Юрий Рытхеу - Голубые песцы

— Я не над тобой, — сквозь смех проговорил Цой. — Был такой французский король Людовик Четырнадцатый, который говорил: "Государство — это я". Вот ты мне его и напомнил.

Урэвтэгин с минуту озадаченно молчал.

— Ну так, наверно, не все короли были дураки… — медленно и раздумчиво сказал он и с оживлением обратился к Цою: — Как ты смотришь? Чистый спирт здоровее?

— Это распоряжение вышестоящих органов — бочковый спирт запретить к продаже, — принялся объяснять Цой. — Его можно отпускать населению лишь в переработанном виде.

Тыплилык заметил, что хотя Цой и чисто говорит по-русски, но употребляет в основном слова, которые пишутся в газетах. Если закрыть глаза и слушать, покажется, что он вслух читает "Магаданскую правду".

— Как будто только и дела промкомбинатам, что портить спирт! — возмутился Урэвтэгин. — Почему хорошие продукты не делаете? Ваши предприятия знают одно — гонят напитки!

— Критиковать легко, — сердито ответил Цой. — А вы попробуйте побудьте в моей шкуре.

— Во-во, — поддакнул Тыплилык, — критиковать легко.

Но охотник не сдавался.

— Человеку легче, чем зверю. Человек может сменить шкуру, если она ему не нравится. А если уж выбрал — держи её в чистоте, береги и не жалуйся. Тыплилык не жалуется, что он зверовод. Новая специальность на Чукотке, пять лет назад не было такой. Вот погляди, пройдёт время, и он начнёт разводить уже не голубых песцов, а белых медведей.

Тыплилык хотел было поправить охотника и сказать, что он не зверовод, а повыше, но тут начальник облместпрома, воспользовавшись возможностью увести разговор от себя, воскликнул:

— А какие хорошие белые медвежата здесь! Такие забавные. Всю дорогу от столовой до гостиницы они бежали рядом и нюхали у меня унты.

— Чуют собаку, — вставил слово Тыплилык. — А мне вовсе лучше не подходить — кусаются.

— Почему? — спросил Цой.

— Песцами от меня пахнет.

— Конфеты и сахар они любят, — сказал Урэвтэгин, забыв о спирте. — Я всегда уношу им из столовой гостинец.

— Как же они сюда попали? — спросил Цой.

— Ещё весной, — ответил Урэвтэгин. — Их мать застрелили браконьеры из геологической партии. Пять тысяч рублей штрафу заплатили… а всё же дети остались сиротами. Заведующий столовой дядя Гоша взял их на воспитание. В домике, обшитом толем, они живут. Возле кухни. Дядя Гоша хочет их в зоопарк отправить.

— Неопрятно их в зоопарках держат, — заметил Цой. — Я видел в Москве. Шкура жёлтая, вся в грязи. Вода в бассейне мутная. Корки всякие плавают, обёртки от конфет… Разве это жизнь для настоящего медведя?

— Ну ничего, на пользу науке всё же, — сказал Урэвтэгин. — Вот у меня был случай…

Тыплилык приготовился внимательно слушать. Такие рассказы охотника он любил. Урэвтэгин недаром считался лучшим добытчиком пушнины в округе, ему было что порассказать.

— Так вот, — сказал Урэвтэгин, — был у меня случай, когда я жил в охотничьей избушке. У меня появился медведь-сторож. Полярник я его звал…

Неожиданно распахнулась дверь, и в комнату вошёл Баштанов.

Тыплилык был так удивлён, что тут же соскочил с кровати и стал спешно натягивать унты.

— Ничего, ничего, — как бы смущаясь, произнёс Баштанов. — Лежите, отдыхайте.

Но Тыплилык не лёг обратно. Обувшись, он подошёл к столу и сел на стул.

— Я пришёл к тебе, — без всяких предисловий сказал Баштанов, с любопытством оглядывая Тыплилыка. — Значит, везёшь голубых песцов для колхозных звероферм?

— Я везу, — ответил Тыплилык. Он чуть не сказал, что корм скоро кончится, но сумел удержаться: начальство не любит неприятных новостей. А потом мало ли что может подумать?.. А вдруг завтра откроется северо-восток?

— Пойдём, покажешь зверей, — сказал Баштанов.

Тыплилык быстро оделся.

Поднявшийся ветер крутил вихри снега. Тыплилык накинул капюшон, Баштанов закутал лицо в высокий меховой воротник.

— Ты откуда?

Тыплилык быстро ответил:

— Из Кытрына.

— Хорошее место, — сказал Баштанов. — Я ещё помню, как его называли Чукотской культбазой. В то время почти не было грамотных. А кто у вас сейчас в райкоме? Каанто? Эскимос? Как же! Я его отлично помню. Самый активный был у меня комсомолец. Я думал, он будет инженером-строителем… Да, надо обязательно побывать в вашем районе. Люди-то как выросли! Песцов, значит, собираетесь разводить?

— В некоторых колхозах района уже есть фермы серебристо-чёрных лис. Мы считаем это дело перспективным. — Тыплилык говорил веско и значительно. — Пора переходить от первобытных форм охоты на культурное звероводство.

Эти слова он слышал от Калины Ивановича, но сейчас они вырвались у него сами собой и прозвучали как собственные.

Осмотрев зверей, Баштанов на обратном пути не удержался и сказал:

— И вонючие же зверьки! До сих пор запах чувствую.

— Теперь от меня пахнет, — объяснил Тыплилык. — Я ведь с ними уже неделю.

— Да-а-а, — протянул Баштанов, с уважением поглядев на Тыплилыка.

На следующее утро аэропорт Мокрово не выпустил и не принял ни одного самолёта.

Тыплилык проснулся задолго до того, как зажёгся электрический свет. Он лежал в темноте, ловя ухом храп Урэвтэгина, глухое и невразумительное бормотание батарей парового отопления.

За стенами грохотала пурга. Жалобно стонали провода, вся гостиница зябко подрагивала от порывов ветра. Тыплилык с тоской подумал о том, что его худшие опасения сбывались: теперь уже ясно — корма не хватит. Если даже пурга кончится завтра, всё равно понадобится день-два, чтобы привести в порядок аэродром. В Мокрове-то можно и за день накатать снег — здесь есть ротор, бульдозер и трактор. А на маленьких площадках всё вручную, лопатами. В районном центре, куда летит Тыплилык, и в три дня едва ли справятся. Откуда там взять рабочих? Весь посёлок — сплошное начальство. Предприятий нет, одни учреждения. Пока уговоришь выйти на воскресник — сколько времени потеряешь! Летом, когда прибывает пароход-снабженец, приходится приглашать на разгрузку колхозников из соседних артелей.

Вспыхнул свет. Огонь в лампочке подрагивал — где-то, видно, болтался провод.

Через минуту Урэвтэгин и Цой открыли глаза. Охотник прислушался и сморщил в недовольной гримасе лицо:

— Теперь надолго застряли.

— Вы думаете, эта пурга продлится много времени? — спросил Цой.

— Будьте уверены, — ответил Урэвтэгин, нехотя вылезая из-под одеяла.

Завтракать шли гурьбой, держась с помощью верёвки друг друга. Впереди, напирая грудью на ветер, шагал Урэвтэгин.

Наскоро попив чаю, Тыплилык отправился кормить зверей. Он не боялся заблудиться. Работая в загсе, он часто выезжал на побережье и в тундру. Сегодня ветер был устойчивый и не менял направления — это облегчало Тыплилыку путь, он уверенно шёл, преодолевая напор ветра.