Игорь Ефимов - Архивы Страшного суда

Русский. Лет под шестьдесят. Попал на Запад совсем юнцом — из немецкого плена в конце Большой войны. Хватило ума не рваться назад, из гитлеровских лагерей в сталинские. Пускался в какой-то полузаконный бизнес, но не попался, сколотил небольшой капиталец, купил участок земли под Парижем — тогда еще задешево. Завел парниковое хозяйство — овощи, ягоды, цветы. То ли после этого, то ли еще до — принял сан православного священника. Но вскоре за еретические проповеди был сана лишен и стал сектантом. Бабушка Джерри была родом из Винницы и накануне поездки внука подсказала ему это трудное слово: «поп-расстрига». Хотя и не советовала использовать его в разговоре. Итак, поп-расстрига выстроил на своем участке часовенку и в свободное от огородничества время продолжал смущать православные души. Женился. Попадья (другое трудное слово) оказалась весьма хваткой хозяйкой, так что отец Аверьян (так звали еретика) получил еще больше досуга для проповедничества. Главная идея: воскрешение по Божьему наказу и с Божьей помощью сынами — умерших отцов. Или предков — потомками. Паства у него была небольшая, но преданная, приезжали и парижане, и русские из других городов.

Потом разразился скандал. Муниципалитет Парижа решил строить больницу. Часовня и дом попадали в черту застройки. Отцу Аверьяну предложили дом и участок в другом пригороде — со значительными улучшениями. Плюс покрытие расходов на переезд. Он отказался. Муниципалитет передал дело в суд, выиграл и прислал полицейских с приказом о выселении. Отец Аверьян забаррикадировал двери и окна, вылез на крышу и стал красить ее в зеленый цвет с такой энергией и размахом, что большая часть краски почему-то не попадала на кровельное железо, а разлеталась на осаждавших. («Но вы не можете запретить человеку красить крышу своего дома, — говорил впоследствии на суде адвокат, — в тот момент и в той манере, какие он сочтет для себя наиболее удобными».) Пятнистые, ставшие похожими на командос полицейские штурмом взяли Аверьянову дом-крепость и в пятнистой, оставлявшей зеленые потеки машине увезли его в тюрьму.

В тот же день энергичная попадья обзвонила все газеты, и, как ни странно, история показалась лакомым куском для самых разных политических групп. Консерваторы увидели в ней нарушение священного права собственности. Левые — самоуправство и жестокость полиции. Либералы — ущемление прав национальных меньшинств. Клерикалы — покушение на свободу вероисповедания. Поднялся невероятный шум. О больных, ждущих своей очереди на место в больнице, никто не вспоминал. Фотография отца Аверьяна с Библией в одной руке и корзиной огурцов в другой мелькала на экранах миллионов телевизоров. После двух недель борьбы муниципалитет вынужден был отступить. Строительство больницы начали где-то в другом месте.

Вся эта десятилетней давности шумиха была кем-то разнюхана, восстановлена, превращена в несколько страниц аккуратной машинописи и вручена Джерри Ньюдрайву на 28-м этаже главного здания правления гигантской корпорации Ай-Си-Ди, куда он был вызван для личной встречи с членом совета директоров — управляющим зарубежными отделениями. И в дополнение к рапорту, совершенно конфиденциально, у окна, за которым туманный Гудзон далеко внизу с трудом протискивался между опорами моста Джорджа Вашингтона, ему было объявлено, что в будущем году в полумиле от участка попа-огородника начнется строительство шоссе, что тем самым эти несколько акров пригодной для застройки земли (муниципалитет выбирал со знанием дела) превращаются в идеальное место для давно запланированного сборочного завода Ай-Си-Ди под Парижем, что прилегающие участки уже скуплены через подставных лиц, но без аверьяновского клочка сделка не имеет смысла, потому что, как в узких Фермопилах («Вы слышали о Фермопилах, мистер Ньюдрайв?» — «Сэр, я прорывался через них много раз, туда и обратно, ха-ха»), между ручьем в овраге и старинным монастырем («Вы же знаете, в Европе скорее вернутся к пахоте на лошадях, чем дадут снести какую-нибудь архаичную развалину») часовенка с православным крестом перекрывает единственный возможный выезд к будущему шоссе и что это даже трудно вообразить, как далеко вверх может шагнуть доверенный представитель Ай-Си-Ди, который сумеет обойти старого фанатика («Да, похоже, что деньгами его не соблазнить, попытки делались») и вырвать для компании эту жалкую полоску земли, преградившую путь к новым миллиардам.

Джерри хотелось верить, что он был выбран не только за знание русского и французского. И не за то, что бабушка из Винницы делала его как бы отчасти европейцем. Он надеялся, что его стиль , его особый подход был наконец замечен и оценен наверху. Несколько раз уже удавалось ему прорваться через довольно узкие торгово-финансовые «фермопильчики» там, где другим коммивояжерам оказалось не под силу.

Правда, сам он не очень распространялся о своих приемах, чувствуя в них некоторые сомнительные оттенки. Ибо оригинальность их состояла в том, что, раскрывая перед очередным клиентом каталоги, он начинал говорить о продукции Ай-Си-Ди как бы с едва сдерживаемым презрением и брезгливостью. («Вам понравилась эта модель? Сэр, не хочу вас обманывать — это один из наших главных позоров. Полное фиаско. Но это строго между нами. Как можно сбывать покупателям подобную труху — ума не приложу. Только вы уж не выдавайте меня. По правде сказать, если вам нужна аппаратура этого типа, взгляните на страницу тридцать семь. Тоже не блеск, но по крайней мере будет работать. И цена процентов на тридцать пониже того, что есть сейчас на рынке».) После подобного самообливания помоями клиент располагался таким доверием, что через полчаса удавалось сбывать самые залежалые и неходовые приборы.

Время от времени Джерри использовал и другие приемы, дозировал их в разных комбинациях. Главное же — у него были идеи . И был индивидуальный подход. Поэтому и сейчас, кося глазом в карту, выбираясь из переплетения деревенских дорог, проезжая мимо монастырской стены, ветхие камни которой, казалось, удерживались друг на друге только цепкими сетями облепившего ее плюща, сворачивая на подмерзший гравий въезда, поднимавшегося наверх, к домику с зеленой крышей и с пристроенной сбоку часовней, он не столько планировал заранее предстоящую атаку, сколько подтягивал резервы своих идей, выстраивая их в боевой готовности, чтобы затем, следуя вспышке вдохновения (вдохновение-то и было главным ключом к загадке его побед), выбрать наиболее подходящую, безотказную. И тогда — десант, высадка с моря и с воздуха, ракеты «земля-земля», «воздух-земля», «море-земля»! Чья земля? Наша земля! Всесильной Ай-Си-Ди! И новый сборочный завод на ней! И кто в нем директором? Как знать, как знать…