Генри Саттон - Бесстыдница

Вот о чем думала Мерри, сидя рядом с Фредди на катере, пересекающем гавань. И еще, закусив губу, вспоминала про Карреру рядом с шикарной разряженной дамой…

Мысли Мерри перескочили на Мередита. Она вспомнила, что рассказал ей Гринделл по поводу смерти Карлотты. Мерри ужаснулась: если она сама настолько вышла из себя, увидев Карреру в обществе незнакомой женщины, то каково же было Карлотте, законной жене Мередита, вдруг застать его с Джослин!

Странный это был прием. Несмотря на огромное количество приглашенных, гости нигде не толпились; многочисленные комнаты и залы гигантского палаццо эпохи Возрождения могли вместить, казалось, любое количество желающих. Мерри не провела еще и двух минут внутри, как уже поняла, что прием будет очень скучный, и решила при первой же возможности улизнуть.

Однако это показалось Мерри настолько обидным и несправедливым, что она решила хоть оставшееся время провести повеселее. И не думать о Каррере. Мерри украдкой, стараясь не привлекать к себе внимания, выпила один за другим несколько мартини. И чуть позже, кокетничая сразу с двумя стройными итальянцами, Гвидо и Марко — фамилии она даже не попыталась запомнить, — продолжала пить коктейли, все это время не переставая думать о том, что неплохо бы уединиться в какой-нибудь спальне с норковой шубой на полу. Не то, чтобы ей так уж хотелось отдаться Гвидо или Марко, нет — она пыталась только досадить своему отцу и Каррере, всем, кто так испортил ей настроение.

Мерри еще так и не решила, что ей делать, как вдруг заметила, что отец пьет больше шампанского, чем обычно. Она не знала, что Гринделл уже успел переговорить с Мередитом возле бара. Не знала и того, что в ответ на вопрос Мередита, зачем Гринделл рассказал Мерри про причину самоубийства Карлотты, Гринделл признался, что попал впросак, неверно истолковав слова Мерри о Джослин.

— Я же не знал о том, что случилось у вас с Джослин во время вашего первого брака, — оправдывался Фредди.

— Не вижу, что это меняет. Вы же не считаете, что я должен перед вами отчитываться?

— Нет, конечно. Просто случилась ошибка. Я прошу у вас прощения.

— Этого мало, Гринделл. Мне этого недостаточно. Я мог бы с вами разделаться. Пустить вас по миру. Молите Бога, чтобы я решил, что не стоит с вами связываться.

— Спасибо большое.

— Не за что.

Мередит отвернулся от стойки бара, прихватив с собой очередной бокал шампанского, и возвратился в огромный зал, где Нони кружилась в объятиях какого-то незнакомого мужчины перед сценой, на которой духовой оркестр исполнял незатейливые мелодии современных шлягеров, почти неотличимые друг от друга.

Мерри лишь вполуха внимала комплиментам Гвидо. Или Марко? Ее беспокоили мысли об отце — что случилось, почему он столько пьет? Не в Нони ли причина? Но тут к ней подошел Гринделл и сказал, что должен уйти.

— У меня жуткие рези в желудке, — признался он. — Я проглотил все таблетки, но лучше не стало. Вернусь в гостиницу и полежу. Извините меня, пожалуйста.

— Может быть, мне поехать с вами?

— Нет, со мной все будет в порядке, спасибо.

— Вы уверены?..

— Да, все нормально. Но вот могу ли я оставить вас?

— Гвидо и Марко позаботятся, чтобы со мной ничего не случилось. К тому же мой отец здесь. Все будет в порядке, не беспокойтесь.

Фредди поблагодарил ее, послал воздушный поцелуй и вышел к причалу. Сев в катер-такси, он попросил доставить себя не в гостиницу, а в больницу. Он лежал, скорчившись, на деревянном сиденье, закусив губу от нестерпимой боли, полыхавшей внутри огненным жаром.

Оставшись без Гринделла, Мерри продолжала думать об отце. Очень уж ей непривычно было видеть Мередита подвыпившим. Он слегка покачивался, да и язык немного заплетался. В конце концов, Мерри решила, что причина, конечно, только в Нони, а Нони ее мало волновала. Однако пить она пока прекратила, решив понаблюдать за отцом. Мерри его поведение показалось довольно занятным, тем более что она и сама уже выпила вполне достаточно.

Ни Гвидо, ни Марко, похоже, не слишком огорчились, заметив, что Мерри почти перестала обращать на них внимание. А вот за ее отцом, который уже смеялся слишком громко и звонко, привлекая к себе удивленные взгляды, понаблюдать и впрямь стоило. Мерри и самой казалось странным, что она может вот так спокойно и бесстрастно наблюдать за ним со стороны. Впрочем, не совсем спокойно и бесстрастно. Все же она пребывала в недоумении. Какой такой фортель могла выкинуть Нони, что Мередит сорвался?

И вот тут-то это и случилось. Без всякой связи с чем-либо, ничем не спровоцированное дурацкое совпадение. Но только ли совпадение? Можно ли назвать случайным лесной пожар, вспыхнувший из-за того, что кто-то обронил непогасшую спичку? Нет, чтобы начался пожар, должны совпасть несколько условий: горящая спичка, сухая погода, сухие ветки или иссушенная палящим солнцем трава… Словом, все должно быть готово для того, чтобы к го-то бросил спичку…

Какая-то пустоголовая старлетка, юная итальянка, клюнувшая на подначку, которая переросла в пари (всего-то на пятьдесят тысяч лир, как выяснилось впоследствии), вдруг принялась скидывать с себя одежду. Оркестранты даже не сбились. Но разговоры внезапно стихли. Тогда Барбара Форд, устроившая на своем веку не одну дюжину пышных приемов, поняла, что судьба вечера висит на волоске. Такие выходки либо безнадежно гробят праздник, либо, напротив, украшают его. Барбара Форд была полна решимости не допустить того, чтобы ее замечательный прием сорвался из-за столь бесстыдного стриптиза бесшабашной и развязной, но, как оказалось, прехорошенькой девицы. Фокус состоял в том, чтобы извлечь из ее выходки пользу. И Барбару Форд осенило!

— Милочка, — приветливо обратилась она к голой девице, — наденьте на себя хоть что-нибудь. Например, вот это.

И она протянула актрисочке маску одного из персонажей commedia dell' arta. Коллекция этих масок оценивалась не в одну тысячу долларов, но что такое деньги по сравнению с загубленным приемом? Плохо соображая, девица послушно надела маску Коломбины.

— Какая блестящая идея!

— Гениально!

— Божественная выдумка!

— Ой, как клёво!

Но вовсе не эти реплики вознаградили Барбару Форд. Комплименты ласкают слух, но немного стоят. Как, например, деньги некоторых латиноамериканских стран, в которых у Барбары имелись капиталовложения. Польстило же ей то, что ее затею быстро подхватили другие… Две женщины переглянулись, взяли себе по маске и покинули зал, чтобы раздеться. Минуту спустя обе вернулись — в чем мать родила! Но в масках. И трудно было догадаться, какая из них где.

И грянуло веселье! Один за другим гости подходили к стенам, снимали маски и ненадолго покидали танцевальный зал, чтобы вернуться в маске Пьеро, Арлекина, Бригеллы, Пульчинеллы, Пьеретты или Коломбины. То, что некоторые из гостей стеснялись снять одежду или, напротив, боялись уйти хоть на минутку, чтобы не пропустить самого интересного, только добавляло пикантности. Ничто так не подчеркивает наготу, как присутствие нескольких человек в вечерних костюмах.