Горан Петрович - Книга с местом для свиданий

Яркий пример являла собой статья «Гимнастика легких и чахотка», предмет одного из совместных чтений в мае 1908 года. Следуя совету автора, адвокат Величкович потребовал обратить особое внимание на физические упражнения, успешный способ профилактики опасной болезни.

— Начнем с раздела «Приседания с одновременным подъемом рук в разные стороны...». Нашли? И дальше до конца этой страницы, — сказал он, над письменным столом бросил взгляд в сторону Анастаса и Магдалины и, убедившись, что домашние послушно следуют его указаниям, старательно взялся за дело.

Между тем, независимо от того, как все это выглядело с софы, внутри самого текста, там, где излагался способ выполнения упражнений, все было совсем по-другому. Бледная женщина рассеянно смотрела куда-то вдаль, находясь неподалеку, в тенистом саду, так как автор особо подчеркивал, что гимнастикой следует заниматься на свежем воздухе, на природе. Что касается мальчика, то он просто насмехался над адвокатом, стоя рядом с ним и командуя: «Раз, два, три, бодрее, бодрее!» Единственным, кто неукоснительно следовал инструкции, приседая и поднимая руки, был сам тяжело отдувавшийся Славолюб Величкович, которого какой-то внутренний голос словно подгонял, заставляя выполнять упражнения раза в два быстрее, чем позволяли данные ему Богом физические возможности.

Мужчина средних лет со лбом, орошенным потом, и поникшими кончиками усов остановился передохнуть. Сил больше не было. Он поднял взгляд от раскрытого журнала Мальчик и женщина внимательно читали. Читали без каких-либо усилий, спокойно, с удивлением констатировал он, распуская узел галстука и расстегивая запонки твердо накрахмаленной сорочки.

— Хватит, на сегодня достаточно! — прервал он их, как только смог вдохнуть немного воздуха, стараясь скрыть свое маленькое поражение.

Магдалина отложила «Здоровье» в сторону, задумчиво встала и точно так же задумчиво удалилась в свою комнату. А Анастас Браница просто вскочил с софы и торопливо выбежал из кабинета отчима, боясь, как бы тот не заметил улыбки в уголках его глаз. Адвокат понятия не имел, что теперь делать, до обеда оставался целый час, чтение было закончено досрочно, Златана, конечно же, еще не накрывала...

Став совершенно беспомощным, как и всегда, когда нарушался утвержденный им порядок, он

попытался принять как можно более решительную позу за своим письменным столом орехового дерева и нервно забарабанил по нему пальцами.

Может, страна эта слишком мала, может, ее теснят постоянно, но только судьба ее вынуждена то и дело повторяться. Тот дом на Великом Врачаре (в наше время Звездаре), где давным-давно была начата несчастная повесть Анастаса С. Браницы, находится буквально в двух шагах от улицы, носящей имя профессора, доктора Милана Йовановича Батута, известного многими заслугами, в частности и тем, что он был основателем и главным редактором журнала «Здоровье». Правда, отдельные старые номера этого бюллетеня, выходившего тиражами в десятки тысяч экземпляров, сейчас читают редко. Между тем там содержится немало ценных наблюдений. Вот, например, во вступительной статье январского номера за 1910 год говорится буквально следующее: «Наш народ тоже ценит здоровье, но только как-то половинчато. Действительно, здоровье у нас то постоянно на языке, действительно, мы и „здороваемся", и „поздравляем", мы поднимаем „здравицы" и т. д., но все это одни слова, в то время как настоящей, разумной заботы о здоровье у нас нет как нет. Напротив, в нашей жизни, в наших обычаях, привычках, взглядах есть столько чуждого и даже враждебного естественному развитию и здоровью, и мы держимся за это так крепко, что просто чудо как мы до сих пор живы».

Совместные чтения, предчувствие возможности передвигаться по пространству текста так же, как и по любому другому пространству, встречаться в нем с теми, кто одновременно читает то же самое, при том, что некоторые читатели осознают неограниченность этой таинственной сферы и различают каждого встреченного в ней, в то время как другим такое чувство совершенно незнакомо — все это заставляло юного Анастаса Браницу снова и снова проверять на самых разных видах литературы эту внезапно открывшуюся у него способность. Это был период первых восторгов и одновременно первых разочарований. Мальчику далеко не всегда удавалось перешагнуть неощутимую грань, зачастую он мучился часами, пытаясь хоть чуть-чуть сдвинуться с позиции обычного читателя. А потом, когда это наконец ему удавалось, он долго не мог успокоиться и ему казалось, что уже не остается сил для освоения самых интересных пределов волшебной области, для окончательного раскрытия тайны. В конце концов, читая так много и так усердно, Анастас начал чувствовать себя все более одиноким, нередко случалось и такое, что на уроках родного языка весь класс, включая преподавателя, наблюдал за ним с изумлением, а иногда и насмешкой, поэтому он перемещался в сторону Второй мужской гимназии безо всякого желания и возвращался оттуда домой еще более подавленным. Это, видимо, стало причиной того, что с каждым днем он все больше и больше уходил в себя и избегал читать обязательную литературу, предусмотренную школьной программой. Хотя мог пересказать то, на чем не особо останавливались в своей поэзии Гомер, Вергилий или Данте. Но оценок Анастаса хватало лишь на то, чтобы с трудом переползать из класса в класс.

— Магдалина, вы уверены, что с этим ребенком все в порядке? Он столько времени проводит над книгами, а результаты даже ниже средних?! — адвокат пытался наладить разговор о пасынке.

— Все мальчики в этом возрасте такие, они отвлекаются, не могут сосредоточиться, это пройдет... — Мать Анастаса отвечала всегда одно и то же.

— Но и в его возрасте я знал, чего хочу! — обычно взрывался Славолюб Величкович. — Если это будет так продолжаться, я потеряю всякое желание вкладывать деньги в его образование!

В те годы ничто даже не намекало на лучшие перспективы. Анастас Браница все больше замыкался в себе, все большее расстояние отделяло его от сверстников и домашних. Он был не таким, как другие, и из-за этого чувствовал какую-то маленькую, почти ненужную радость. Больше, чем радость, ему не давало покоя смущение. А ввиду того, что он все чаще и чаще во многом расходился со всеми остальными, верх брала огромная печаль.

Лишь изредка бывало наоборот. Например, тогда, когда урок природоведения во Второй мужской гимназии раз в неделю совпадал с уроком естествознания в Женском педагогическом училище. Дело в том, что очень часто и здесь и там читали один и тот же учебный материал. И случалось, что школьники, как мальчики, так и девочки, вопреки рекомендациям Министерства просвещения относительно нежелательности смешения в учебном процессе мужского и женского пола, собирались вместе благодаря какому-нибудь общему предмету изучения, например известному учебному пособию «Флора княжества Сербия» Иосифа Панчича, и в тени описанных там сосен редкого вида на весенних склонах горы Копаоник с большим или меньшим вниманием вникали в особенности этого уникального растения, притом, что каждый из присутствующих даже не осознавал, что буквально рядом с ним кто-то есть. Разумеется, за исключением Анастаса Браницы с раскрасневшимся лицом, еще больше смущенного присутствием такого количества барышень, а в особенности одной из них, подвижной худенькой девочки со светлыми волосами, заплетенными в косы, которая в отличие от всех остальных смотрела не через него, а прямо на него.