Анатолий Ким - Поселок кентавров

Почему он возвращен умирать на этот белый песок?.. И ему все больше казалось, что ничего этого и на самом деле не было: ни любви, ни ненависти, ни богатства, ни бедности, ни гор, лесов, спасения, кентавров — ничего, кроме приближающейся холерной смерти, не было, и никто его ничем чудесным не одаривал, не спасал, не испытывал. А только всегда лежал он-на чистом песке и с нежной грустью ожидал приближения легкой и прохладной серемет лагаи

Избитый кентавриарх Пассий был перемещен тайными силами и выставлен посреди бурьянного пустыря на окраине столичного города амазонок Онитупса.

Кентавр был таким же, как и прежде: старым, толстым, со связанными руками, До крови высеченным плетьми, с далеко выпадающим вялым елдораем; но ~Л дерево, к которому он был притянут веревкой за шею, стало обугленным, совсем без листвы.

Ничего не собирался предпринимать для спасения своего усталый кентавр, не понимал он, как очутился на новом месте, никаких не питал надежд — стоял Пассий на привязи понурившись, закрыв глаза, и старался ни; о чем не думать, ничего не чувствовать. И только временами, когда со стороны города, видимого за дальним краем пустыря, раздавался какой-то необычайно мощный, сотрясающий землю удар, кентавр вздрагивал и, чуть приоткрывая глаза, поднимал голову.

В одно из таких мгновений приоткрыв глаза, он заметил несущуюся по пустырю в его сторону стаю псов, и, стряхнув безразличие, старый Пассий снова зажмурился со вздохом облегчения: «На этот раз серемет лагай…»

Собак он боялся и ненавидел с дней своего плена, но сейчас, имея к ним особый интерес, он старался думать о гнусных псах с любовью и нежностью: вот они подбегут, голодные, кровожадненькие, и разорвут его на части… Что и собирались сделать псы, судя по виду стаи.

Впереди ее громадными прыжками несся исполинский черный кобель-энкевед, видимо, сбежавший со службы. За черным великаном пласталось в зверином галопе десятка полтора лохматых бездомников. Они стремительно приближались, неотвратимые, как ангелы смерти, — и вдруг землю потряс такой мощный удар со стороны города, что псы на всем скаку слетели на землю с ног долой, покатились в пыли, затем вскочили и, с обалделым видом встряхиваясь, принялись, тявкать и подвывать, обратившись мордами в сторону испугавшего их шума.

И тут как из-под земли появились перед кентавром два неких человека, замахали руками на собак, стали бросать в них камни, отгоняя прочь. Оба явившихся были с четырьмя пальцами на руках, но в коротких рваных штанах и с рабьими бронзовыми обручами на шеях. Кентавриарх поначалу принял оных за те существа, которым дано таинственное могущество переносить себя и других в иные миры и пространства, однако, приглядевшись и, главное, прочтя мысли в их головах, Пассий понял свою ошибку.

(Оказывается, пройдя через перемещение в пространстве, Пассий мог уже считывать мысли с чужой головы; но зачем ему это, мелькнуло в его собственной.) А считал он сейчас весьма дурно пахнущие мысли, и таковые не могли принадлежать благородным томсло, не раз являвшимся к кентаврам. Эти же двое приближались с общей для обоих мыслью: «Наварим ведро свежей конины! А то надоело питаться тухлятиной!»

Два раба сбежали с хозяйских полей и уже много дней прятались на пустыре, возле ямы, куда жители города выбрасывали околевших животных. Ими и питались стаи одичавших собак да эти двое беглых. Но чего-то давно падали не было в яме, и вот сегодня рабы увидели привязанного к дереву кентавра, издали приняли его за старую лошадь, которую хозяева выставили поближе к свалке, чтобы самим не возиться с убоем.

Рабы подбежали с цветущими улыбками голодных, которым предстоит насытиться, но вблизи увидев не лошадь, а кентавра, разочаровались, улыбки на их лицах постепенно увяли. И кентавр считывал с грубых извилин рабьих мозгов недоумение, подозрительность и страх: а что, если этот полулошак, кентавришка, возьмет и донесет куда-нибудь, что мы скрываемся здесь?..

И так далее. Тут тяжкой силы удар вновь чудовищно хотряс землю и воздух над нею. Собаки болезненно взвыли, вякнули и разбежались в стороны, гонимые лютым ужасом. Рабы попадали во ржавую осеннюю полынь пустыря.

В стране амазонок изготовили неслыханное во всем древнем мире железное оружие, с помощью которого нетерпеливые воительницы хотели наконец покончить со всеми мужчинами окружающих стран, начиная от Халиба, Лапифии, Ахейи — и ватоть до гиперборейских стран. Халибов амазонки уже покорили и теперь выкачивали от них весь железный запас, чтобы отлить Железную Падающую Дубину.

Мысль о ней пришла в лысую мудрую голову Генеральной Старейшины по имени Елена, которая признала амазонок создать всенациональную железную балду со стальным набалдашником, чтобы она, поднимаемая веревками, грозно вставала торчком, а потом резко падала бы вперед, разбивая вражеский строй Железную дубину решено было делать длиною в триста пятьдесят широких пехотинских шагов, на передней части ее была наварена круглая стальная головка в

340 быков весом, нижняя же часть палицы крепилась к двум лачачеобразным приливам, над которыми и могла подыматься и с этого стоячего положения падать вперед грандиозная железная башня ЖПД.

Возить ее нужно было на огромной платформе с восемьюстами огромными колесами, толкали телегу прикованные под ее днищем рабы. Но оттягивать, ставить в стойку и обрушивать на врагов железную балду должны были только содддтихи амазонского воинства. Десять тысяч отборных воительниц тотальной гвардии предполагалось ставить на подъем и пуск ЖПД, остальное войско всадниц должно было с мечами и луками обеспечивать охрану Всеамаз оцской дубины

Двое сбежавших рабов отвязали кентавриарха Пассия от мертвого дерев», распутали ему руки, усадили на траву, сели рядышком и принялись тянуть из горлышка глиняной бутылки какое-то жутко пахнущее пойло.

— А я-то тут при чем? — с глубоким недоумением в голосе произнес кентавр, думая о чем-то своем и с удовольствием потирая грубые следы веревок на запястьях, освобожденных от пут.

— А при чем тут ты, старичок? — с таким же недоумением переспросил один из рабов с потертым бронзовым обручем на жилистой шее, с глазами синими-синими среди темных морщинок лица. — О тебе и никакой речи нет! Мы же говорим о своих делах, дедушка. Так что ложись и отдыхай, пока тебя не поймали и не запрягли в телегу. А поймать нас всех поймают о на все равно зацапает, уж будь спокоен.

— Откуда вы, рекелеТ- отечески спрашивал у рабов Пассий на греческом языке. — По какой земле вы гуляли, пока не поймали вас амазонки?

— Мы полночные, — ответил один из них, вздыхая. — Загиперборейские. У нас там хорошо, мы пили пшеничное зеленое вино. Оно будет получше, чем это…