Александр Етоев - Книгоедство

Белобров и Попов хороши на малых дистанциях Первая их печатная книжка «Арап Петра Великого – 2», маленькая повесть с картинками, просто великолепна Потом был пародийный роман «Красный бубен», бесконечная история шайки вампиров, терроризирующих население маленькой тамбовской деревни Читать роман устаешь, после нескольких десятков страниц веселье перерастает в скуку, и я думаю, что редкий читатель добирался до середины его течения

«Уловка водорастов» – возвращение писателей к малой форме, и возвращение удачное Лакированная кобылка кича, умело понукаемая авторами, весело подмигивает читателю то призраком утопленницы Муму, то личиком королевы космического секса Татьяны Николаевны Рукавишниковой, а то и откровенным оскалом какого-нибудь очередного вампира, объявившегося на пляже в Крыму.

Картонные масскультовые сюжеты умело препарируются авторами, и незаметно как-то так получается, что смех переходит в слезы, пародия делается трагедией, а газон с искусственными цветами превращается в настоящий луг И главное – незаметен шов, граница этого превращения

Конечно – это литература, а не подделка, как скажут некоторые А название – ну что же название? Ничем не хуже какого-нибудь «Прощания с телом», «Войны и мира» или «Укуса ангела».

Михаил Ромм о своей работе и жизни сказал так: «Я – человек очень редкой профессии, я – кинорежиссер Профессия эта необыкновенно занимательна. Она очень трудная, но необыкновенно разнообразна и, следовательно, водит человека по очень забавным, странным и необычным тропкам И на этих тропках встречаются забавные и необычные явления. Как бы ни казались эти явления иногда незаметными, маленькими, но в них, как в капле воды, отражается наша жизнь, отражается время».

О хождениях по жизненным тропкам и о необыкновенных встречах, на них случавшихся, и рассказывает эта очень живая книга.

Чтобы дать о ней представление, вкратце перескажу рассказ Ромма о том, как показывали в 1949 году его фильм «Ленин в Октябре» Были юбилейные ленинские дни, и в Большом театре по этому случаю готовился праздничный концерт для правительства и избранных почетных гостей Когда Сталину дали на одобрение программу концерта, он предложил во втором отделении заменить чтение стихов Маяковского и фрагменты из балета «Пламя Парижа» на какое-нибудь кино про Ленина. А раз про Ленина, то, значит, «Ленин в Октябре», и поэтому срочно вызывают режиссера Ромма в сопровождении министра Большакова и председателя Комитета по делам искусств Храпченко к генералу МГБ Власику, отвечавшему за безопасность Сталина Тот дает установку, что, мол, фильм нужно сократить до 40 минут и в типографии перепечатать программу будущего концерта. «А как назовем? – спрашивает Большаков. – Фрагменты или, значит, отрывки?». – «Фрагменты… – издевательски отвечает Власик. – Кто это поймет эти твои “фрагменты”? Кто там будет сидеть-то? Секретари райкомов будут сидеть Что они, понимают, что такое фрагменты?» Короче, разобрались с «фрагментами», и уже все собираются расходиться, как Ромм вспоминает, что у него нет билета на концерт Большаков говорит, что все билеты уже распределены, лишних нет. Тогда Власик достает из кармана билет с печатью «Службный» и передает Ромму.

В нужный день Ромм приходит в Большой театр, опаздывает, дает билет капельдинеру, спрашивает: «Где тут ложа номер такой-то?». – «Это вам к товарищу полковнику», – отвечает тот и направляет к соответствующему лицу в погонах МГБ Полковник тщательно Ромма осматривает, особенно приглядываясь к заднему карману брюк Затем говорит: «Молодец Хорошо. Твоя ложа № 13 Сядешь на свободное место. Рядом будет сидеть академик в шапочке. Твой объект». Только тут до Ромма дошло, что с билетом от генерала Власика его приняли за секретного агента, который должен вести наблюдение над древним старичком-академиком в ермолке и с трясущимися руками В том смысле, что ежели академик задумает стрелять в товарища Сталина, то он, Ромм, должен опередить убийцу и задушить его собственными руками А похвалил его полковник за то, что пистолета у агента не видно, ордена и Сталинские премии настоящие, костюм пошит хорошо, и сам агент нисколько не похож на агента

В Китае Гумилев не был Был в Африке, был в Европе, а до Китая не смог добраться И так ему за это было обидно, что он взял однажды в руки перо и написал про Китай книжку Называется она «Фарфоровый павильон» Это очень интересная книжка. Я ее помню с детства. Когда мы выпиваем с друзьями где-нибудь возле озера, на природе, я всегда после третьей рюмки цитирую из нее любимые строки. Эти:

И эти:

А затем, когда выпито уже достаточно много, я подхожу к какой-нибудь незнакомой девушке и тихонько ей напеваю на ухо:

Некоторые отвечают взаимностью, большинство же смотрят на меня как на психа или маньяка и пресекают мои сексуальные домогательства отнюдь не поэтическими словами.

Перед тем как рассказать об академике Александре Ферсмане и его книгах, позволю себе процитировать отрывок из сочинения профессора истории и члена Санкт-Петербургской Академии наук Ле Руа «Приключения четырех российских матросов, к острову Шпицбергену бурею принесенных», впервые изданного на немецком языке в 1760 году и неоднократно переводившегося на русский:

Почти в середине сего острова находится жирная земля или глина, из чего с нарочитою вероятностью заключить можно, что прежде в оной земле была железная руда или со временем оная окажется, а может быть и теперь, ежели бы начать копать, она нашлась.

В примечаниях к сочинению Ле Руа дается комментарий этого места книги, принадлежащий профессору С В. Обручеву, автору «Плутонии» и «Земли Санникова»:

Вероятно, здесь имеется в виду железная сметана – тонкочешуйчатая разновидность железного блеска, мягкая и жирная на ощупь, охристый красный железняк или какие-нибудь охристые железистые глины О-в Эдж сложен свитами триаса, но ввиду наличия здесь интрузий диабаза возможно и нахождение железных руд, связанных с ними; не исключена возможность находки пластов сидерита и в триасе Все эти руды при выветривании могут дать охристые массы.

Так вот, для простого читателя, каким являюсь, например, я, нужно давать дополнительный комментарий к комментарию, мной процитированному. И лучшим комментатором, который бы мне помог, является академик Ферсман и его книги. Он знает про камень все Мало того, в самом описании минерального мира, переданном словами Ферсмана, заключена самая настоящая живая поэзия, данная непосредственно, а не высосанная из пальца. Вот топаз: «бесцветный или винно-желтый, золотисто-желтый, оранжевый, розовый, голубоватый, зеленоватый, синеватый» Вот солнечный камень, «проросший тонкими чешуйками железного блеска». «Винно-желтый», «проросший чешуйками»… Этим словам место в поэзии Мандельштама и Гумилева. То есть я хочу сказать что: книги Ферсмана это поэзия камня, и читать их можно не только с познавательной целью, но и просто как стихи или хорошую прозу