Алексей Саморядов - Праздник саранчи

— Не надо! — он мычал долго, снова упал, дергаясь.

Старуха снова усадила его, опять села в кресло.

— У меня ничего нет! — закричал человек и дальше, долго, что-то бессвязное, неразборчивое, снова упал, заплакал хрипло.

Старуха неподвижно сидела в кресле, смотрела на него, улыбаясь мертвенными губами. Человек искоса поглядел на нее, закричал, что было силы:

— Что вам нужно? — закашлялся, захлебываясь воздухом, выходившим из пузыря со свистом через его нос. — Возьмите… Возьмите… На кухне под кафелем сверху! Там все… Только уберите это лицо!

Старуха прошла в кухню, зажгла свет, помогая себе топориком для разделки мяса, оторвала несколько плиток кафеля над раковиной, взяла в маленьком углублении пакетик, разорвала его, там была пачка пятидесятирублевых бумажек. Она погасила свет, вернулась назад, в кресло, бросив деньги на пол.

— Десять тысяч! — закричал человек. — Гады! Гады!!!

Старуха смотрела прямо ему в глаза. Человек лег на бок, зажмурился, сопя, свистя носом, вдруг сказал тонко:

— Уберите, ну… Уберите, пожалуйста! У меня больше ничего нет.

Старуха встала, покачивая огромной головой, склонилась над ним, вдруг быстро прилегла рядом с ним, придвинулась вплотную к его спине.

Человек извивался, кричал из последних сил. Руки старухи обхватили его голову, прижали к дивану.

— Не убивайте! — снова глухой крик. — У меня ничего нет! — он бился, стараясь освободиться.

Но руки держали его, одна обхватила за шею, а другая тихо прошлась по голове. Старуха тихо, медленно гладила его по волосам, нашептывая:

— Я пришла за тобой. Закрывай глаза.

— Пустите меня!!!

— Лежи спокойно. Я обниму тебя покрепче…

Оба замолчали, продолжая лежать в той же позе, лишь старуха все гладила его по голове ласково. Они лежали долго и вдруг в какой-то миг заснули оба, замерли. Ночь тянулась черная, мутная…

Андрей очнулся первый, огляделся, достал из кармана пистолет, осмотрел его. Сев над человеком, затормошил его, усадил, привалив к стене, замычавшего в мокрый пузырь. Тот открыл глаза, закрыл снова, стараясь отвернуться, но старуха открыла ему веки, сунула в нос тонкий ствол «Марголина».

— Нет! — Закричал тихо тот, замотал головой, стараясь отползти, но старуха прижала его к стене, медленно достала обойму, щелкнув, вынула серый патрон, поводила им перед его глазами, потом оттянув затвор, положила в стол. Затвор щелкнул.

— Смотри, — старуха подняла его голову, развернула так, чтобы свет падал в ствол. — Смотри туда внимательно.

— Нет! — закричал человек из последних сил. — У меня ничего нет.

— Я буду с тобой долго. Теперь только я буду с тобой.

— Нет!!!

Старуха снова села напротив него, придерживая за плечи, водила стволом, когда тот пытался закрывать глаза. Так они просидели еще…

Когда он потерял сознание, старуха сходила на кухню, нашла спирт, вернувшись, натерла ему виски. Человек, придя в себя, сидел, привалившись к стене, глядел на старуху, которая, придвинув кресло, так же молча глядела на него.

Застонав, он лег ничком и заплакал тихо, жалобно. Проплакавшись, поднял мокрое лицо, замер. Старухи сидела в кресле и при свете ночника читала какую-то книгу, не обращая внимания на связанного, тихо перелистывая страницы. Пистолет лежал у нее на коленях. Он снова уткнулся в диван, завыл глухо и тоскливо.

Так, друг против друга, они сидели. Иногда старуха вставала, вынимала из ствола патрон и, поводя по его ушным раковинам, подносила ему к самым глазам, маленький серый патрон, потом снова вставляла в ствол, повторяя:

— Я твоя смерть… Смотри, мое лицо — последнее, что ты видишь.

