Сергей Карамов - Ностальгия

– Бдительность и еще раз бдительность! – сказал человек в штатском и сел в машину.

– Служу Советскому Союзу! – выкрикнула бабулька, сияя.

Далее Андрей во сне увидел лужайку, ручей рядом. Из воды высунулись головы каких-то рыбешек. Одна рыбешка положе другой задала вопрос:

– Ой, смотри-ка, мам, как вокруг светло!

– Да, светит солнце.

– Ой, как здесь весело! Музыка везде играет!

– Да, играет.

– А у нас нет ни солнца, ни музыки, – тоскливо, почти плача, произнесла молодая рыбешка.

– Что поделать нам? Мы живем не здесь.

– Почему же живем в грязи?

– Это наша родина! – тоскливо ответила старая рыбешка, после чего они исчезли, погружаясь в темную грязную воду.

Андрей увидел во сне ряды молча стоящих людей, тоскливо ждущих своей участи. Сбоку стояли солдаты с винтовками, а впереди сидели трое строгих и важных судей с массой судебных дел. Судьи очень быстро зачитывали свои постановления, после чего очередного осужденного уводили и прямо в нескольких шагах от толпы расстреливали.

Вдали ходило равнодушное население, занятое своими проблемами, будто не замечающее ни суда, ни расстрелов… Слышался женский смех. А песенка «Как прекрасен этот мир» продолжала звучать рядом, придавая описываемой картине несколько фантасмагоричное и сюррелиастическое звучание…

– Очень много у нас врагов народа! – сокрушался один из тройки судей, качая головой. – Какое-то невероятное их изобилие! Прямо день изобилия!

– Вы правы, – согласился второй судья, приказывая расстрелять очередного несчастного.

А третий судья тихо спросил:

– Скажите, а за что этого последнего вы приказали расстрелять?

– За что? Ой, уж не припомню, за что-то…

– А не кажется ли вам, что слишком много расстрелов? – осторожно спросил третий судья.

Второй судья выпучил глаза от удивления и уставился на третьего судью:

– Вы чего это? Сидели, давали приказы расстрелять, а теперь задумались?

– Да! Задумался!

– За нас думает партия, мы лишь исполнители. И просто так у нас никого не сажают, не арестовывают и не расстреливают!

– Что верно, то верно, но вы не ответили на мой вопрос.

– На какой такой вопрос? – раздраженно спросил второй судья, повышая голос.

– Почему приказали расстрелять последнего несчастного?

– Ой, был приказ…Ну, не нам ведь, простым солдатам партии, рассуждать. Партия приказала – мы выполнили!

– Что верно, то верно, но сам я предпочитаю думать, – задумчиво произнес третий судья.

– А я не думаю! Партия за нас думает!

В разговор вмешался первый судья, со страхом смотря на третьего судью:

– Вы сомневаетесь в действиях нашей партии?

– Вовсе нет, – спокойно ответил третий судья, – я лишь не понял, за что расстреляли последнего человека.

– Гм, просто так у нас никого не расстреливают и никого не сажают! Если будете много тут говорить, вами заинтересуются органы.

А второй судья добавил:

– Мы только исполнители решений партии. Сидели, молчали, а теперь рот раскрыли.

Вами заинтересуются органы.

– Это угроза? – спросил третий судья.

– Нет, – ответил первый судья, а второй судья добавил, грозя указательным пальцем:

– Пока нет! Но если вы…

– Я спросил, ведь нельзя судье быть подобным безголовой машине, – постарался объяснить свою точку зрения третий судья своим коллегам, – мы же не попугаи, зачитывающие уже написанные расстрельные приказы.

Наступила короткая пауза, во время которой первый и второй судьи многозначительно переглянулись. Первый судья поднялся и побежал к телефону.

– Куда это он? – с опаской спросил третий судья, но оставшийся сидеть второй судья ему не ответил.

На минут пять суд остановился. Быстро подъехавшая черная машина остановилась возле судей. Из машины выскочили трое угрюмых человек в штатском, которые грубо и достаточно бесцеремонно схватили без всяких объяснений третьего судью и посадили его в машину. Вместо третьего судьи назначили другого судью, который никому не задавал никаких вопросов и лишь монотонно зачитывал расстрельные приказы…

Первый судья покачал головой, тихо говоря второму:

– М-да… А он казался мне таким тихим, верным делу партии товарищем…

– Что ж, видимость обманчива, – ответил так же тихо второй судья. – Надо уметь достойно влачить наше существование! Соглашайся с мнением партии и властвуй.

Первый судья похвалил своего коллегу:

– Хорошо как сказано! Да, соглашаемся с чужим мнением и властвуем…

Далее Андрей увидел во сне колонну людей с красными флагами и портретами вождей. Люди в колонне шли с приклеенными лицемерными улыбками до ушей, распевая песенку:

Колонна прошла мимо людей, ожидающих расстрела, даже не замечая их. Лишь один мальчик, идущий в колонне вместе с поющей мамой, тихо спросил ее:

– Мам, а почему эти люди стоят такие грустные?

Мама не ответила ничего сыну, продолжая петь с улыбкой на устах, но мальчик повторил вопрос, говоря уже очень громко, привлекая внимание других людей из колонны.

– Мам, а почему возле них дяди с винтовками? Их убить хотят?

– Сынок, если стоят с винтовками, значит, так надо! – постаралась ответить сыну мама, а руководитель колонны подошел к мальчику и ласково сказал, поглаживая его по голове:

– Мальчик, ты думай о нашем празднике, а не о винтовках.

– О каком празднике? – удивился мальчик.

– А тебе мама не сказала, что у нас сегодня День изобилия?

– Нет.

– У нас сегодня изумительный праздник, – продолжал говорить с улыбкой руководитель колонны, – День изобилия. Потом после демонстрации пойдешь с мамой в магазин «Милости просим» и она тебе купить сосиски, колбасу.

Мальчик обрадовался:

– Правда?

Мама дипломатично промолчала, а руководитель колонны повторил:

– После демонстрации пойдешь с мамой в магазин «Милости просим» и она тебе купит воображаемое мясо, воображаемую колбасу.

– Как воображаемое? – не понял мальчик.

– Ну, его вроде нет, а мама тебе купит колбасу.

– Не понял, дядя, объясните мне, – попросил мальчик, несмотря на тихие просьбы его мамы перестать говорить с руководителем колонны.

– А чего тут тебе непонятного? – усмехнулся руководитель колонны, после чего сделал замечание маме:

– Да-а, товарищ Петрова, не работаете вы с ребенком, не воспитываете его в коммунистических традициях.

Петрова покраснела и тихо ответила:

– Пытаюсь с ним говорить, воспитывать. Иногда времени не хватает.

– На воспитание детей у вас достаточно времени! Днем надо его воспитывать!

– Днем я работаю.