Александр Сегень - Поп

– Теперь надо поскорее окрестить тех двенадцать.

– Абгемахт!

– Полковник Ионин… – засмеялась матушка.

Но лагерное начальство не спешило отпускать к отцу Александру двенадцать человек для крещения. Оно считало, что военнопленным и так была дана сильная поблажка. Нужно было вновь просить полковника-благодетеля.

А он как раз и объявился. После утренней службы, в субботу восемнадцатого апреля, бодрый и сосредоточенный, Иоганн Фрайгаузен подкатил к храму отца Александра на автомобиле и позвал с собой в путешествие. Взяли и Николая Торопцева.

– И куда мы едем? – спросил батюшка уже в дороге.

– Прокатимся тут недалеко, – улыбался Фрайгаузен. – Как прошла служба?

– Великолепно. Сегодня ведь знаменательный день. По старому стилю пятое апреля. И в проповеди я говорил об Александре Невском. Даже высказал дерзкое предположение, что когда-нибудь этот день будет всенародным праздником, днём Ледового сражения.

– А как вы думаете, отец Александр, кому сейчас помогает ваш небесный покровитель? – спросил полковник Фрайгаузен.

– М-м-м… – замялся с ответом «полковник Ионин».

– Ну ведь не атеистам-большевикам, правильно? Не Сталину с Берией, не Молотову с Калининым, так?

– Наверное…

– А если я скажу так: сегодня Александр Невский на нашей стороне? Что молчите?

– Думаю, – еле выговорил батюшка.

– Думать тут нечего, – бодро продолжал Фрайгаузен. – Немецкая армия сейчас несёт России спасение от безбожников. Всюду открываются и возрождаются храмы. Народ принимает святое крещение. Сколько у вас в храме уже крестилось?

– Двенадцати не хватает, – встрепенулся батюшка.

Но Фрайгаузен не обратил внимания: каких двенадцати, до чего не хватает? Он продолжал развивать свою мысль:

– Вот! Огромные цифры вернувшихся в лоно Церкви. Так за кого же быть святому православному князю Невскому? За жидов-коммунистов, задумавших уничтожить Православие, или за нас, арийцев, его возрождающих?

– А почему, Иван Фёдорович, вы завели этот разговор именно сейчас? – спросил отец Александр.

– Так ведь сегодня – Ледовое побоище, – ответил Фрайгаузен. – И именно сегодня получены донесения о том, что Красная Армия полностью разгромлена. Подо Ржевом.

– Помнится, уже играли тимпаны и гусли. Когда говорилось, что взяли Москву, – заметил отец Александр нарочито смиренным голосом.

– Да, тогда мы погорячились, – согласился Фрайгаузен. – Рановато порадовались. Так ведь из Сибири пришли свежие части, ударил неслыханный мороз! Вот войска вермахта и были отброшены от Москвы. После этого Красная Армия стремительно бросилась в наступление – большевикам показалось, что мы сломлены. Но! Есть такая игра – футбол. В Германии она весьма распространена. Русские в футбол играют плохо. – Фрайгаузен самодовольно усмехнулся. – Когда сборная России впервые встретилась со сборной командой Германии, русские проиграли с позорным счётом двадцать – ноль. Так вот, в футболе бывает, что атакующая сторона так увлекается атакой, что забывает об обороне, и на том может потерпеть сокрушительное поражение. Это и случилось подо Ржевом. Там сформировался главный коммуникационный узел центрального направления советско-германского фронта. Можно сказать, именно подо Ржевом произошла главная битва этой войны! Сегодняшнее Бородино! И Красная Армия полностью разгромлена. Она потеряла подо Ржевом миллион человек убитыми и пленными, тысячу танков, несколько тысяч орудий, полтысячи самолётов. Всё! Это конец войны. После таких поражений не поднимаются. В ближайший месяц германская армия войдёт в Москву и Ленинград, выйдет к берегам Волги, на ось Архангельск—Астрахань. Дальше нам идти и не надо. Большой Уральский вал защитит нас от восточных варваров.

– А если снова придут сибиряки? – спросил Торопцев.

– Получат по зубам, – парировал Фрайгаузен. – Сибирь достанется японцам.

– Напрасно разбрасываетесь, – сказал отец Александр. – Богатая земля.

Сообщение Фрайгаузена об окончательном разгроме Красной Армии придавило его, но теперь уж он не спешил отчаиваться.

«Слепой сказал – посмотрим!» – подумал батюшка. А вслух произнёс:

– В футбол, может быть, и впрямь немцы лучше…

– Вы полагаете, как я вижу, это опять блеф, – проницательно продолжил Фрайгаузен. – Но вы скоро убедитесь: на сей раз большевикам капут.

– В связи с этим, – смекнул батюшка, что самый момент, – нельзя ли похлопотать о смягчении участи русских военнопленных в лагере «Сырая низина»? Благодарю, что с вашей лёгкой руки они у меня в храме были на торжественной службе в день Пасхи. Но, как выяснилось, из них многие не крещены до сих пор, хотя и очень хотели бы… Я обратился к коменданту Шмутцу с просьбой отпустить их ко мне для совершения таинства, но до сих пор не получил ответа. А между тем, сами знаете, в каких невыносимых условиях они находятся. Ведь они могут умереть некрещеными!

– Не беспокойтесь, батюшка, – с улыбкой оглянулся Фрайгаузен. – Я скажу Шмутцу. А вообще, в ближайшие месяцы после капитуляции Сталина узников концлагерей станут потихонечку отпускать на все четыре стороны. Точнее, им будут давать вид на жительство, чтобы они могли работать на благо великой Германии. Сейчас ежедневно в плен сдаются десятки тысяч красноармейцев. Взгляните, какие им выдают пропуска.

Он протянул на заднее сиденье отцу Александру и Торопцеву листок, на котором была изображена голова Сталина, срезанная серпом и сверху побиваемая молотом. Рядом с головой – расшифрованная надпись «СССР»:

Смерть

Сталина

Спасёт

Россию!

Далее шёл текст: «С одним пропуском на сторону германских войск может перейти неограниченное количество командиров и бойцов! Приказ Сталина о преследовании семей, переходящих на нашу сторону командиров и бойцов, – невыполним. Германское командование не публикует списков пленных. Поэтому не бойтесь сталинских запугиваний».

Пред’явитель сего переходит на сторону Германских Вооруженных Сил. Немецкие офицеры и солдаты окажут перешедшему хороший приём, накормят его и устроят на работу. Переходить на сторону Германских войск можно и без пропуска: мы и в этом случае гарантируем хороший прием.

– Так что никаких больше концлагерей, – радовался Фрайгаузен. – Сдался в плен – получай вид на жительство и работу.

– Хорошо бы побыстрее моих освободили, – пёкся батюшка, – а то ведь мрут! Мороз никак не уходит.

– Кстати, про мороз. – Фрайгаузен поднял вверх указательный палец. – Всё происходит точно так же, как семьсот лет назад. Зима на удивление затягивается. Ведь тогда тоже был апрель, а бились на льду!