Алексей Саморядов - Праздник саранчи

— Ничего. Просто ходил.

— Долго?

— Не помню, — он улыбнулся по-детски. — Потом на соляных шахтах работал. Потом снова рыбу ловил, на Азове. Теперь вот вроде спортом занимаюсь.

Заметив, что Анна поежилась от холода, он встал и, распахнув плащ, придвинул ее к себе, накрыв полой.

Они стояли молча, глядя на огонь. За Яузой, в старых домах горели редкие окна, вдали, по большому мосту проносились изредка одинокие машины.

Анна долго звонила в дверь клуба. Стучала кулаками, но никто не выходил. Стояла глубокая ночь. Наконец за дверью послышались шаги и сонный голос спросил:

— Кто там?

— Я, открой!

Дверь открылась, Николай Степанович, в трусах, в пиджаке, накинутом на майку, пропустил ее внутрь.

— Саша пропал! — с порога сказала Анна испуганно. — Вышел прогуляться, какие-то крючки он увидел где-то, и пропал.

— Какие крючки? — удивился Николай Степанович, еще ничего не понимая, — Да ты толком скажи!

— Не знаю! — Анна чуть не плакала. — Рыболовные какие-то крючки! Ушел вечером, еще шести не было, а сейчас уже три, наверное. Я уже все обзвонила, и больницы, и милицию, нигде нет! — она устало села в кресло вахтерши. — Тебе домой звоню, тебя дома нет! В морги уже звонила, говорят, есть один, неопознанный… — она уткнулась лицом в ладони.

— В морг-то зачем? — Николай Степанович почесал грудь.

— Ты знаешь, сколько у него дури! Сказал кто-нибудь, он драться полез, по голове дали, и лежит где-нибудь в кустах]

— Да погоди ты, дали! Чего ты раньше времени панику разводишь? Обожди, оденусь я, — он ушел, кашляя, в темноту коридора.

Анна осталась одна. Сидела молча, положив руки на колени.

Она вела машину. Николай сидел рядом. Они неслись по ночной Москве.

— А может, он сбежал? — сказал Николай. — Надоело ему, взял побежал, сукин сын, домой!

— Что ж он документы и вещи все свои оставил, а сам сбежал? Мог бы и так уехать, мы его силой что ли держали? Позвонил бы хоть!

— Мерзавец он! — Николай в сердцах выругался шепотом. — Гнать его надо, в шею!

— Как же гнать, его найти сначала надо. Может, он мертвый уже!

— Да ладно тебе, вот заладила баба, мертвый и мертвый! Ты вот что, я один схожу, а ты в машине сиди!

Они подъехали к темному зданию.

— Я с тобой пойду! — твердо сказала Анна. — Сама все затеяла сама и расхлебывать буду, — она заглушила мотор и выбралась из машины.

Их встретил человек в белом халате. Поверх халата на нем была телогрейка. Он молча провел их по темному коридору. Они вошли в огромный с решетчатыми дверями лифт.

Лифт дернулся, со скрежетом пошел вниз, в подвал. Слабая лампочка тускло освещала их лица. Когда лифт остановился, человек распахнул двери, и Анна прикрыла нос платком.

Щелкнул выключатель, яркий свет залил просторную комнату, столы, накрытые простынями.

— Есть у нас тут один, как вы говорите, — человек откинул простыни на одном из столов. — Смотрите, ваш, нет?

— Нет, не наш, — выдохнула с облегчением Анна и поспешила назад.

— Дело ваше, — равнодушно забубнил человек. — Только у нас знаете, как теперь, — он повел их к выходу. — За просмотр, так сказать, за надежду, теперь деньги нужны всем…

Анна шла впереди, ничего не слыша. Николай Степанович достал на ходу кошелек, отсчитал несколько бумажек…

Они вышли на свежий воздух. Анна вздохнула с облегчением.

— Что же теперь делать? — спросила она.

