Акилле Кампаниле - В августе жену знать не желаю

Вот все, чего ей хотелось.

Но к чему тратить слова на парочку, которая занимает весьма скромное место в нашем повествовании? Довершим картину, сказав, что они тысячу раз решали расстаться и столько же раз оказывались снова в объятиях друг друга, убедившись в невозможности осуществить это мудрое решение.

Итак, они совершали сентиментальное путешествие по местам, где зародилась их любовь, как они называли в моменты затишья то странное чувство, которое их объединяло. Сразу же по приезде они закрылись у себя в номере, и кое-кто утверждал, что слышал грохот разбиваемых тарелок и звон разлетающихся зеркал. Потом они спустились в вестибюль как раз в ту минуту, когда наши друзья возвращались после бесплодных поисков ключей силами водолаза.

Группа силача-гренадера, участники которой занимались только шведской гимнастикой, почти потеряла интерес к поискам ключей, оставив это занятие женам. Веселые купальщицы из Майами впали в глубокую грусть. Уититтерли, напротив, не утратил своей спокойной уверенности.

– Я немного фаталист… – начал он, поднимая длинные руки, облаченные в нитяные митенки.

– Ух! – крикнул ему Ланцилло. – Не действуйте нам на нервы!

Уититтерли отошел в сторону, бормоча:

– Если судьбе угодно, чтобы они нашлись, они найдутся.

– Надо что-то делать, – сказал Джедеоне Суаресу. – Нельзя же сидеть тут сложа руки.

Внезапно Ланцилло сделал старикам и веселым купальщицам с пляжа Майами знак замолчать и прислушаться к тому, что говорят сидящие неподалеку от них любовники.

Все напрягли слух.

– Марина, – говорил Камилло, – как ты меня третируешь, и это в пансионате, где мы с тобой познакомились.

– Хорош же ты, – отвечала она, – ты все забыл: мы познакомились в замке Фиоренцина.

На что Камилло:

– Это очень странно. Готов поклясться, что я познакомился с тобой на пляже, и что-то я не припомню…

– На пляже, – пробормотала женщина – растрогавшись, сама того не желая, – мы обменялись первой пощечиной.

Камилло тоже растрогался.

– Так, значит, – сказал он, – мы познакомились в том старинном замке, который одиноко возвышается в нескольких часах пути отсюда?

– Именно там.

– Где хранятся какие-то средневековые реликвии?

– Как раз этот.

– Сейчас припоминаю.

– Погромче, пожалуйста! – воскликнул Суарес, который был туговат на ухо.

– Сейчас я припоминаю, – продолжал молодой человек, повышая голос. – Нас познакомил как раз хозяин замка, синьор Павони, такой любезный человек. Надо будет навестить его.

– Конечно.

Ланцилло сделал знак друзьям следовать за ним, и когда они вышли из зала, он сказал:

– Вы слышали, ребята? В двух часах пути отсюда стоит одинокий старинный замок Фиоренцина, где хранятся какие-то средневековые реликвии. Хозяин его – приятнейший человек и, конечно же, окажет нам гостеприимство. Очень вероятно, что среди его древностей найдется какой-нибудь ключ от этих проклятых устройств и вдруг подойдет и нам. А может, найдутся ключи и для других. Но это не важно. Как вы думаете?

– В замок Фиоренцина! – закричали оба старика и Андреа.

Они попрощались с женщинами, призвали их верить и ждать, и отправились в путь.

Через час, – но что это я говорю, через час, – через пятьдесят пять минут, когда муки голода подали о себе знать, наши герои вошли в полевой трактир с залами на втором этаже.

Был здесь один из тех бродячих музыкантов, которые ходят по ярмаркам с хитроумным инструментом, состоящим из барабана, висящего за плечами, двух тарелок над головой, треугольника над плечом, бубна под мышкой и нескольких погремушек на ногах; все это приводилось в действие одновременным движением ног и подмышек, создавая впечатление примитивного оркестра.

И поедая свой скудный обед под вьющимися растениями, музыкант не переставая играл на своем оркестре, двигая ногами под грубо сколоченным столом и подмышками.

– А зачем? – спросил у него Суарес, который расположился с товарищами за соседним столом.

– Дорогой синьор, – объяснил музыкант, – я ни в чем себе не отказываю. В путешествиях я привык обедать в трактирах с оркестром, поэтому оказавшись в маленьких селениях, я таким образом сопровождаю свой обед музыкой.

– Неплохая мысль! – пробормотал Суарес, сожалея, что не может осуществить ее сам.

Человек-оркестр выпил и добавил:

– Такую роскошь не каждый может себе позволить. У меня есть коллега, который, к примеру, этого себе позволить не может.

– А почему?

– Он играет на волынке.

– Вот те на! – воскликнул Андреа. – И что же, он не может играть на волынке во время еды?

– Сын мой, говори потише! – с горечью сказал его отец.

Час спустя – но что я говорю, час – минуту спустя они уплатили по счету и снова пустились в путь.

На небольшой площади стоял фургон цыган, прибывших несколько часов назад, а в кружке, состоявшем из крестьян и отдыхающих, худой клоун в ужасающем гриме показывал фокусы, пока его жена в платье танцовщицы великолепно играла на барабане. Фокусник попросил:

– Не мог бы кто-нибудь из господ дать мне на минутку сигарету?

Суарес дал ему сигарету.

– А сейчас, – прибавил мрачный клоун, – не мог бы кто-нибудь дать мне спичку?

Получив спичку, он зажег сигарету и проглотил ее: после чего она вылезала у него последовательно из глаз, из носа, из спины и так далее, причем все время оставалась зажженной. Он проделал все эти фокусы, затем с первыми аплодисментами публики выкурил сигарету и перешел к другому номеру с криком:

– А сейчас, господа, еще более удивительный фокус, который я показывал в Париже и в Катандзаро. Кто из вас мог бы дать мне на минутку тарелку спагетти?

Никто не пошевелился, и наши друзья, к большому неудовольствию Андреа, снова пустились в путь. Уходя, они все еще слышали жалобный голос клоуна, повторявшего:

– Ну же, синьоры, кто может оказать мне любезность и предоставить всего лишь на минутку тарелку спагетти? Вы? Нет? Вы? Нет? Вы? Нет?

Они уже далеко отошли от селения, а все еще слышали за спиной приглушенный расстоянием жалобный безответный призыв:

– Кто из господ будет так добр и предоставит мне всего лишь на одну минутку тарелку спагетти? Вы? Нет? Вы? Нет? Вы? Нет?

– Добро пожаловать в замок Фиоренцина! – прокричал с верхней площадки парадной лестницы красивый господин с белой бородкой, в белых брюках и синем пиджаке, когда наши друзья вступили в старинный замок.

Это было восхитительное сооружение – один из тех замков, которые в средние века сооружались на берегу моря, неизвестно, для того ли, чтобы подавать тревогу, когда подходили корсары, или когда прибывала полиция.