Малькольм Брэдбери - Профессор Криминале

«Нет?» — переспросил я. Дева подняла два наших паспорта, британский и венгерский, с разными фамилиями, и обрушила их на конторку. «Вуаля, месье», — произнесла она ликующе. «Но мы же вместе», — протянул я. «Се не па посибль ан Сюис», — сказала девушка. Сейчас бы я, конечно, тотчас отступился и пошел искать на побережье что-нибудь другое или, может, просто попытался бы ее подмазать. Но тогда я был совсем зеленым, а гостиница — достаточно дешевой, даже с точки зрения Лавинии, к тому же Басло Криминале находился сразу за углом. «Ну хорошо, пусть будут два отдельных», — согласился я, беря ключи. «Се мьё, месье», — сказала девушка. «Два отдельных? Почему?» — спросила Илдико, взирая на меня с недоумением. «Швейцария ведь кальвинистская страна», — ответил я. «Так что, у них нет секса?» — вопросила Илдико. «Наверняка имеется, — ответил я. — Их, видишь, все-таки изрядное количество... Но, может, исключительно по протестантским праздникам». «Но ведь тебе это не нравится? — сказала Илдико. — Чего же ты не протестуешь? Может быть, ей надо дать на лапу?» «Бесполезно, — отвечал я. — Это очень строгая страна. Они хотят, чтоб мы вели себя как полагается. Тут даже не дозволено стирать по воскресеньям». «Я приехала на это озеро не для того, чтобы стирать, — парировала Илдико. — Как и не для того, чтоб спать одной на односпальной койке!»

Видя, что девица вылупилась с явным осуждением, я потащил Илдико прочь. «Нам дьявольски не повезло, — сказал я, — но спасибо хоть, у них для нас вообще нашелся номер». «Ты полагаешь, в «Бо риваж паласе» Басло Криминале и эту ошизительную мисс Белли поселили в одноместных номерах?» — спросила Илдико. «Мне «Бо риваж» не по карману, — сказал я. — К тому же это ведь всего на пару дней». «На пару дней? — спросила Илдико довольно громко. — Целую пару дней обходиться без меня в постели — это тебе ничего?» «Еще как чего», — ответил я. «Я что, тебя так утомила? Может, тебе мое тело опротивело?» «Я обожаю его, — поспешил заверить я, бросая взгляд на деву за конторкой, яростно постукивавшую карандашом, — у тебя просто умопомрачительное тело. Но ведь мы же можем иногда встречаться...» «В коридоре, что ли? — возмутилась Илдико. — Вот цирк-то!» «Ну, пойдем разложим вещи, — предложил я ей и повернулся к строгой деве: — Где здесь лифт?» «Лифта нет, — ответствовала та. — По лестнице», «И лифта нет? — взъярилась Илдико. — Какая прелесть! До чего же повезло нам, что швейцарцы уже выдумали лестницы!»

Итак, наше пребывание в Лозанне началось не лучшим образом и некоторое время продолжалось в том же духе. Мы вскарабкались по лестнице, проследовали полутемным коридором из разряда тех, где свет вдруг гаснет именно тогда, когда он нужен позарез, и отыскали номер Илдико. «Нет, нет, ты глянь, — вскричала она в ярости, швыряя сумки на кровать. — И это называется «хороший номер»? Да в тюрьме куда приличнее! И тайная полиция со мной лучше обращалась!» В самом деле, совершенствовать там было что: всей обстановки — небольшая односпальная кровать, у изголовья коей примостился крошка столик, на стене — обширная подцвеченная литография Джона Нокса. В грязное окошко виден был зацементированный двор-коробка, украшенный торчавшим в середине баком для пустых бутылок. «Не блеск», — признал я. «Надо же, он согласился», — процедила Илдико. «Но ночку-то, другую можно потерпеть, — сказал я. — Пока не выполним свою задачу. Мне необходимо выяснить, что Басло Криминале делает в Лозанне».

