Александр Чаковский - Нюрнбергские призраки (книга вторая)

Рихард понял, что его намерение по книгам узнать политические симпатии Герды безнадежно. Ведь она кончала журналистский факультет и, естественно, читала книги самых разных авторов, изучала различные политические направления.

Тогда он, будучи уже не в силах противостоять своему желанию, подошел к столику, чтобы рассмотреть хотя бы лежащие на поверхности бумаги. Взгляд его упал на папку с края стола. Открыть ее, не двигая с места, ему ничего не стоило. Он так и сделал. Сначала Рихард увидел рукописный листок и уже по первым строкам его определил, что это было письмо от матери Герды, наверное, последнее или одно из последних.

Уже несколько осмелев, он приподнял письмо, не перевертывая его, и обнаружил под ним небольшую фотографию. Герда была изображена на ней вместе с пожилой, с морщинистым высохшим лицом женщиной, — очевидно, это и была ее мать.

Рихард стал осторожно перекладывать письма и открытки. Тут было разное: поздравления с Новым годом, с днем рождения, — словом, стало ясно, что в этой папке хранится интимная переписка Герды. Рихард уже был готов закрыть папку, но в это мгновение ему попался на глаза плотный картонный квадратик. Наверху крупными красными буквами было типографски напечатано: "Германская коммунистическая партия. Пригласительный билет". Далее из текста следовало, что "Германская коммунистическая партия приглашает Герду Валленберг в город Эссен, на Учредительный съезд ГКП, который состоится 12–13 апреля 1969 года". Далее следовала подпись — чье-то неразборчивое факсимиле.

Рихард резким движением захлопнул папку. От легкого дуновения ветра на пол со стола упала еще какая-то отпечатанная на машинке, сложенная вдвое бумага.

Рихард поспешно поднял ее и прочитал. На плотном листке стоял гриф: "Социалистическая единая партия Германии".

Какое-то "Общество историков-марксистов" приглашало "фройляйн Герду Валленберг приехать в ГДР в конце года и сделать доклад на собрании общества на тему "НДП и международный нацизм".

Рихард поспешно сложил бумагу по прежним сгибам и, не помня точно, с какого места она слетела, положил на край стола.

И в эту минуту услышал звонок у входной двери, а еще минуту спустя громкий стук В первое мгновение он подумал, что это вернулась Герда, что сейчас она войдет сюда и застанет его за шпионским занятием. Но тут же вспомнил, что в дверном замке торчит ключ. Тогда Рихард на цыпочках подошел к двери узнать, кто мог столь настойчиво звонить и стучать, но в это время услышал шорох, а затем увидел большой белый конверт, который кто-то подсовывал снизу в дверную щель.

После этого звонки и стук прекратились. Какое-то время Рихард не решался поднять конверт, но после короткого размышления взял его и прочел адрес Герды и обратный адрес внизу: штамп газеты "Унзере Цайт". Почтового штемпеля на конверте не было, очевидно, его доставил нарочный.

"Унзере Цайт" была коммунистической газетой, это Рихард знал.

Он отнес конверт в спальню, положил его на видном месте, затем вернулся в кабинет Герды к письменному столу и уже смелее стал проглядывать бумаги, стараясь не смещать их с мест, на которых они лежали. Неожиданно на глаза ему попалась листовка, одна из тех, что были разбросаны в зале суда над Борхом…

Точно обжегшись, Рихард отпрянул от стола. Если раньше он боялся, так сказать, «наследить», то теперь опасался другого: найти явные доказательства, что Герда состоит в коммунистической партии. Ведь если он получит прямые доказательства этому, значит, Клаус был прав в своих подозрениях. Но из этого Рихард должен был сделать вывод, что, с каждой встречей все более сближаясь с Гердой, он совершает прямую измену своему делу.

До сих пор Рихард мог полагать, что подозрения Клауса вздорны, ничем не обоснованы и поэтому связь с Гердой не считал преступлением перед партией.

Но если он убедится, воочию убедится, в обратном?!

Рихард еще раз окинул взглядом стол, книжные полки и, быстро выйдя из комнаты, запер дверь. Потом он вынул свой блокнот и написал: "Герда, дорогая моя! Спасибо за заботу. Я отлично выспался, выпил, как ты велела, кофе и теперь ухожу. Ухожу с мыслями о тебе. Буду звонить в ближайшее время. Твой Р.

P. S. Утром принесли конверт. Я положил его на тумбочку. Р.".

Эту записку Рихард приколол к абажуру лампы на то самое место, где Герда оставила свою записку. Затем он прошел на кухню, вымыл чашку, из которой пил кофе, еще раз осмотрел спальню и кухню и отправился домой, заперев за собой дверь ключом, теперь принадлежащим ему.

Только два чувства жили теперь в душе Рихарда. Первым была любовь к Герде. Вторым — еще более остро вспыхнувшая ненависть к Германской коммунистической партии. Она представлялась ему в виде мрачной и грозной силы, пытающейся отнять у него Герду, стеной, непреодолимым препятствием, неумолимо растущим между ними.

Нет, Рихард не распространял свою ненависть на Герду. Вопреки логике, в противоречии со здравым смыслом ему казалось, что эта совсем еще не так давно запрещенная в стране партия еще раньше или теперь, когда стала легальной, захватила своими щупальцами Герду, втянула в орбиту своего влияния, воспользовавшись ее молодостью и политической неопытностью…

О, если бы Герда не скрывала от него своих истинных взглядов! Тогда он, Рихард, сумел бы воспользоваться многолетними уроками своего отца, убедить Герду в том, что так называемая ГКП — это организованная агентура Москвы, что годы, проведен-ьые страной под руководством фюрера, были годами формирования и подъема истинно немецкого духа… Да, он убедил бы ее, привлек на свою сторону, напомнил бы Герде, либерально настроенной девушке, что фюрер также был и за рабочих, и за социализм, недаром эти два слова присутствовали в названии созданной им партии.

Проклятые коммунисты! Как отвоевать у них Герду?! В своем воспаленном воображении Рихард представлял себе ГКП в виде чудовищного спрута, хищного осьминога, которого без колебания расстрелял бы из автомата, из пушки, если бы ему представилась гакая возможность! Был ли Рихард теперь уверен, что Герда является членом этой ненавистной ему партии?

Нет, не до конца. Может быть, то, что он обнаружил в ее комнате, и этот присланный из коммунистической газеты пакет, и дружба, которая явно связывала ее с Гербертом, свидетельствовали лишь о симпатиях к ГКП или вообще к радикалам, но не больше. И теперь обнаруженные им приглашения на съезд ГКП в Эссене, на марксистское сборище в ГДР и этот пакет из "Унзере Цайт", предупреждения Клауса — все это вместе взятое убеждало Рихарда в том, что Герда — коммунистка, и все более и более возбуждало его не против Герды — нет, любовь Рихарда точно броней защищала ее, но против той силы, которая отнимала у него Герду, — против компартии.