Валентина Мухина-Петринская - Путешествие вокруг вулкана

— Она ведь староверка, сама-то Виринея Егоровна. В школу и то неохотно отпустила Васю. Покойный муж ее настоял. Он, правда, редко дома появлялся: работал то по сплаву леса, то на золотых приисках. Искал, где больше заработок и посвободнее. Начальства над собой не терпел. Тоже завзятый браконьер. Только тогда не преследовали за это в наших местах. Считалось: тайга — ничья. Когда Василий вступил в комсомол, мать тяжело переживала. А прокляла за антирелигиозную агитацию. Ну, он не суеверный. С Харитоном у них переписка. Василий ему ружье охотничье подарил — переслал с оказией. Не по назначению пошел этот подарок. Денег на ремонт дома присылал. Вообще помогает матери ежемесячно. Посылки шлет. Как он там живет в Москве?

— Кандидат наук… — неопределенно отозвался Михаил Герасимович, так как я промолчала. — Сейчас работает над проблемой ускорения роста деревьев. Поначалу увлекся этой темой, но, кажется, скоро отступит.

— Почему же? Тема грандиозная. Человечество памятник поставит тому, кто ее решит.

— Слишком дальнего прицела… скорого решения не найдешь. Василий Николаевич предпочитает синицу в руки, чем журавля в небе.

С полчаса мы шли молча.

— Вот наши кедровники! — с гордостью произнесла Мария Кирилловна, останавливаясь.

Мы стояли в чистейшем кедровом бору. Сумрачно и прохладно было в нем. Невдалеке просвечивала Ыйдыга. Солнце, проливаясь сквозь мощные темно-зеленые кроны, сыпалось золотыми кружочками на устланную опавшей хвоей землю, прыгало веселыми зайчиками по серым стволам метровой толщины. Невольно я погладила гладкую, толстую кору. Старые это были деревья — может, еще первые русские землепроходцы отдыхали под этими кедрами двести, триста лет назад. Но они еще были в самой поре — цвели и плодоносили. Сильные, здоровые ветви поднимались к небу, словно канделябры. У подножия валялись крупные сухие шишки. Я подняла одну и понюхала.

— Замахиваются на наши кедровники, — пожаловалась Мария Кирилловна. — Еле отстояла вот этот бор. По Ыйдыге будут когда-нибудь города, здесь же богатейшие месторождения руды. Масса теплых целебных источников: будут северные курорты. Все Заполярье можно обслужить. А кедр растет очень долго, медленно…

Лесничиха подвела нас к широкому потемневшему пню.

— Вот спилили кедр… Молнией его убило. Около шестисот лет ему было. Разве можно такую красу на нужды промышленности? Грешно ведь!!! Перед потомками даже стыдно.

Ну и вытаскала она нас в этот день по тайге: ноги уже подкашивались. И как она ориентировалась — ни троп, ни путей.

Пинегина вела нас чуть ли не двадцать километров — показать Михаилу Герасимовичу одну пихту, «не рак ли у нее». Профессор долго рассматривал растрескавшееся утолщение на коре с вывороченными краями и с прискорбием согласился:

— Да, это, к сожалению, раковая опухоль.

Нашли и метастазы: опухоли на ветвях. Круглое, ясное лицо Марии Кирилловны с румянцем, пробивающимся сквозь золотистый загар, омрачилось.

— Придется ее спилить! — сказала она упавшим голосом.

Потом мы пробирались через ядовито-зеленое болото, отмахиваясь ветками от тучи комаров-кровососов, чтоб посмотреть гипертрофию листьев у травмированной лиственницы. Бедняжке обожгли пламенем костра ствол и корни. В результате — ослабление жизнеспособности и вот — болезнь. Профессор бережно собрал в бумажку удлиненную, исковерканную хвою: «Надо будет сделать лабораторный анализ».

Потом мы перебирались по острым, скользким камням через речку Кенжу, впадающую в Ыйдыгу, продирались сквозь колючие заросли, чтоб осмотреть поврежденную молнией молодую сосенку. Мы ходили по тайге до тех пор, пока у меня от голода не свело кишки, а ноги просто подкашивались. Мария Кирилловна сетовала, что не успеет до вечера показать нам естественные возобновления на гари за Лысой горой, а профессор с воодушевлением рассказывал о применении электронных вычислительных машин при лесных исследованиях. (А еще уверяют, будто мужчины больше едят!)

— Какая точность вычислений! — восхищался профессор. — Запрограммировали на машине уравнение Дракина и Вуевского… Тася, вы не забыли это уравнение?

Я ответила довольно мрачно. Когда я голодная, мне не до уравнений.

— Молодец! — похвалил Брачко-Яворский и даже потрепал меня по плечу. Исчерпав более или менее эту тему, Михаил Герасимович стал с тем же увлечением развивать другую: использование в лесоводстве меченых атомов. У меня закружилась голова и стало тошнить, но, по счастью, спасло чувство юмора. Я стала смеяться, а это всегда действует тонизирующе. В четыре часа нас отыскал Ефрем Георгиевич и напомнил об обеде. Еще немножко — и я умерла бы с голоду. Хорошо еще, что мы по дороге «паслись» на ягодниках.

«Далеко мне до них, до этого старшего поколения, — огорченно подумала я. — Вот я не могу интересоваться никакими проблемами, когда пришло время обеда. А эта лесничиха может, и профессор может. Они о себе забудут ради слабой елочки-подростка всего за тремя болотами и четырьмя сопками. В следующий раз возьму с собой хлеба».

После сытного обеда мы все уселись на крыльце. Посуду привычно мыл Даня, а Ефрем Георгиевич бегал ему помогать — вытирал полотенцем тарелки. Мы держали совет уже по вопросам экспедиции. Профессор «подговаривался» к Марии Кирилловне. Он очень хотел, чтобы Пинегина приняла участие в нашей экспедиции.

Надо сказать, что к этой экспедиции готовились ровно два года. Изучали топографические карты района — дикая непроходимая тайга, сплошные белые пятна на карте! — схемы лесхоза, а лесхоз — миллион гектаров!!! Схемы эти были составлены весьма приблизительно — реки, болота, тропы, переправы, труднопроходимые горные хребты.

Вообще работа по лесоустройству в таежных малообжитых местах требует особой выносливости, способности преодолевать любые трудности и в любых условиях находить выход из создавшегося положения. Конечно, умение ходить пешком (и не евши!), переносить на спине тяжести и т. п.

Всем участникам предстоящей экспедиции еще в марте сделали тройную противоэнцефалитную прививку. Нас специально учили, как оказывать первую медицинскую помощь при несчастном случае, укусе змей, заболевании, как откачивать утопленника, что применять при ожогах.

Лесовод должен уметь плавать, переправляться через реки, находить броды, строить плот, лазить по деревьям, ориентироваться в лесу по звездам и по коре деревьев. Уметь разжечь костер выстрелом из ружья или при помощи лупы, уметь охотиться.

В нашей лесоустроительной экспедиции было человек пятьдесят научных работников. В тайге мы должны были разбиться на отдельные группы, отряды. Геодезисты и помощники таксаторов уехали раньше всех. Они уже проводили геосъемочные работы, прорубали с рабочими визиры и просеки. Таксаторы, лесоводы, ботаники, микологи, фитопатологи, энтомологи должны были приступить к изысканиям с завтрашнего дня.