— Что делать, домой ехать, чай пить! — Николай помог ей спуститься с крыльца — Совсем с ума сошла, и я тоже старый дурак, надо же, понеслись на ночь глядя покойников смотреть! А Сашка, подлец, небось дома уже, спит преспокойненько…

В маленьком зале занимались пацаны. Анна и Николай Степанович сидели рядом на скамейке, смотрели, как они тренируются. Анна выглядела усталой, осунувшейся после бессонной ночи.

— Может, он, правда, домой уехал? — сказала она. — Может, домой к нему слетать?

— Подождем еще день, — хмуро ответил Николай. — Может, объявится.

— Уж два дня прошло.

— Подождем еще день! — Николай стукнул кулаком по колену. — Если не будет, сам слетаю, а ты домой иди, отдыхай! Всю морду ему, подлецу, набью! А ну, клопы, работать, чаще, чаще удары наносить! — закричал он пацанам. Анна встала и, махнув рукой, пошла к выходу.

За окном стемнело. Анна сидела, одетая, в кресле, уставшая, разбитая. В квартире было тихо, только часы отстукивали секунды. Она, вздохнув, встала, прошла по залу, постояла у окна. Посмотрела на телефон, снова села.

Вдруг у входной двери кто-то завозился с замком. Она вскочила, но с трудом удержалась и не бросилась к двери. Наконец дверь открылась, кто-то тяжело прошел в коридор.

— Есть кто дома? — раздался голос Александра.

Он появился в комнате, покачивающийся, пьяный, в засалившемся плаще. Встал, улыбаясь, увидев Анну, обхватив руками чем-то туго набитый, мокрый мешок. Анна, сунув руки в карманы, молча смотрела на него.

— Вот, все мужики из дома тащат, а я в дом, — попытался пошутить он. — Ты уж меня извини, подгулял малость. Земляков встретил, они рыбу в Москву привезли, вот, тебе гостинец передали, — он покачнулся.

— Три дня гуляли? — спокойно спросила Анна.

— Так вышло, рыбу им помог продать. Ты не обижайся, ладно? — он все стоял, держа мешок в руках.

— И много наторговали?

— Тыщи! — он улыбнулся. — Куда рыбу-то?

— Сюда тащи, — сквозь зубы сказала Анна.

Александр подтащил к ней мешок, поставил на пол. Развязал. Мешок был туго набит огромными рыбинами. Александр вытащил одну, здоровенную, как полено.

— Сазан, — он протянул рыбину Анне, показывая. — Одна к одной, сам отбирал! — сказал он с гордостью и снова покачнулся.

— Сазан? — Анна кивнула.

Она взяла рыбу обеими руками, перехватила поудобней и, размахнувшись, что было сил ударила его рыбой по шее. От неожиданности, и еще полупьяный, он упал. Анна, встав над ним, молча, спокойно, лупила его рыбой, равномерно и сильно размахиваясь, до тех пор, пока в ее руке не остался один хвост. Она отшвырнула хвост, оглянулась по сторонам. Не найдя ничего подходящего, прошла на кухню, вернулась с деревянной скалкой.

Александр, сидевший на полу, еще улыбавшийся, издалека увидел скалку. Он заволновался:

— Да хватит тебе, брось скалку!

Анна, ничего не говоря, подошла к нему и стала бить скалкой, так же равномерно и сильно.

— Да больно же, ты, дура! — закричал он, закрываясь руками. — Да больно же! Да хорош тебе, больно! Ты чего делаешь? — он вырвал у нее скалку.

Хотел подняться, но Анна успела дать ему пинка под зад. Он снова упал, но тут же вскочил, уже протрезвевший.

— Под копчик пинаешь! — сказал он зло, с обидой. — Я тебе что, собака, что ли? Думаешь, наняла своего мужа бить, так теперь пинаться можно? Все, хватит! Не надо твоих денег, не было никогда и не надо! Все, домой поеду!