Дан Маркович - Паоло и Рем

* * *

Рем лег, покрылся тяжелым одеялом, а кота не было. Это странно, давно он так не опаздывал. Кот жил с ним двенадцать лет, спал в ногах, на одеяле. Когда он был маленьким, то забирался на грудь, сопел и царапал край одеяла, чтобы Рем прикрыл его, - весь под одеялом, только голова выглядывает, он смотрел в подбородок Рему и был доволен. Позже он перестал добиваться, чтобы его покрыли, а потом и вовсе не спал на груди, потому что среди ночи раз или два уходил, и не любил сообщать об этом, он всегда был, и будет, а если на время исчез, значит нужно... Легкой тенью он возвращался, и Рем слышал, как он довольно облизывается и трет лапами за ушами. Мышей было много в старом доме, кот охотился... А сегодня кота не было и не было.

Рем вспомнил, как он нашел котенка: кто-то пронзительно пищал под крыльцом. Соседний дом далеко, откуда взялся? Может, подбросили? Но к дому никто не приближался уже несколько дней. Тетка Серафима, которая осталась с ним после гибели родителей, была почти глуха, и крик котенка не мешал ей. "Пищит кто-то..." и занимается своими делами. Она хорошая женщина, заботилась о Реме. Двоюродная сестра матери, старше ее лет на двадцать. А родители погибли, да...

* * *

Рем видел этот день с той же отчетливостью, с какой воспринимал тогда.

Ему было семь лет, он играл на лужайке за домом, недалеко от старого сарая, в котором родители разбирали какие-то вещи. Они были молодые люди, ну, тридцать... Волна. Подводное землетрясение, так потом сказали, а они жили в низине, метрах в двухстах от берега. Рем увидел огромную, до неба, серую воду, наверху светлую с густой пеной, внизу - темную, она шла быстро и неумолимо... Она покрыла дом, набросилась на сарай, где были отец и мать, потом схватила Рема и подняла, легко и плавно отнесла вверх по поляне метров на сто, осторожно положила и, захлебнувшись, отступила, оставив за собой мелководье. Он легко встал на ноги, по пояс, потом по колено в холодной грязноватой воде, и увидел, что дом стоит, как стоял, у него фундамент из гранитных глыб, скрепленных раствором, отец с гордостью говорил - "желтки вложены"... а сарай исчез, на его месте куча огромных бревен, торчат во все стороны... Погибли оба, сразу, и Рему не показали их, похоронили. Приехала тетка, она тогда еще ходила прямо, но уже плохо слышала...

* * *

- Пищит и пищит, - она говорит, - второй день пищит кто-то, иди, посмотри...

Рем неделю жил в городе, только вернулся. Он пошел, залез руками под крыльцо, там была щель, сырая земля, пахло прелыми листьями, гнилью, и нащупал теплый комок. Котенку было два-три месяца, разноцветный, шкурка словно из мелких лоскутков, среди них - ярко желтые, теплый цвет, особенно много желтого на брюшке, на носу светлая пепельная полоска, и вторая черная, это придавало его рожице забавное выражение.... глаза яркие, желтые... Остальные пятна коричневые, серые и черные, и вместе с яркими желтыми получилось красиво, очень живописный вид. Потом Рем говорил - ты кот художника... Очень забавный и смешной зверь. Он стал жить в доме. Рем в то время часто гостил у родственников, кот незаметно для него вырос - тощий, с большой головой, длинными острыми ушами. Он не сразу привык к Рему, дикий, прятался куда-то, но когда Рем уезжал, то видел на крыше маленький силуэт кот внимательно наблюдал за ним, не приближаясь.

Потом они подружились, и ночи стали общими, и одеяло... и так было много лет.

* * *

Рем заснул и не слышал, как вернулся кот, потом сквозь сон ощутил знакомую тяжесть на ногах, но почувствовал непривычное. Кот не устраивался, не копал одеяло, прежде чем залечь, как всегда делал, а лежал, не двигаясь. Потом задергался, тяжело упал, скатился вниз, и не пошел, как обычно, слабо цокая когтями, а со странным шумом, будто что-то волочил за собой. Луна освещала двор, прочертила широкую светлую полосу на дощатом полу, и Рем ждал, когда кот появится на ней. И увидел - ползет, волоча задние ноги, в темноту, к двери. Рем вскочил, подошел к коту, тот заворчал и только быстрей пополз в сторону выхода. Дверь вела на двор, летом она была полуоткрыта, некого было бояться в этом пустынном и тихом месте.

Он на ощупь нашел свечу на полке у стены, спички, чиркнул, поднес к свечке, огонек замигал и укрепился, и Рем увидел, что кот лежит на боку, дергаются лапы, в глазах клубится, пробегает туман. Дыхание резко остановилось, потом от быстрого, поверхностного, перешло на тяжелые редкие вздохи. Кот умирал, может, отравился крысиным ядом у соседей, куда часто наведывался, может от старости, ведь ему было за двенадцать... Хотя признаков старости в нем не было, а может Рем привык и не видел, как тот меняется, мы не замечаем это, если человек или зверь все время с нами...

Кот не видел Рема, а Рем смотрел на кота и ничего не чувствовал, ничего. Так всегда было с ним, когда происходило что-то значительное, что меняло жизнь. С котом прошло все его детство. Он знал, что горе еще подступит, но пока ничего с ним не происходило. Помочь коту он не может. Он выпрямился, и негромко позвал - "Пестрый..." Он знал, что кот не услышит, но хотел назвать имя, чтобы самому слышать.

Он все стоял и смотрел на кота.

Пестрый глубоко вздохнул, и замер, только кончики лап долго еще подергивались, будто он бежал, бежал...

Серафима умерла год тому назад, Рему тогда было восемнадцать. Теперь и Пестрый умер.

"Я остался один". Рем подумал это почти бесстрастно, но знал, что потом еще не раз будет корчиться от слез, так с ним всегда было - потом, непонятно когда, нахлынет... как та волна, которая не пожалела отца и мать, а с ним обошлась так нежно - положила и отступила.

* * *

Рем дождался утра, взял старый мешок, завернул холодное отвердевшее тело кота, захватил лопату и пошел по тропинке в сторону соснового леска, который ограничивал их с котом территорию. Кот любил ходить сюда, пусть здесь и лежит.

С каждым шагом идти становилось тяжелей. И он решил поговорить с котом, как будто тот жив, и они, как часто бывало, идут вместе к соснам - кот впереди, подняв хвост, и Рем за ним.

- Теперь ты едешь, лентяй...

Не получилось, голоса ему не хватило, он замолчал, слезы потекли по толстым щекам. В девятнадцать он был толстоват, коренаст, с большой головой, плосковатым лицом, на котором мясистый широкий нос и небольшие пронзительно глядящие глазки

Он дошел до сосенок, выбрал лощинку между деревьями и начал копать. Сначала было трудно, хотя тепло уже, апрель, и почва основательно прогрелась. Мешали корни, Рем старался не повредить их, наконец выкопал яму полметра глубиной, положил в нее тело кота, завернутое в мешковину и стал засыпать, сначала быстро, чтобы не видеть как комья падают, ударяются, а тело вздрагивает, будто живое... потом медленней, и навалив холмик, вытер пот и слезы.