Наташа Нечаева - Мальдивы по-русски. Записки крутой аукционистки

– Юля, это твоя старшая сестра? Познакомь! – На меня уставилось несколько пар восхищенных глаз. Девица меж присутствующих обнаружилась всего одна, узкоглазая, скуластенькая, миниатюрная – точь-в точь лакированное нэцке. Японка? Кореянка? Китаянка? Но азиатка вдруг заговорила на чисто русском языке:

– Мигель с Хуаном пять минут назад ушли, решили, что вы уже не придете.

– Как это? – возмутилась племяшка. – Мы, можно сказать, даже чаю с дороги не попили, чтобы успеть! А Дашка вообще из самой Москвы быстрее скорости звука летела! – Она достала телефон и через секунду возмущенно завопила в трубку, чтобы Мигель немедленно возвращался, иначе она не будет учить его русскому языку.

– Юлька, ты что, педагогом подрабатываешь? – ущипнула я несносную девчонку.

– Щас! – отмахнулась та. – Он очень хочет научиться ругаться по-русски, в Москву на зимние каникулы собрался. Ну, я его мату и учу. Чтоб во всеоружии был.

– Как на каникулы? – я помертвела. Даже пропустила мимо ушей сообщение об уроках русского матерного. – Он что, студент? Лет сколько?

– А я знаю? Восемнадцать точно есть.

– Юлька. – Я поняла, что пала жертвой тривиального вранья. Племяшке просто очень хотелось на ночную тусу, вот и придумала влюбленного Мигеля. А я – клюнула. Ну, разве можно быть такой доверчивой дурой?

– Я ухожу, – сухо сообщила я. – Спать хочу.

– Дашенька, ну подожди две минуты, они сейчас придут! Что я скажу? Сама позвала, а сама одна. Мигель, он знаешь как расстроится, что ты ушла! А у него и так сердце болит.

Еще не лучше! Мало того что сосунок неоперившийся, так еще и больной на самый главный орган!

– Да нет, милочка, ты со мной уходишь. Иначе сейчас отца за тобой пришлю.

– Ладно, – кивнула Юлька. – Только в туалет сбегаю.

Пришлось присесть за столик. Компания была расслабленная, ленивая и насквозь показушная. Дети занятых родителей. Все исключительно с люксовой территории. Африканец взялся меня со всеми познакомить.

Японочка оказалась калмычкой, сестрой самого молодого президента автономной республики. Хотя – уже нет. Теперь самый молодой у нас – тридцатилетний душка Рамзан. Кстати, один из пареньков, ну очень красивый и столь же спесивый, представился его племянником. Даже имя скомкал, то ли Равшан, то ли Ашан, но то, что племянник, доложил четко и гордо. Забинтованная щиколотка, как выяснилось, единственный сын алюминиевого короля, тощий африканец – отпрыск знаменитого продюсера, еще двое, совсем зеленых, отрекомендовались сыном владельца сети казино и братом речного магната.

Честно говоря, от такой презентации я немного припухла. Как-то не доводилось мне тусоваться среди малолеток. Что за манера – вслед за именем обозначать родственные связи? Где я вообще нахожусь? На отдыхе или в школьном классе закрытого лицея, где изначально положено отметить свою принадлежность к les cremes des crèmes? Пошлость какая.

Кроме того выяснилось, что вельможные родственники этих цветов жизни, за исключением Кирсана и Рамзана, сплошь мои знакомцы. По World Yacht Trophies в Канне. Я не преминула сообщить об этом, чтобы не очень носы задирали и понимали свое место в курортной иерархии.

– А про тебя мы все знаем, – махнула рукой калмычка. – Юлька рассказывала. Так что не парься представляться.

Стало противно: что эти отростки о себе возомнили? Что я им – ровня? Неужели Юлька не известила, что я – журналистка?

– То есть вы знаете, что я тут по работе? – окинула я взглядом разболтанную компанию.

– Шутишь? – не поверила калмычка. – Сюда по работе не ездят.

– А ты что, правда работаешь? – спросила «щиколотка». – Зачем? Че, у брата денег не хватает?

– Понятия не имею, – я ухмыльнулась. – Меня чужие деньги не интересуют. Мне и своих, заработанных, хватает. На чужой шее висеть не привыкла.

Компания настороженно притихла.

– А вот и мы! – услышала я за спиной знакомый радостный визг. Юлька.

Видно, своих кавалеров племяшка подобрала именно у туалета. По крайней мере, их внешний вид иного не предполагал. Один, плотный, смуглый, с черными непослушными волосенками мальчишеских усиков и выбритой головой, на темечке которой кровавилась большая татуировка, был обряжен в длинную, чуть не до колен, футболку, замызганную настолько, что я брезгливо спрятала руки за спину, боясь ненароком испачкаться. Рубище второго, еще более смуглого и рыхлого, оказалось не только грязным, но и рваным. Сквозь неопрятные дыры просвечивало темное тело. На щиколотку волосатой ноги сползала крупная желтая цепочка, на которой позвякивали разноцветные стекляшки. Оба были босыми. Правда, грязи под ногтями я не заметила, наверное, в океане выполоскали.

Откуда здесь такие? Местные бомжи, что ли? А что, климат способствует. Круглый год 25–30 градусов, не замерзнешь. Да и объедков, наверное, много остается. Вон, какие ряхи отъели.

– Знакомьтесь! – подтолкнула обоих сразу Юлька. – Это (рваный) – Мигель. А это (татуированный) – Хуан.

– Привет! – Рваный шагнул вперед и обслюнявил мою щеку.

Кажется, меня перекосило. А тут и второй, татуированный, приложился к другой щеке.

Я громко икнула, подавляя внезапно образовавшуюся тошноту, и отодвинулась за спинку стула.

– Ну, как тебе Дашка? – восторженно дернула Юлька рваного за лохмотья.

– Я никогда не видел таких красивых девушек, – искренне сообщил тот. – У вас такая белая кожа! – Он почмокал темными губами. – Такие глаза, как изумруды.

И тут он сделал вообще нечто непотребное: поставил на стул свою босую ногу с цепочкой, покрутил ее, сминая курчавую шерсть, ковром устлавшую толстую икру, выцепил из стекляшек одну, густо зеленую, с силой рванул, крякнул – видно, выдернул собственные волосины – и протянул ее мне на бледно-коричневой, с черными разводами ладони:

– По случаю нашего знакомства!

Зеленая нечисть, как осколок от пивной бутылки, лежала на широкой ладони, посверкивая под барным светом. Из-под стекляшки, как худой червяк, выкручивался толстый черный волос.

Меня снова затошнило.

– Бери, Дашка, – громко посоветовала Юлька. – Это мексиканский изумруд, самый ценный в мире.

– Да-да, – закивал рваный. – Это очень ценный камень. Очень чистый, как твои глаза.

Бомжеватых самозванцев развенчивать не хотелось: пусть порезвятся на средства нашей золотой молодежи. А я потом раскопаю, кто они есть на самом деле, и сделаю разгромный материал. Что-то типа «Ревизора». Ситуация очень похожа! Вон как вельможные отпрыски губки раскатали! Как же! Сын самого богатого человека Земли за одним столом с ними!

– Я не принимаю подарки от незнакомых! – нашлась я. – Тем более такие дорогие.

Последние слова я не сдержалась – прозвучали очень ехидно, но, похоже, заметила это лишь я сама.