— Нет, — бессмысленно повторял человек. — У меня ничего нет… Я хочу в уборную.

Вдруг стукнули, громко, один раз. Андрей замер. Стукнули снова, так же. Андрей быстро уложил Игоря на диван, навалил на него одеял, на цыпочках, держа пистолет наготове, пошел в коридор, прислушиваясь. Когда он подошел к двери, стукнули опять, кто-то вздохнул. Он глянул в глазок, но никого не увидел там.

Он стоял, тихо покачиваясь. Тихо взвел затвор и осторожно, бесшумно открыл, отступив назад, приготовился стрелять.

На площадке на корточках сидел Витя, Как только дверь открылась он вскочил и протиснулся в коридор. Андрей захлопнул дверь, обернулся к нему.

Витя вдруг вскрикнул глухо, отшатнулся от него. Андрей дернулся, вдруг догадавшись, сорвал маску, схватив перепуганного Витю за локоть, потащил его на кухню.

— Какого дьявола ты пришел! Идиот, ты понимаешь, что я тебя шлепнуть мог!

На кухне было светло. Витя с испугом смотрел на Андрея, на пистолет в руке, снова на него.

— Отвечай, чего ты пришел! — Андрей тряхнул его, что было силы.

— Вторые сутки уж пошли, — сказал Витя тихо.

— Как? — Андрей глянул в окно.

Солнце садилось за дома. Во дворе было тихо. Витя протянул осторожно руку и дрогнувшими пальцами коснулся его щеки. Андрей сначала не почувствовал, потом дернулся, как от тока.

— Андрюх, — испуганно сказал Витя. — Что у тебя с лицом? Аж синее.

Андрей яростно затер щеки:

— Резина проклятая, — он сел у стола, сгорбился.

— Он живой? — робко спросил Витя.

— Живой… — Андрей с удивлением глядел на него.

— Ты уже пытал его?

— Что!? Да иди ты! Идиот! Ты меня идиотом сделаешь!!! Ты чего пришел?

— Я пожрать тебе принес. — Витя вдруг улыбнулся. — Купил вот дряни всякой! — он достал булку и батон колбасы, вздрогнув, тронул маску. — Я посмотрю его? — он осторожно взял маску, натянул ее.

Андрей снова тер лицо, не чувствуя его совсем.

Витя, крадучись, вошел в комнату, огляделся, подошел к дивану. Склонившись, осторожно отогнул одеяла. Увидев человека с приклеенным пузырем, вздрогнул. Человек тоже вздрогнул, вжавшись в диван.

Витя пригнулся к нему вплотную, оглядел внимательно, потрогал зачем-то пальцем его лоб, сказал тихо:

— Дурак, тебя не спрашивают камни, секретные документы или еще что, советские, советские деньги отдай. — И вдруг несильно ударил его по уху. Игорь заплакал. Витя разогнулся, вышел на кухню, сорвав маску.

— Есть деньги, есть, — сказал он тоскливо. — Давай что-нибудь делать, — он обернулся к Андрею нервно. — Давай полы вскроем! Надо что-то делать, прыгать надо, бить надо или уж лучше убить сразу. А так с ума сойдешь с ним!

— Давай! — Андрей хохотнул дико. — Как мы его, в ванной рубить будем на куски? Или удавим?

Посидели молча.

— Андрюх, поедем домой…

Андрей поднял голову, глянул на него, кивнул, усмехнувшись. Встал резко, взял хлеб и колбасу, запихал Вите, повел, подталкивая его к выходу.

— Давай, давай. Ну, езжай, прошу тебя, правда, а то я убью его. Ты мне весь план портишь.

— Какой план, ты на ногах не стоишь.

Андрей вытолкал его, захлопнул дверь. Постоял прислушиваясь. Шатаясь вернулся на кухню, взял маску. Одевая ее, глянул в окно.