Банана Ёсимото - Она

— Как раз тогда и нужно было прийти к нам. И не важно, что прошло уже много времени с тех пор, как наши семьи рассо­рились, ведь у мамы и мысли не было раз­рывать отношения с тобой. Однако все это так несправедливо. А что, если сейчас на­нять адвоката и попробовать хоть что-то вернуть? Несмотря на то что ты была ре­бенком, ты наверняка имела права на го­раздо большее, не так ли? С этим я тебе по­могу, — предложил Сёити.

— Спасибо, не нужно. Думаю, я тогда, вероятно, хотела уехать куда-нибудь по­дальше. Возможно, поэтому и не стала об­ращаться к тете. Нашелся человек, кото­рый удочерил меня. И мне гораздо больше по душе та жизнь, которую я создала после всего случившегося. Не хочу теперь касать­ся прошлого. Если ты не против, я могла бы устроиться в твою компанию, в бухгалте­рию или еще куда-нибудь. Для меня это было бы намного лучше. К тому же, хоть ты и предлагаешь мне сейчас вернуть тот жут­кий дом, мне он уже совершенно не ну­жен, — улыбаясь, заверила я. Мне было очень приятно то, насколько серьезно Сёи­ти относился к этой беседе.

— Все-таки хорошо, что ты оказалась человеком, который способен сам строить свою судьбу, — сказал Сёити. — В против­ном случае было бы очень печально.

— Ничего подобного. Мне вполне доста­точно того, что я родилась такой, какая я есть, что чувствую и мыслю по-своему. Так что грустить мне не о чем.

Тут мы оба снова замолчали. Мы пили остывший, но ставший при этом более сладким кофе и смотрели в окно. Солнеч­ный свет, исчерченный ветвями деревьев, танцевал, образуя красивый узор.

Я внимательно взглянула на этот мир, созданный только нами двумя, и у меня воз­никло такое чувство, словно вернулось дет­ство. Будучи детьми близнецов, пережив­ших определенный период своей жизни и поддерживавших друг друга, мы, в сущно­сти, должны были проникнуться соответ­ственной взаимосвязью. Однако то, что я ощутила в тот день нашего детства, не было заблуждением. Наши пути разошлись с са­мого начала. И у меня нет ничего из того, что имеет он.

Но иногда я думаю, что если до восемна­дцати лет я жила бы под покровительством, семьи... Исчезло ли тогда бы это мое одино­чество? Очевидно, нет.

Что касается моего одиночества, оно следствие утраты, и я думаю, что в этом на­верняка схожи все судьбы. Нет человека, который смог бы прожить без потерь.

В тетиной жизни, наверное, было то же самое. Сколько бы она ни совершенство­вала, ни обустраивала свой мир, однажды утраченное не возвращалось. Тем не менее тетя категорично считала, что лучше по­немногу развиваться и идти вперед, чем не делать ничего. Мне достаточно было просто находиться рядом с Сёити, чтобы через не­го понять и почувствовать тетину фило­софию.

— Куда поедем? Что будем делать? — спросил Сёити.

— Так и быть, давай поедем в дом, где я жила. Попробуем туда наведаться, — пред­ложила я.

Неожиданно для самой себя на глаза на­вернулись слезы.

Сёити смотрел на меня в упор, ничего не говоря, не пытаясь успокоить. Просто вни­мательно вглядывался, как по-настоящему близкий и добрый человек. Не отводя глаз.

— Я... если, конечно, ты не против, хо­тел бы съездить в ту самую клинику, где ле­жала матушка, — произнес он.

— Пощади, только не сегодня, пожалуй­ста, — попросила я.

— Да ладно, какие проблемы? Ты же всегда свободна, — настаивал Сёити.

— “Всегда свободна” — это звучит как-то печально, — засмеялась я.

— Интересно, а директор клиники все тот же, кто был любовником тети? Может, все поменялось за это время? — поинтере­совался Сёити.

