Ален Роб-Грийе - Проект революции в Нью-Йорке

— Потому что Фрэнк приказал следить за тобой, а он не хочет шпионить.

— Славный парень! Что же такого я натворил?

— Ты вроде бы прячешь у себя кого-то… Из тех, кого уже давно было приказано ликвидировать.

— Вон оно что.

— Я ему сказала, что все это бредни.

— Еще раз спасибо. А что ты на самом деле об этом думаешь?

Она отвечает не сразу: притворяется, что увидела еще одну пачку, засыпанную палыми листьями. Затем поднимает голову и, словно бы случайно, смотрит мне прямо в глаза с какой-то явной дерзостью. Полагаю, я уже упоминал, что губы у нее пухлые, хорошо очерченные, блестящие, всегда как бы чуть влажные; а лицо ее в темноте ночи походит на теплое молоко. Хотелось бы мне узнать наверняка, сколько пуэрториканской крови течет в жилах этой красивой твари.

— Ну, я думаю, — произносит она чересчур медленно, — что это действительно бредни.

Когда она говорит, рот ее словно колышется в полусумраке глубоководья: она похожа на рыбу, чьи дряблые замысловатые складки без конца меняют форму, никогда не теряя, однако, своей прекрасной симметрии наподобие чернильного пятна, раздавленного в сложенном пополам листке бумаги.

— Чудесно, — говорю я, — но лучше бы ты занималась своими делами.

Я тут же пожалел об этой лишней фразе. Ведь мне показалось, будто в ее больших зеленых глазах сверкнул огонек ненависти и злобы. Разумеется, это всего лишь игра воображения: в этих кустах так темно, что нельзя было бы различить даже цвет глаз, если бы я не знал его прежде.

ДР выпрямляется гибким движением уверенного в себе хищника, расправляя плечи и выгибая грудь так медленно, словно ее показывают в рапидной съемке. Она отходит: ее голая шея, белая и округлая, сверкает, словно лезвие ножа, в резком свете фонаря.

Я говорю, желая загладить неловкость:

— А что с тем типом по объявлению, все нормально идет?

— Все как надо, — отвечает она, — спасибо.

— Ты еще раз пойдешь туда?

— Да, сегодня ночью. Но ты лучше бы занимался своими делами.

Глядя, как она небрежно вышагивает к машине, я подумал, что она и в самом деле хорошо сложена, раз позволяет себе носить такие облегающие брюки и свитер. Одновременно мне пришла в голову мысль, что эта прекрасная белая плоть просто создана для того, чтобы насладиться зрелищем красивой казни.

Поднимаясь, я ощутил сильную боль в коленях, затекших от того, что мне слишком долго пришлось держать ноги в полусогнутом положении. Пока суставы мои обретали прежнюю подвижность, я дважды или трижды потер руки, чтобы стряхнуть крохотные кусочки земли и сухие травинки, прилипшие к пальцам и ладоням.

Именно с того вечера мы утеряли с ней всякий контакт. Я узнал об ее исчезновении на следующий день, придя в контору, причем сам тоже не виделся с ней после дела с сигаретами. Мы ни о чем не договаривались перед тем, как разойтись; задание было выполнено полностью; число пачек соответствовало экспедиционному листу. ДР лично перегнала Бьюик в гараж: ночной сторож зафиксировал ее прибытие в условленный час. Она тут же уехала на собственной машине домой, чтобы переодеться: приняла душ, вымыла волосы, намазалась душистым кремом и сделала тщательный макияж; потом стала гладить зеленое шелковое платье, в котором, как уже говорилось, должна была выйти вечером. Из украшений она надела только золотую цепочку с небольшим крестиком.

— А как вел себя при расставании с ней Бен Саид?

— Не помню, чтобы он уделил ей какое-то особое внимание. Что до меня, то я с головой ушел в подсчет я проверку найденных нами блоков. Когда Бьюик тронулся с места, Бен Саид пробурчал на прощание несколько слов и, кажется, иронически помянул большой пожар, бушевавший вдали, в районе Гарлема. Затем он исчез за деревьями, очевидно, намереваясь, пройти через парк в сторону Колумбийского университета, Я же, как обычно, направился в метро, чтобы вернуться домой. Там меня ждала Лора, сильно встревоженная моим опозданием. Я в самых общих чертах объяснил ей причину этого, но, чтобы не нервировать ее еще больше напоминанием о прошлом, не упомянул об исчезновении ДР; я уже рассказывал об этом сознательном умолчании, как, впрочем, и обо всем остальном вечере.

— Хорошо… Гараж, о котором вы говорите, находится в нижней части Манхэттена, ближе к выходу из туннеля; а квартира ДР — на Сто двадцать третьей улице, не так ли?

— Да, вы правы.

— Как по-вашему, сколько времени ей понадобилось, чтобы добраться от Централ-Парка до туннеля, а затем возвратиться в противоположном направлении до Гарлема?

— Было поздно, все пробки на улицах уже рассосались…

— Откуда это вам известно, если вы возвращались домой на метро?

— Я сел на станции Мэдисон.

— Не самый лучший для вас путь.

— Не так уж и далеко, а пересадка значительно удобнее.

— Каким образом вы узнали обо всех этих подробностях: душистом креме, душе, зеленом платье, если вы, как утверждаете, больше не виделись с ней?

— Именно так она должна готовиться при подобных обстоятельствах. Все это записано на ее перфорированной программе, которая хранится в картотеке.

— Там упоминается даже небольшой золотой крестик?

— Разумеется.

— Ну, а история с глажкой? Об этом кто мог вам рассказать?

— На прощание она сказала нам: „Я тороплюсь, мне надо еще погладить платье!“

— Однако вы только что указали в рапорте, что ни о чем больше с ней не говорили после ссоры у кустов аукубы. Возможно, о платье она сказала не вам, а Бен Саиду?

— Да, пожалуй.

— Значит, Бен Саид мог бы подтвердить, что она собиралась гладить платье?

— Нет, не думаю. Скорее всего, он этого не услышал. Я уже указывал вам, что он в тот момент даже не смотрел на нее. Впрочем, она и сказала об этом немного раньше, еще до нашего разговора… Вы употребили слово „ссора“; не могу согласиться, это явное преувеличение: мы просто перекинулись парой слов во время работы, без всякой задней мысли.

— Последний вопрос: вы говорите, что не сказали девушке, которую называете своей сестрой, об исчезновении ДР в тот вечер. Как это может быть, если вы тогда сами не знали, что она исчезла? Фактически, о подобных вещах еще не могло быть речи.

— Верно, об этом я не подумал. Стало быть, только на следующий день я решил утаить все детали, имеющие отношение к исчезновению.

— Итак, если ваши предположения подтвердятся, Джоан в этот момент находится по-прежнему у себя и спокойно гладит платье, одновременно посматривая на экран телевизора. Поскольку в комнате слишком жарко, она, выйдя из ванной, не стала надевать пеньюар или какой-нибудь другой халатик, а только натянула черные чулки с узкой лентой из розовых кружев в качестве подвязки, стягивающей верхнюю часть бедра. На ногах у нее зеленые кожаные туфли на высоких каблуках, так что ей остается лишь надеть платье сразу по окончании работы, которую она выполняет с большим тщанием; иными словами, в данный момент наряд ее состоит из одного маленького золотого крестика.