«Что он делает в Лозанне, я тебе скажу, — пообещала Илдико. — Лежит в большой-большой кровати под прекрасным покрывалом со своей любовницей. Ласкает ее тело, пьет шампанское, подсчитывает свои гонорары, думает о своих банковских счетах и, уж поверь мне, ловит страшный кайф. В то время как я — там, куда выбрасывают грязные бутылки. Я здесь с тобой, а ты со мной не хочешь больше спать. Где твоя комната?» Я посмотрел на номер на ключе. «Похоже, парой этажей повыше». «Ну вот и мотай туда, — сказала Илдико, — а я пока хоть душ приму». «Пойду-ка звякну в «Бо риваж палас», — сказал я. «И мы перейдем туда?» — обрадовалась Илдико. «Да нет, — ответил я, — я просто выясню, права ли Брукнер, действительно ли он там». «Естественно, — сказала Илдико, — а где же? Криминале — денежная западная знаменитость, соответственно он и живет». «Прими пока что душ, а я проверю, — бросил я. — А после, может, сядем на веранде и промочим горло в ожидании обеда?» «Может быть, — сказала Илдико, — вопрос лишь, задержусь ли я здесь до обеда». «Слушай, Илдико, прости, но это только...» «Катись отсюда!» — крикнула она, выталкивая меня в коридор и с грохотом захлопывая дверь.

Когда я прошел один марш, дверь снова распахнулась. «Нету душа!» — крикнула мне Илдико. «Попробуй в коридоре», — предложил я. «Не же-ла-ю!» — прокричала она. Выглянула горничная. «Месье, мадам, потише!» Дойдя до следующей площадки, я опять услышал снизу голос «Фрэнсис! И уборной нет! Пописать негде! Ну и свинство!» Мой номер был не лучше и, конечно же, без телефона. Мне пришлось опять спуститься в вестибюль и обратиться к осуждающе глядевшей деве за конторкой; дева протянула мне жетоны, указав на будку в уголке. Под ее строгим взглядом я позвонил в «Бо риваж палас» и в результате непростой беседы выяснил, что Козима была права: профессор Басло Криминале там и в самом деле проживал, сняв на несколько дней роскошный номер.

Я опять поднялся, лег на комковатую кровать, задумался. Что честный, хоть и гибкий Басло Криминале мог здесь делать? С Бароло он сбежал в Лозанну. С ним, как я предполагал, была мисс Белли. И, судя по всему, на этот раз он вряд ли просто, по обыкновению своему, рассеянно блуждал по городам и странам. Должно быть, он порвал со своим прошлым, бросил благоверную и собирает западные гонорары, подготавливаясь к новой жизни. И тогда, наверное, он думает, будто никто не знает, где он, и желает сохранить свой сладкий эротический секрет. Следовало действовать с оглядкой. Но ведь я хотел узнать о нем побольше! У меня и так было немало, а теперь я получал, похоже, даже слишком много — не на одну передачу, а на целый телевизионный сериал. Отныне Криминале виделся мне мешаниной путаных историй, избытком знаков — и финансовых, и политических, и исторических, и сексуальных, клубком неясностей и тайн. Я вдруг увидел, что не только прошлое его было по-восточно-европейски странным и мудреным, но и нынешняя его жизнь не была ясней. Что привело его в Лозанну? Совсем не обязательно аферы: деньги и комфорт, мисс Белли и начало новой жизни — вроде бы достаточный ответ. И ежели Лавинии нужны жизнь и любовные истории, она их обязательно получит. Я сделал кое-какие записи в блокноте и пошел вниз к Илдико.

Она уже освоила пристроенную застекленную верандочку и в свитере, гласившем « Я люблюЛозанну », попивала кофе. Сев с ней рядом, я почувствовал, что ее замечательный венгерский темперамент явно не остыл. На озеро спускался ранний полумрак, и хотя воздух был прохладным, панорама открывалась славная. Вдоль аккуратной набережной загорались фонари, на дальнем берегу мерцали огоньки Эвиана, живописно отражаясь в озере; по парку, что раскинулся напротив пирса, шастали любители скейтборда; более крутая ночная жизнь только начиналась. Это был, конечно, фешенебельный район, где собиралась вечерами золотая молодежь Лозанны. Загорелые парниши и девицы как с картинки выходили на прогулку, и набережная становилась местным вариантом итальянских корсо. Гоняя на своих «ауди-куаттро», «порше», заказных «рейндж-роверах» и скоростных велосипедах «БМВ», они перекликались меж собой и с наиболее привлекательными экземплярами прохожих.