— Да, он ведь уже совсем в годах, кто знает, занимает ли он по-прежнему свою должность или нет. Думаю, других измене­ний быть не должно. Клиника размещает­ся в отреставрированном, отдельно стоя­щем здании в жилом микрорайоне Сёто.

— Надо же, и жители ближайших домов в округе не были против, да? Что в таком месте сделали клинику, — удивился Сёити.

— Так ведь это совершенно обособлен­ное строение в самом центре огромной тер­ритории. Какие бы странные люди там ни размещались, жителям в округе они не до­ставляют никаких хлопот. Более того, я ду­маю, все люди, кроме ближайших жителей, считают, что это какой-то парк с посольст­вом. Там, по-моему, не может содержаться много пациентов, — ответила я.

— Да, у богачей много лазеек, — сказал Сёити. — Не зря же говорят, что деньги ре­шают все. Наверное, в какой-то степени это правда.

— Так хотела думать моя мама. Ее все­гда тянуло исключительно к деньгам, и за­муж она вышла за богатого предприни­мателя, и жила в особняке, и в действитель­ности, похоже, для нее не существовало неразрешимых задач. А в конце концов она просто лишилась жизни, — улыбнулась я. Мне только и оставалось, что улыбаться.

— Итак, где-нибудь через часик давай выдвигаться, — предложил Сёити.

— Уже?! — изумилась я. — Раз уж я спе­циально сюда приехала, так хотела сходить в онсэн... Сё-тян, а ты вообще где планиру­ешь остановиться в Токио?

— У тебя, — ответил он.

— О чем ты говоришь? Не шути так, — попросила я.

— Я ведь собираюсь протянуть руку по­мощи своей кузине. А здесь не справиться, если не обладать должной смелостью, так что все нормально, —успокоил Сёити.

— Да дело ведь не в этом. Почему я должна вместе с тобой жить в тесноте? — возмутилась я.

— Хорошо, тогда я сниму номер в оте­ле, — сказал Сёити.

— Это другое дело. И мне тоже сними. Так будет веселее. Как будто у нас летние каникулы! — загорелась я.

— Сейчас не лето. За окном осень, и зи­ма уже на носу, — засмеялся Сёити. — А, я понял. Тебе наскучило жить в Токио. Захо­телось с кем-нибудь развлечься, да?

— Ага, я ведь обычно обитаю в Италии, и когда приезжаю в Японию, чувствую се­бя Урасимой Таро [5] Герой японской сказки, вернувшийся после долгого отсутствия и не нашедший ни родного дома, ни близких , — улыбнулась я. — К тому же, раз уж мы собираемся посетить столь жуткие места, нам просто необходи­ма хоть какая-нибудь отдушина. Так что сними по возможности просторный и хо­роший номер. И пусть это будет новый отель, ладно?

— Ты как ребенок, — заметил Сёити.

— Ничего не поделаешь. Слишком уж быстро мне пришлось повзрослеть. Так мо­гу я хоть сейчас вести себя как маленькая?

Мои воспоминания о том периоде жизни были фрагментарными и неточными. Веро­ятно, выйдя из больницы, я была внезапно выброшена во взрослую жизнь и должна была самостоятельно шаг за шагом идти вперед, решая свои проблемы. У меня не было дома, а с ненавистными родственниками я контактировала всего несколько раз по поводу наследства. Бедные дядя и его же­на хоть и остались в живых, были очень на­пуганы и, боясь, что уже никогда в жизни не оправятся от шока, окончательно потеряли веру в себя. Думаю, потому и я начисто утратила ощущение, что могу на них по­ложиться. То, что они ослабели, пожалуй, вполне естественно, так как мама, которой они так верили, с которой жили под одной крышей и вместе вели бизнес, сошла с ума. Изначально это были сильные люди с твер­дыми жизненными принципами, но мами­ны деньги сбили их с правильного пути.