернутый ответ. Конечно, я ни секунды не верю, что они Кудрявцева завалили. А завалил его…

– Кто?

– Тебе интересно?

– Конечно. Еще бы.

– Сказать?

Буров был уже изрядно пьян.

– Тебе, Шурик, я могу, конечно, сказать. Ты ведь как бы свой человек. Да? Я не ошибаюсь?

– Слушай, брось ты чушь молоть. Свой, не свой… Что мы, первый день знакомы?

– Не первый. Но и не так чтобы очень уж долго. А ведь я про тебя много чего знаю, Шурик…

– Да я в курсе.

– Серьезно? Ну вот и отлично. А завалил Кудрявцева, конечно же, Грек.

Буров так неожиданно закончил фразу, что Шурик не сразу осознал смысл сказанного. У следователя была такая особенность – важную информацию он выдавал вскользь, как бы между делом, вставляя ее в поток необязательных слов.