Ясуси Иноуэ - Сны о России

В 1791 году, когда Кодаю увидел Екатерину, ей было шестьдесят два года. Россией она правила уже тридцать лет.

День двадцать седьмого июня, накануне аудиенции у императрицы, Кодаю провел в хлопотах: примерял костюм и широкополую шерстяную шляпу, изучал сложный ритуал аудиенции. Лаксман терпеливо наставлял Кодаю, обещал быть рядом с ним в трудную минуту.

— Самое главное, — напутствовал Лаксман Кодаю, — отвечать на вопросы ее величества, употребляя вежливые слова. Полагаю, она будет расспрашивать о том, как вы потерпели кораблекрушение и что случилось с вами потом. Старайся рассказывать так, как было на самом деле, и не касайся того, о чем она спрашивать не будет.

Двадцать восьмого июня Кодаю встал рано, облачился в заранее присланную Лаксманом парадную одежду и стал дожидаться приезда своего благодетеля. Японское кимоно, накидку и веер он сложил в фуросики, [25] Фуросики — большой японский платок, в который завязывают вещи. чтобы захватить с собой.

Лаксман прибыл за Кодаю тоже в парадном платье. К главному входу во дворец их доставили в карете. Кодаю замер, пораженный роскошью дворца и красотой окружавшего его сада, в котором он заметил много лип. Кодаю последовал за Лаксманом к боковому входу, осторожно ступая по отшлифованным до блеска плитам белого мрамора с красными, зелеными и черными прожилками. У входа их ожидали гофмейстер Безбородко, которому было передано прошение, и президент коммерц-коллегии Воронцов, ведавший всеми вопросами, касавшимися торговых представителей из пятидесяти двух стран.

На второй этаж вели две лестницы со ступенями из красного дерева. Безбородко, Воронцов, Кодаю и Лаксман поднялись по правой лестнице. С этой минуты Кодаю стало казаться, будто он попал в страну грез. Он увидел два бесконечных коридора, уходивших влево и вправо. Его повели по правому коридору, по паркету из редких сортов дерева. Точнее говоря, это был даже не коридор, а целая анфилада комнат с настежь распахнутыми дверями. Кодаю прошел через комнату из красного мрамора, затем миновал комнату из голубого мрамора, вступил в зал, стены которого украшали многочисленные портреты, затем — в янтарную комнату.

Время от времени им попадались придворные со склоненными головами. Они напоминали неподвижных кукол, навечно установленных в определенных местах. В просторном дворце царила тишина. Число придворных по обе стороны коридора резко возросло, и спустя несколько секунд Безбородко остановился. За ним остановились Воронцов, Кодаю и Лаксман. Впереди виднелся вход в аудиенц-зал. Впоследствии Кодаю узнал, что этот зал во дворце второй по величине после тронного зала Он назывался еще зеркальным залом, был увешан картинами и богато украшен золотом. Однако у Кодаю не было времени рассматривать зал. Он лишь обратил внимание на высоту потолка с росписью, изображавшей летящих ангелов, и подумал о том, какими маленькими кажутся стоявшие у стен люди.

Трон императрицы находился на возвышении, прямо напротив входа. Справа и слева от трона полукружьем стояли пятьдесят или шестьдесят фрейлин. Кодаю заметил среди них двух чернокожих женщин.

По обе стороны вдоль стен стояли государственные сановники и представители знати — всего человек триста, а то и четыреста — включая тех, кто толпился у входа. Кодаю замешкался, не решаясь войти в зал.

— Подойдите к императрице, — шепнул, обернувшись к нему, Воронцов.

Кодаю прижал шляпу к левому боку и поклонился.

— Да идите же вперед, — снова зашептал Воронцов.

Кодаю поспешно положил шляпу на пол и двинулся через весь зал к трону. Перед троном он преклонил левое колено, как его учили, правое выставил чуть-чуть вперед и простер руки к императрице. Екатерина протянула правую руку и коснулась кончиками пальцев его ладони. Кодаю трижды пожал ее пальцы, приветствуя императрицу по законам, принятым в России. Затем он отступил на несколько шагов м с полупоклоном отошел к стене. От нервного напряжения по спине его струями стекал пот.

Императрица приказала принести прошение Кодаю, взяла в руки и пробежала несколько строк.

— Кто писал прошение? — спросила она. — Не Лаксман ли?

— Ваш покорный слуга, — поклонился Лаксман. — В нем все изложено, как просили потерпевшие кораблекрушение.

— Все в точности? — спросила императрица, протягивая бумагу Лаксману.

Лаксман приблизился к императрице и, остановившись на приличествующем расстоянии, быстро проглядел бумагу.

— Все в точности, ваше величество, — подтвердил он.

— Бедняжка, бедняжка, — дважды прошептала императрица, глядя на Кодаю.

Кодаю казалось, что все это происходит во сне.

— Расскажите подробно ее величеству, что вам пришлось пережить, и о тех, кто погиб во время скитаний, — обратилась к Кодаю статс-дама Софья Ивановна Турчанинова.

Кодаю стал рассказывать, как их корабль прибило к Амчитке и что случилось потом с потерпевшими кораблекрушение японцами. Он говорил медленно, стараясь не допускать ошибок в произношении. Поначалу боялся, как бы не выскочило ненароком неподходящее слово, потом успокоился, и речь его потекла плавно. Когда Кодаю закончил свой рассказ, до него как бы издалека донесся голос императрицы:

— Сколько ваших спутников погибло?

— Двенадцать, — ответил Кодаю.

— Какая жалость! — прошептала императрица.

В России говорили так, когда печалились об ушедших в мир иной. Выходит, императрица выражает сострадание потерпевшим кораблекрушение и скорбит об умерших вдали от родины японцах, решил Кодаю.

— Как могло случиться, что это прошение дошло до нас так поздно, хотя и было отправлено очень давно? — ни к кому не обращаясь, сказала Екатерина.

Вопрос императрицы остался без ответа. Никто не решался проронить ни слова.

Во дворце готовились к праздничному обеду послу-чаю дня рождения внука Екатерины Александра Павловича, но Екатерина, несмотря на это, продолжала подробно расспрашивать Кодаю. Тщательно подбирая слова, Кодаю рассказал императрице о том, как оставшиеся в живых японцы жаждут вернуться на родину.

Выслушав его, Екатерина согласно кивнула головой, быстро поднялась с трона и, пожелав Кодаю здоровья, удалилась. Придворные дамы последовали за ней. Аудиенция окончилась. Глядя вслед уходящей императрице, Кодаю подумал, что она вовсе не богиня, а властительница с телом обыкновенной женщины.

Екатерина выглядела значительно моложе своих шестидесяти двух лет. На ней был доломан из красного бархата, голову украшала корона с бесчисленным количеством мелких драгоценных камней. На покатые округлые плечи ниспадали белоснежные локоны. Шею обвивало ожерелье из крупных жемчужин. Шла она выпрямившись, глядя прямо перед собой.