Банана Ёсимото - Она

Я помню, что несколько раз она ходила на встречу с этим довольно пожилым мужчиной, которого впору было назвать де­душкой. Она подыскивала отговорки, мол, что это ее давнишний друг, оказавший ей большую услугу, и поэтому она идет с ним увидеться. Но теперь я понимаю, что для этих двоих, похоже, это отнюдь не было развлечением. В жизни обоих все еще оста­валось послевкусие, присущее парам, меж­ду которыми была длительная роковая связь. И он, сопротивляясь маминой неис­товой силе, в глубине души знал, что на­всегда очарован ею.

Мама рассказывала: “Так как мы близ­нецы, посмотрев друг на друга, мы осознавали, о чем каждая из нас думала и как се­бя чувствовала. После того, что случилось, мы не могли говорить, а только все время лежали и, мучаясь даже от пребывания на солнце, совершали прогулки в креслах-ка­талках. Однако стоило нам заглянуть в гла­за друг другу, как мы ощущали, что в них рождается призыв «Давай жить!».

В то время Ацуко была умопомрачитель­но красива и невероятно сильна. Я изо всех сил тянулась за ней, но что бы ни делала, не могла стать такой же сильной”.

Когда я рассказала Сёити об этом, он прослезился.

— Почему же мама так много скрыла от меня?

Я объяснила. В тот период мамино безу­мие вместе с комплексами перед тетей окончательно глубоко укоренились в ней. Что же касается тети, то она была более спокойной и благоразумной и, наделенная от природы теми же силами и энергией, что и мама, смогла сделать выбор в пользу то­го, чтобы жить, не развивая и не взращи­вая их в себе.

— Дядя ведь тоже не знал об этом, не так ли? Я думаю, что ее молчание являлось проявлением любви. Ей было не все равно, что станет с вами, расскажи она об этом. Она предпочла забыть обо всем, порвать с прошлым и тем самым, по-моему, выбрала жизнь с вами.

— Если так, то почему же она так беспо­коилась о тебе? Почему на долгие годы за­была, а вдруг перед смертью неожиданно вспомнила о твоем существовании? — спросил Сёити.

— Я думаю, вероятно, она что-то слы­шала о том, что есть несколько видов тай­ных методик, действенных только непо­средственно в момент смерти, и поэтому решила их испробовать, — предположила я. — Однако так странно это все...

Я снова начала вспоминать какие-то важные моменты, но в голове моей пута­лись разные мысли, все окончательно смешалось, и в итоге с языка слетели совер­шенно иные слова:

— А что, если тетя через меня пытается еще раз отслужить панихиду по маминой душе и достичь примирения?

— Да нет, думаю, это вряд ли. Мама не из тех, кто прибегал ко лжи. Она ведь ска­зала только, что хочет спасти тебя. А о тво­ей маме она и словом не обмолвилась. По­этому я и разыскал тебя.

— Что ж, значит, попробую еще немно­го поразмышлять, — сказала я.

— А мне что следует делать? — спросил Сёити.

— Нужно разобраться, каким образом тетя собиралась мне помочь.

— А что это за тайные методики, о которых ты упомянула? — поинтересовался Сёити.

— Я слышала только истории о том, что именно в момент своей смерти, когда пре­

бываешь в призрачном мире, который связывает реальную и загробную жизни, мож­но встретиться с теми, кого хочешь уви­деть. Мне самой не приходилось этого делать, так что я плохо себе представляю, как это. Знаю только понаслышке. Просто не было необходимости в этом разбирать­ся. Я совершенно не верю в подобные вещи и никогда этим не интересовалась, — за­смеялась я.

— Мне кажется, что знать такое пусть даже понаслышке — это круто. Просто фан­тастика какая-то, — сказал Сёити.

— Я тоже так думаю. Однако из-за этой мистики умерло немало людей. Сколько их специально едет в такие школы, где изуча­ют подобные фантастические вещи, а потом привозит свои знания в Японию, передает их следующему поколению и, целиком по­святив себя этому, умирает. Включая и мою маму. Как глупо, не так ли? — констатиро­вала я. — В любом деле важно, без сомне­ния, знать меру и не переусердствовать.

— Что, если попробовать наведаться в твой родной дом? — предложил Сёити.

— У меня мороз по коже от одной толь­ко мысли об этом, — призналась я.

— Там ведь наверняка что-то осталось, да? Может, стоит провести там что-то вроде обряда очищения. Досадно, но я способен придумать только это, — с серьезным ви­дом сказал Сёити.

Мне стало немного жаль его, человека, о котором я ничего не знала. Если это его успокоит, я готова прямо сейчас отправить­ся в тот дом. Почему бы и нет? К тому же уже прошло так много времени...

— История повторилась. Словно это какое-то проклятие. Наверное, в мамином

случае это было наказание того духа, вызванного бабушкой. Потому что именно во время спиритического сеанса моя мама точно так же в самом конце потерпела не­удачу, и все пошло не так. Хотя я думаю, что именно мамины мысли и убеждения привели к этому.

— Это тот случай, когда не стало твоих родителей, да? — уточнил Сёити.

— Да. Как бы далек от всего случивше­гося ты ни был, но думаю, тебе это, конеч­но, известно...

Во время спиритического сеанса моя мама помешалась рассудком, так как ею, как говорили, овладел злой дух, и она уби­ла папу, зарезав ножом.

Двое из трех присутствующих — мой дя­дя и его жена — тут же выбежали из комна­ты и стали звать на помощь. Я слышала, что прислуга разбежалась в том, в чем была. Однако еще одна участница сеанса, видимо, была хорошей женщиной. Она пы­талась схватить маму, чтобы помешать ей убить папу, и нож задел ее шею. К счастью, ранение оказалось легким, но ей, похоже, пришлось тяжело, так как это был ужасный шок для ее психики. Что с ней случилось дальше, я не знаю.

А потом мама перерезала горло себе и умерла.

Я, конечно, в отличие от сестер-близня­шек не видела происходящего своими глазами. Я пряталась в своей комнате, но по­следствия шока были такими же, и у меня практически нет воспоминаний о том, что было со мной какое-то время после этого.

Возможно, история опять повторилась, и я, скорее всего, тоже угодила в ту са­мую клинику и принимала очень много ле­карств, поэтому ничего не помню.

Естественно, нашлись люди, которые говорили, что этот случай — следствие про­клятия, навлеченного бабушкой, но мне было наплевать на это.

Как бы там ни было, когда я снова верну­лась к жизни, семья Конамия и оставшиеся в ту ночь в живых дядя и его жена начисто прибрали все к рукам. Оставив меня, они присвоили и магазины, и все права, и дом — в общем, абсолютно все. Не очень хочется ворошить все это в памяти, но я думаю, что и директору клиники что-то перепало, что­бы держал язык за зубами.

В любом случае у меня почти ничего не оказалось, и идти мне было некуда. Скорее в виде оправдания мне выплатили неболь­шую долю наследства, все родственники от меня отвернулись и практически разорва­ли со мной всяческие отношения. Дедушки уже не было в живых, и никого из близких у меня не осталось. Я думаю, родственники не хотели забирать меня к себе, и кому бы я ни позвонила, все то и дело притворялись, что их нет дома. Как ни в чем не бывало я отправилась к дяде, но там меня ждал от ворот поворот. Хотя я не была настолько сумасшедшей, меня предпочли, наверное, поместить в ту клинику или какую-либо другую больницу, так как никто не хотел иметь дело со мной и моими проблемами.