Кристофер Мур - Вампиры. A Love Story

— Я-то думала, ты хочешь выделиться.

— Я хочу выделиться. Только среди людей. Чтобы меня ценили за мои достижения.

Опять молчание.

Наконец Графиня говорит:

— А мне по душе мое теперешнее положение. Я ничего не боюсь, в отличие от тебя. Мне даже странно вспомнить, какая пугливая я была до того. Мне нравится ходить по улицам этаким высшим существом, которое все видит, слышит и обоняет. Я участвую во всем, что происходит вокруг. Это так здорово. И я хочу, чтобы ты был со мной.

— И ты думала, я такой же.

— А вот насчет одиночества я с тобой согласна. Потому-то я тебя и обратила.

Часы Повелителя Флада пищат. Он отключает сигнал и говорит:

— А к прежней жизни нам никак не вернуться? Когда я был у тебя на побегушках?

— Мир изменился, Томми. Да ты и сам знаешь. Мы жили в одной комнате и в разных мирах.

— Ну что ж. Я люблю тебя, Джоди.

— Я тоже тебя люблю.

И мои вампиры надолго умолкают. Когда мои новые часы показывают, что солнце взошло, я поднимаюсь с пола и смотрю на них. Они лежат обнявшись, а на подушке красные пятна от слез.

— Ах, чтоб тебя! — вырывается у меня.

Продолжение исторических записок Эбби-Натуралки:

силы тьмы подчиняются мне типа как тамаде

Короче, днем я немного поспала и несколько раз поговорила по телефону с моим любимым ниндзя Щи-Цзой, а потом он заехал за мной на машине, и меня сменил Джаред с порцией крови для Повелителя Флада и Графини, когда проснутся, а мы с Ши-Цзой покатили в мансарду. Только закончили прибираться и считать деньги, как запищали часы, которые мне подарила Графиня.

Я такая:

— Милый, я не готова.

А Ши-Цза мне:

— Еще как готова.

А я ему:

— Если выживем, я тебя затрахаю до смерти.

Тут Ши-Цза засмущался и сделал вид, что наводит на квартиру окончательный глянец.

Часа не прошло после заката, как они явились. Когда дверь на улицу открылась, я была у стойки бара на кухне. Поворачиваюсь — а они уже здесь. Повелитель Флад называл их «Зверьем». По-моему, просто торчки какие-то.

Хватаюсь за молнию на рукаве ультрафиолетовой куртки. Выключатель на месте.

Я такая:

— Привет, шваль вампирская.

Бывший черный, а теперь серый, который у них за главного, сразу к делу:

— Нам нужны деньги, где деньги?

Я ему:

— Отвянь, нежить бессмертная. Денег нет.

Он такой:

— Не шали. Флад и рыжая забрали у меня из квартиры шестьсот тысяч долларов.

Я ему:

— Вообще-то пятьсот восемьдесят три тысячи восемьсот пятьдесят восемь.

А он:

— Гони монету!

И все семеро меня обступают — и возрожденный к новой жизни, которому Графиня задала таску, с ними. Вот-вот кинутся. Я уж палец с выключателя и не снимаю. Случись что — зажарю мерзавцев на хер.

Говорю невозмутимо:

— Ты под кайфом?

А серый:

— Ни хрена я не под кайфом. И никто не под кайфом.

Тут все начинают скулить:

«Нам теперь ни затяжки сделать, ни пива глотнуть. Организм не принимает. На шиша нам такое бессмертие?»

Ну, я им:

— Стойте смирно и смотрите, упыри несчастные.

Достаю из холодильника бутылку пива, наливаю в стакан и добавляю пару капель крови из пакета — такого же, как у Графини и Повелителя Флада. При виде крови у них у всех слюна так и закапала. Ну, думаю, как бы не пришлось вас поджаривать.

Нет, обошлось. Даю стакан серому.

Он такой:

— Бесподобно!

А все остальные:

«И мне. И мне. И мне».

Будто барменша, смешиваю «Кровавую Мэри» и раздаю направо-налево.

Высоченный хиппи подкатывает, все волосы слиплись:

— А булочки в это дело можно макать?

Я ему:

— Конечно, упырь-неумеха.

Тут все начинают петь мне хвалу:

«Ты богиня. А мы недостойны. А еще нальешь?»

И вырубаются по одному.

Минуты через две на полу кухни лежит без чувств целый штабель вампиров.

Я такая:

— Эй, Ши-Цза. Говно к анализу готово.

Из спальни выскакивает Ши-Цза с прожектором наперевес (типа на помощь мне), видит, что народ недвижим, целует меня и говорит:

— Ну ты даешь.

А я ему:

— Это еще что, мой ты Манга-пупсик.

А он:

— В крови седативное средство, 6у-6у-6у, четыре часа, бу-бу, субстанция, концепция, ботанический сад.

А я:

— Приходуй имущество.

Битых два часа он с ними возился. Кровь возьмет, потурсует, назад впрыснет — и по новой. Когда все же закончил, звоню Джареду: мол, мы уже едем. Пора браться за Графиню и Повелителя Флада.

Мы так и сделали.

Звоню еще кое-кому — убедиться, что все в порядке.

Тут Ши-Цза мне и говорит:

— Ты уверена, что так и надо?

Я ему:

— Ши-Цза, у них такая любовь. На все времена. Что тут еще сделаешь.

Ши-Цза говорит:

— Ну, если уж ты уверена… Просто мы могли бы поступить с ними так же, как и с остальными.

А я:

— Это не про них. Они должны быть вместе. Кстати, ты с предками больше не живешь. У нас теперь есть свое любовное гнездышко.

И стало так.

С противоположной стороны улицы Синь наблюдает, как Зверье выползает на улицу с пустыми руками. Самой надо было идти, только надоело обжигаться. Уж лучше действовать через представителей. Плохо, конечно, что они не выбили ее денежки. Но то, что они без денег и к тому же теплые — совсем уж ни в какие ворота.

— Ничего не могут, раздолбаи, — шипит Синь про себя.

— Пойду поубиваю их по новой.

— Не стоит, — раздается голос у нее за спиной.

Синь резко оборачивается, выставив перед собой пятерню с растопыренными пальцами. А что? Раз — и полрожи нет.

Илия останавливает ее руку. На нем опять комбинезон водителя грузовика, на этот раз зеленовато-голубой.

— Не время вмешиваться. Пусть джинн сам залезет в бутылку.

— Пусти меня, мне надо вернуть мои деньги.

— Нет, милая, ты этого не сделаешь. У обитателей этой квартиры с недавнего времени очень дурные манеры.

— А как же мой доход, бледнолицый?

— Пусть это тебя больше не волнует.

— То есть как?

— Все кончено. Поедем со мной, милая.

— С тобой? Да я тебя даже не знаю.

— У нас особые отношения.

— Особые? Мордой об капот?

— И вправду. Прошу прощения. Непорочным девам мое поведение порой может показаться несколько странным.

— Чего? Непорочным? Да я трахалась с сотнями мужиков.

— А я убил столько народу, что на целый город хватит.

Синь пожимает плечами:

— Ну хорошо. Ты выиграл.

— Месть — блюдо, которое следует подавать холодным, как ты считаешь?

— Или вообще не подавать, — говорит мужской голос откуда-то сзади.

Илия и Синь оборачиваются. Три монументальные фигуры в длиннополых одеяниях предстают перед ними. От них веет вечностью — у таких хватит терпения выждать сколько надо.

— Как это вы подкрались, что я не заметила? — недоумевает Синь.

— Пора, Илия, — произносит чернокожая.